Галстук

В ту пору, четверть века назад, ему было двадцать четыре — как раз тот возраст, когда важно не прохлопать свой шанс. К примеру, такой, как предложение молодому ученому, аспиранту университетского биофака, перейти на работу в мощный, почти не тронутый ветрами реформ академический институт и влиться в группу, занимающуюся новым направлением — синтетической биологией.

Для Лени это была не просто перспектива, а мечта. И отделяла его от мечты сущая малость — встреча с заместителем директора данного научного заведения. Скорее всего, обычная формальность. Тем не менее обстоятельный кандидат решил подготовиться. Отрепетировав ответы на вероятные вопросы, он также обдумал свой внешний вид, который должен был послать собеседнику позитивную информацию о претенденте на вакантную должность (сейчас сказали бы: месседж).

Черный костюм, черные туфли и белая рубашка сообщали о высоком уважении визитера к научному заведению и его руководству, а также демонстрировали солидность, собранность и целеустремленность. Но при этом хотелось добавить к официальному облику какую-то деталь, которая дала бы понять собеседнику, что перед ним не засушенный ботан, а творчески одаренная личность, человек пытливого ума с богатой научной фантазией (сейчас сказали бы: креативный).

Но чем это передать? Сегодня подошли бы варианты с цветными носками или ярким платочком в нагрудном кармане пиджака. Но в те года это считалось проявлением нескромности, чтоб не сказать — вызовом.

К тому же подобных штучек вообще не было в продаже.

По радио зазвучал хит Сюткина «Оранжевый галстук», и решение мигом пришло.

У Лени был такой галстук.

Образ сложился (сейчас сказали бы: имидж), и претендент уверенной поступью отправился на собеседование в начальственный кабинет.

Заместитель директора института оказался в точности таким, каким Леня представлял себе гонителей передовых идей, борцов с лженауками вроде генетики.

Подозрительный, хитрый, лживый. Но начальников не выбирают, и они четверть часа прохладно побеседовали, после чего зам сказал: «Вам позвонят». Соискателю стало ясно, что никто звонить не будет, и он не ошибся. Шанс был потерян.

Кто винов ат? Конечно же, галстук цвета «пожар в джунглях».

Вместо творчески одаренной личности заместитель директора увидел в Лене выскочку, развязного стилягу, собратьев которого он когда-то гонял в составе комсомольского оперотряда. Пытливый ум был принят за склонность к интригам, а богатая научная фантазия — за карьеризм и завышенную само оценку, которые вселяют беспокойство в души старших товарищей и могут нарушить их позиции. Так оранжевый галстук натурально стал для Леонида удавкой.

Вскоре ему пришлось оставить любимую биологию — на дворе стояли девяностые, надо было кормить молодую семью, он пустился во все тяжкие и со временем добился степеней известных.

И сегодня, работая в сфере, далекой от изначальной специальности, лишь изредка размышляет о том, как мог бы преуспеть в науке. Но зато в другой науке — науке производить правильное впечатление — Леонид Алексеевич достиг отличных результатов. Потому что понял главное: не важно, какую весть о себе ты транслируешь другим, а важно, что эти другие считывают с тебя.

После биооблома в его гардеробе появилось несколько продуманных нарядов. Они использовались по обстоятельствам и иллюстрировали подходящие к случаю качества владельца: ортодоксальность, трудовой энтузиазм, скромную туповатость, одержимость смелыми идеями, гордую бедность, рождающую истовую преданность начальству, и далее до бесконечности.

Гордостью Леонида Алексеевича был комплект, который сейчас назвали бы «пятьдесят оттенков серого». Туда входили вещи исключительно серого цвета: от носков до носовых платков, от водолазки до плаща, от штиблет до зимней кроличьей шапки. Такой прикид совмещал конформизм и педантизм, в нем, если угодно, можно было увидеть обезличенность, а можно, напротив, изысканность. За редким исключением образ производил позитивное впечатление на визави. Владелец очень дорожил аксессуарами, которые собирал года полтора; когда забыл в такси серые перчатки, был близок к депрессии. К слову, среди многочисленных предметов гардероба он превыше всего ценил именно перчатки, а также головные уборы и обувь — можно толстеть или худеть, но эти три вещи всегда будут впору.

Случались и проколы. Находясь в командировке в Саратове и вырядившись со столичным шиком (надо было поставить на место деловых партнеров), Леонид Алексеевич на улице спросил продавщицу мороженого, где можно пообедать. Мадам с уважением оглядела гостя, подробно объяснила, как найти искомую точку общепита, и завершила инструктаж роскошной фразой: «Дешевле, чем там, вы нигде не покушаете». Впрочем, подобные казусы были редки.

Научившись грамотно позиционировать себя в окружающем мире, Леонид Алексеевич теперь передает свой богатый опыт сыну и дочери. Внушает им, что встречают по одежке и что у них не будет второго случая произвести первое впечатление, а также иные народные мудрости, следование которым ведет к успеху, а пренебрежение, напротив, грозит пустить судьбу под откос.

Однако отпрыски только раздражают папеньку.

Двадцатитрехлетний сын Виктор воспринимает теорию отца как старорежимную ахинею и считает актуальной ролевой моделью Марка Цукерберга в футболках и сланцах. На возражение отца, что подобный пофигизм может себе позволить Цукер, но уж никак не Витек, с грехом пополам окончивший вуз и мыкающийся по разовым грошовым проектам, поскольку ни в одно серьезное дело его не берут, сын отвечает презрительными ухмылками. Он бреется раз в неделю и с точно такой же периодичностью меняет рубашку, носки и нижнее белье. Пиджаков в его гардеробе не водилось.

Дочери Светлане двадцать пять, еще два года назад она была девицей со вкусом, модницей, и Леонид Алексеевич видел в ней своего адепта. Но очередной неудачный роман дочери спутал карты. Теперь она одевается в унисексовый треш, не пользуется косметикой и парфюмом, перестала брить ноги и подмышки и для полноты впечатления прибавила пуд живого веса.

Оказывается, таков новый тренд: все должно быть естественным, нужно изгнать комплексы и любить себя такой, какая ты есть.

А самое чудовищное, что роднит сына и дочь и что, как теперь выражаются, выбешивает отца, это шорты. Мятые, бесформенные, мутно-горохового цвета, с болтающимися тесемками и оттопыренными карманами на ляжках. Наследники Леонида Алексеевича носят эти полуштаны вплоть до наступления холодов, различаясь лишь тем, что у Витька из проемов вылезают тощие бледные ноги, а у Светика — мясистые окорочка с признаками раннего целлюлита. Плюс пикантная деталь: поскольку дочь носит шорты с заниженным поясом, то, наклоняясь, она радует публику веревочками стрингов, врезавшимися в пухлые бока, и бабочкой-татушкой на пояснице. Как сейчас говорят: картина маслом.

Леонид Алексеевич ненавидит эти шорты. Что-то они ему напоминают. Не иначе оранжевый галстук.