Популярный сериал «Папины дочки» снимается на Механическом заводе на улице Кржижановского. В бывшем цехе для семейства Васнецовых – папы, пяти дочек и пришлой бабушки (в исполнении Ольги Волковой) построена целая бутафорская квартира – большая и уютная, почти как настоящая: гостиная с телевизором, детские комнаты, прихожая, кухня, ванная… Отсутствует только туалет. Каждая комнатка уютна и наполнена человеческим теплом. Здесь и всякие вазочки, мячи, мягкие игрушки, книжки, видеофильмы из собственных домашних коллекций («Карты, деньги & порнушка», «Калигула»), которыми с девочками поделились их старшие товарищи. Одна беда в доме – плохое отопление, если не полное его отсутствие. Но юным актрисам во время съемок не приходится стучать зубами. Режиссер снова и снова просит повторить фрагмент сцены, так как младшенькая Катя Старшова (Пуговка) в который раз путает слова «витамины» и «конфеты». Режиссер пытается объяснить ей разницу. Ему на помощь бросается бабушка Кати. Но режиссер технично охлаждает бабушкин пыл: «На площадке она должна слушаться режиссера, а не бабушку». Андрей Леонов – папа – готов ответить на вопросы только после обеда. Откушав, артист приглашает меня присесть куда-нибудь. Но удобный диван в гостиной уже занят. Идем дальше – сквозь всю квартиру, пока не доходим до самой последней темной комнаты с неубранной кроватью. «Нет, здесь слишком интимно, зря мы сюда пришли», – пугается актер и предлагает мне вернуться на кухню. Тише, девочки! – Андрей, вы – актер респектабельного театра «Ленком». Как вам работается в таком детском садике? – У меня уже был до этого опыт работы в сериалах. Хотя действительно в таком объеме в сериале я работаю впервые: мы почти каждый день снимаемся. Но рейтинг у нас хороший. Я чувствую себя прекрасно. Девочки, мои партнерши – все умнички. Все уже привыкли друг к другу. – Нравится работать с детьми? – Очень. Мы все подчиняемся воле режиссера. Они актрисы, которые также выполняют задачи, поставленные режиссером. Так что все хорошо. – А бабушки, тети, дяди юных актеров, которые зримо присутствуют на площадке, не мешают? – Не знаю насчет дядь и теть, а Катя благодаря бабушке выучила стихотворение «Быть знаменитым некрасиво», которое является для нас жизненным кредо и руководством к действию. – Девочки чем-нибудь вас раздражают? Например, когда забывают текст? – Ничем. Боюсь, что это я их раздражаю. Потому что текст забываю в основном я. По возрасту. А у них память, наоборот, хорошая. – Они вас смешат? – Смешат своей непосредственностью. Настя (гот Даша. – Е. К.) и Даша (спортсменка Женя. – Е. К.) приходили к нам в «Ленком» на спектакль «Пролетая над гнездом кукушки». Я, помню, даже растерялся, когда после спектакля они начали мне кричать: «Папа! Папочка! Поздравляем!» Я говорю им: «Тише, девочки! А то мои друзья будут завидовать счастливому отцовству». Мы так шутим. Папенькин сынок – Вам кажется правдивой ситуация в фильме, когда папа один воспитывает пять детей? – Даже в нашей съемочной группе есть такой папа, который в одиночку воспитывал двоих. К сожалению, так бывает. Вообще воспитывать ребенка – это очень ответственно. Я бы, наверное, пятерых не потянул. Мне бы со своим одним справиться. Я иногда не знаю, как с собой самим совладать! – В каждой серии девочки обязательно просят у отца деньги. Вам эта ситуация знакома? Например, вы в детстве часто просили денег у своего отца? – В то далекое советское время у меня как-то не было проблем с деньгами. При папе мы с мамой жили как при коммунизме. Папа много работал, и мы не знали, что такое нужда. Да потом мне многого и не надо было. Но папа мне всегда подкидывал и говорил: «Надо чтобы у ребенка были карманные деньги». Нет, конечно, баловали меня, что там говорить. Настоящую жизнь я увидел, наверное, только в армии, куда попадали ребята из разной среды. Я слушал их рассказы с замиранием сердца и понимал, что я-то сам еще одуванчик по сравнению с ними. – Вы были таким классическим папенькиным-маменькиным сынком? – И добавлю, избалованным. Но все-таки я старался быть более независимым. Хотя у меня это с трудом получалось. Я жил с родителями. И вот как-то решил уехать от них и зажить самостоятельной жизнью. У нас был жилищный «резерв» – коммунальная квартира на Васильевской. Там во время войны жил папа, его брат Коля, их родители. Такое родовое гнездо. Только коммунальное. Так вот, освободились две комнаты, и я решил в них заселиться. Три месяца вдыхал воздух свободы, научился сам кашу манную варить. Но больше чем на три месяца меня не хватило. И я сбежал обратно домой. И опять стал маменькиным и папенькиным. Хотя, мне кажется, родительский сынок это не ругательное слово, если за ним есть любовь и уважение к ребенку. – А когда вы пришли в театр, где работал ваш отец, такая репутация вам не вредила? Наверняка кто-нибудь говорил за спиной, что вас взяли по блату? – Ну, стоит ли об этом говорить? Это уже пройденный этап. Я год всего проработал в «Ленкоме» до того, как уйти в армию. Это был театр моей мечты. Здесь даже не столько папа был для меня герой, сколько другие артисты – Караченцов, Збруев... Я помню, даже запах был какой-то в театре особенный. – А вообще любовь народа к вашему отцу вам в жизни помогает? – Смотря в какой ситуации. Конечно, когда я вижу, какой восторг люди испытывают перед папой до сих пор, мне это приятно. И я им горжусь. Вот правильное слово – горжусь. И мне очень хочется, чтобы мой сын гордился мной тоже. Сын учит меня терпимости – Признайтесь, а почему вы выбрали в жены чилийку? – Потому что я за интернационал. Она училась в институте Патриса Лумумбы, где учился еще один чилиец, с которым я дружил. Он приехал из Чили после тюрьмы – сидел там как политический. Мне нравилось дружить с чилийцами. Они меня заражали своей энергией! Мой друг у нас в квартире даже жил. Это был целый этап в моей жизни. Мне эта дружба с чилийским народом очень помогла, кстати, избавиться от многих комплексов. Они – совсем другой народ: радостные, оптимистичные. Так вот, как-то в компании чилийцев я увидел Александру: худенькую, маленькую. Она еще в тренировочных штанах каких-то вышла. Жуть. Думаю, ой, боже ты мой! Она же, наверное, голодает! Так что сначала была жалость – потом любовь. – Александра это Алехандра? – Да, Алехандра. Мария Алехандра. А для простоты общения в московской больнице, где она работала, ее называли Мария Александровна. – Жена балует вас чем-нибудь остреньким, чилийским? – Иногда перепадает. Когда я приезжаю в Стокгольм. Жена сейчас там работает врачом. Она и здесь работала детским врачом – сначала в Морозовской больнице, потом в другой… – А где же ваш сын? – Ему двадцать лет. Он поступил в Швеции в театральный институт. Учится на актера. То же самое, надеюсь, он мог бы делать здесь, но так сложились обстоятельства. – Часто удается видеться? – Они сюда, я туда ездим постоянно. – Удается баловать сына? – Мне вот именно сейчас хочется его побаловать. Такое чувство, что, может быть, недодал я ему в детстве чего-то. Дело в том, что у меня был перед глазами пагубный пример – я сам и то, как меня баловали. Тогда я старался не баловать ребенка, и папу в этом всячески пытался ограничивать. Мы жили в однокомнатной квартире с женой и ребенком. Каждый раз, когда папа к нам приезжал, он привозил новые игрушки. Я говорил: «Па, ну куда? Нам ведь уже некуда ставить эти игрушки!» – А кто из вас больше похож на вашего папу: вы или ваш сын? – Мне кажется, мой сын. Он как-то раз крошки со стола стряхнул, точно повторив дедушкин жест. Не знаю, наверное, через поколения это передается. Он мягче, терпимее намного. И учит меня этому. Досье ВМ: Андрей Леонов родился в 1959 году в Москве, в семье актера Евгения Леонова. В 1979 году закончил Училище им. Б. В. Щукина при Театре им. Евг. Вахтангова и был принят в труппу театра «Ленком». Сыграл в спектаклях «Вор», «Диктатура совести», «Поминальная молитва», «Гамлет», «Королевские игры», «Безумный день, или Женитьба Фигаро» и др. Женат. Имеет сына.