Дорогая моя столица. Гимн города отмечает юбилей

…Земля набиралась в рот, засыпала глаза. Меня похоронили заживо?! Он застонал от страха и тяжести в голове. Картинки замелькали перед глазами — небо, вой самолетов; фашисты опять бомбят. Потом удар, провал. Но он жив.

Марка нашли, услышав стон из-под земли. Контузия сильная, но воевать можно.

Вскоре он вернулся в строй.

…Сын портового грузчика Марк Лисянский родился в Одессе 13 января 1913 года. Обычный мальчишка из обычной семьи, он хорошо помнил свою первую творческую радость, сопряженную с горем. Ему было 11 лет, они уже жили в Николаеве, когда в местной газете напечатали его стихи на смерть Ленина...

Жестянщик на заводе, а потом судовой разметчик, Марк грезил поэзией. Как и Эдик Багрицкий, его друг и «одностудиец» по литобъединению «Шкив».

В 1932 году Марк поступил в Московский институт журналистики и потом репортерил в разных газетах — от «Комсомольца Украины»до ивановского «Ленинца».

В армию его призвали в Ярославль, где он после дембеля и остался. Первая крупная литературная удача случилась, когда он работал в «Сталинской смене». Стихи Лисянского взяли в сборник «Наши люди», и сам Ярослав Смеляков написал на книгу похвальную рецензию.

В Ярославле Марк встретил и свою судьбу. Он увидел студентку «педа» Тоню Копорулину в электричке, и это оказалась любовь на всю жизнь.

…А потом... Потом началась война. Доброволец 243-й стрелковой дивизии, командир саперного взвода Марк Лисянский был отправлен на Западный фронт уже 16 июля 1941 года.

Он вышел невредимым из страшного Смоленского сражения. Но вскоре случилась та бомбежка... Вскоре после возвращения в строй, когда Лисянский на ночных занятиях «учил войне» молодых саперов, он провалился в «волчью яму» — глубокую западню с ровными стенами. Перелом ноги был страшным, да и нашли потерявшего сознание Марка не сразу. Но после госпиталя он снова запросился на фронт. Его дивизия воевала теперь на Калининском фронте. Путь туда пролегал через столицу. Такой он Москву не видел никогда... Напряженный, мрачный город готовился к боям: враг был совсем рядом. «Они Москву не получат, не отдадим!» — стучало в висках у Лисянского. Трясясь в полуторке, он набросал строки родившегося вдруг стихотворения.

Получилось почти биографично: вспомнилось, что он дважды едва не был похоронен заживо, но спасся...

Мимо мелькнула Красная площадь; машина повернула, у Пушкинской притормозила: перекур! С листком в руках Марк добежал до редакции «Нового мира».

Два слова — и бегом обратно. Полуторка тронулась.

Стихотворение он показал и в дивизии, и оно мгновенно стало песней.

«Новый мир» эвакуировали, и поэтому стихотворение было напечатано в журнале не в декабре, как планировалось, а лишь в феврале.

Исаак Осипович Дунаевский (слева) и Сергей Иванович Агранян, фото 1940-х годов

*

Хромота была такой сильной, что сапером Лисянского оставить не могли. Пригодился журналистский опыт: вскоре Марк возглавил дивизионную газету «В бой за Родину». А весной 1942 года композитору Исааку Дунаевскому попался на глаза «зимний» «Новый мир».

Композитор с ансамблем Центрального дома культуры железнодорожников ездил по Сибири с агитпоездом и падал от усталости.

Но тут ее как рукой сняло.

Строки — простые, а как за душу берут! Дунаевский набросал ноты прямо на журнале и начал разыскивать Лисянского. Поиск успехом не увенчался: война! Тогда по его просьбе композитор, режиссер ансамбля Сергей Агранян дописал стихи: оставил от Лисянского первую строфу и конец второй, в середину вставил свои.

Ансамбль исполнил песню на станции «Дивизионная».

Солистку Марину Бабьяло не отпускали, пока она не спела ее пять раз! А потом ансамбль представил ее на концерте в столице. Ее оценили все, включая Сталина, который велел записать ее на грампластинку. Радиокомитет просил Дунаевского вставить в песню упоминание вож дя, а когда тот отказался, подкорректировал слова сам. И там появились строки: «Здравствуй, город Великой Державы, где любимый наш Сталин живет…» Пластинка вышла в 1943 году, песню исполнила Зоя Рождественская. Но Сталину текст не понравился: строки звучали фальшиво.

Песню перезаписали. Окончательно фамилия Сталина покинула песню после ХХ съезда КПСС, развенчавшего культ личности.

Стихи Марка Лисянского вошли в несколько сборников еще во время войны.

Воевал он до самого конца, рядом с женой Тоней, которая была радисткой и корректором в дивизионной газете, а затем перешла с ним в газету 43-й армии. 11 мая 1943 года был подписан указ о награждении Лисянского орденом Красной Звезды.

После войны Марк и Тоня жили в Москве. Коллеги по цеху искренне любили Лисянского — говорят, он был фантастически добрым и отзывчивым. Он написал много прекрасных песен, и исполняли их лучшие голоса страны. Когда в 1995 году решался вопрос о гимне, выбор комиссии остановился именно на его песне, давно любимой москвичами. Увы, до официального признания песни гимном столицы поэт не дожил совсем немного: Марк Лисянский скончался ранним утром 30 августа 1993 года на даче в Красновидове.

ДОСЛОВНО

Моя Москва

Я по свету немало хаживал,
Жил в землянке, в окопах, в тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.
Но Москвою привык я гордиться
И везде повторял я слова:
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!

Я люблю подмосковные рощи
И мосты над твоею рекой,
Я люблю твою Красную площадь
И кремлевских курантов бой.
В городах и далеких станицах
О тебе не умолкнет молва,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!

Мы запомним суровую осень,
Скрежет танков и отблеск штыков,
И в веках будут жить двадцать восемь
Самых храбрых твоих сынов.
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!