Парижский зритель чеховскую пьесу не понял

Встречу с поклонниками Кончаловский начал со слов об одном парадоксе.

— Каждый раз не понимаю, зачем беру на себя неблагодарную роль лектора, да и о чем рассказывать, не всегда знаю, — признался Андрей Сергеевич. — Но есть огромное желание, видимо, свойственное моему возрасту, поделиться с людьми чем-то интересным.

На вечер режиссер привел свой режиссерско-актерский курс в ГИТИСе, который сейчас заканчивает первый год обучения, и, по словам ректора учебного заведения Григория Заславского, «ученики Кончаловского на голову выше по знаниям других студентов».

Кончаловский учит своих студентов литературе, живописи, театру. Учит в том числе и на примере собственных ошибок. Режиссер не боится самокритики. Вот и сейчас он не преминул беспощадно отругать себя, рассуждая о собственной экранизации пьесы Чехова «Дядя Ваня» (1970 год), которая, между прочим, в свое время получила очень престижную награду на международном фестивале в СанСебастьяно.

— Сегодня я бы снял совершенно другое кино! — заявил Кончаловский. — Но если бы я взялся за вторую попытку экранизации, меня бы никто не понял. Тем более что в том фильме снимались великие артисты — Смоктуновский, Бондарчук. Поэтому я поступил по-другому, поставил «Дядю Ваню» на сцене Театра имени Моссовета.

Ошибки

Впрочем, Андрею Сергеевичу присуща не только склонность к самокритике и рефлексии, но и ирония, с которой он поведал зрителям историю создания кинофильма «Дядя Ваня».

— Инициатива экранизировать эту пьесу исходила от Смоктуновского, с которым мы случайно встретились на Тверской, — рассказал режиссер. — Обсудили эту идею с ним в кафе, после чего я отправился в главное ведомство по кинематографии и заявил там: «Хочу снимать «Дядю Ваню» с Иннокентием Смоктуновским!» И мне ответили: «Ну, если со Смоктуновским, то снимай». Штука в том, что на тот момент я, выпускник ВГИКа, выходец из литературной семьи, «Дядю Ваню» не читал. Мне было 33 года. А я даже понятия не имел, о чем эта пьеса.

Кончаловский признался, что был настолько сфокусирован на Смоктуновском, что практически не уделял никого внимания отбору актеров.

— Попав под обаяние Смоктуновского, я готов был снимать что угодно, — сказал режиссер. — Сейчас я бы ни за что не утвердил на роль Астрова Сергея Бондарчука.

Пиджак

Во время рассказа на большом экране, установленном на сцене Дома музыки, демонстрировались кадры из «Дяди Вани» 1970 года. Кончаловский тем временем описывал только что вернувшегося на момент начала съемок из Италии Сергея Бондарчука — разодетого по последнему европейскому писку, а главное — с самой модной в ту пору прической.

— Я долго объяснял Сергею Федоровичу, что Астров — земский доктор, что он — опустившийся человек, пьяница, что тот, кто лечит крестьян, не может носить такой роскошный пиджак, в котором он собрался сниматься, — говорил Кончаловский. — Пришлось буквально заставлять его надеть наряд поскромнее. Должен сказать, что с Бондарчуком было невероятно сложно работать! Изза этого пиджака, как выяснилось потом, Бондарчук ходил жаловаться на меня — дескать, притесняю его, народного артиста. Заявил там, что я снял «антирусский фильм по пьесе Чехова».

По словам Кончаловского, спустя много лет он не выдержал и спросил у Бондарчука напрямую: зачем? — Что антирусского, говорю ему, в «Дяде Ване»? На что Сергей Федорович сказал мне: «Извини, дураком был. Картина-то получилась хорошая».

По тем же соображениям, озвученным выше, Кончаловский пригласил на роль Астрова в спектакле Театра имени Моссовета Александра Домогарова, который не столь импозантен, как Бондарчук образца 70-го года. И играет актер в очень скромном пиджаке.

Об европейском зрителе

Затем Кончаловский прочитал со сцены несколько писем Чехова, в которых содержатся воспоминания о его детстве в Таганроге. А затем поговорил с залом о восприятии европейским человеком России и русской литературы. Восприятии, по словам Кончаловского, которого когда-то считали западником, довольно ограниченном.

— Я ставил в Париже пьесу Чехова «Чайка» и с первых же дней пожалел о том, что согласился на эту авантюру, — сказал режиссер. — Еще сам Чехов просил Станиславского ни в коем случае не переводить на французский язык «Вишневый сад» в своих спектаклях. Каждый день в Париже я убеждался, что француз не понимает русскую жизнь, не знает, что такое «крепостное право», не понимает, что значит «выдавливать по капле из себя раба». Кстати, это слова из письма Чехова издателю Алексею Суворину. Словом, постановка в Париже оказалась бесполезным делом! Зато, по словам Андрея Сергеевича, его чеховскую трилогию с нетерпением ждут в отчасти русскоязычном Израиле, где уже проданы билеты на все спектакли.

— С 10 по 16 мая мы играем в Тель-Авиве пьесы Чехова, — поделился ближайшими планами Кончаловский.

В преддверии этого события Кончаловский принимает экзамены в ГИТИСе.

— Я пытаюсь все-таки помочь молодым актерам стать образованными людьми уже в раннем возрасте. Сделать так, чтобы они прочитали «Дядя Ваню» не в 33 года, как я, а гораздо-гораздо раньше, — с улыбкой резюмировал режиссер.