Поэт Игорь Кохановский: Владимир Высоцкий посвятил мне пять песен

Песня «Бабье лето» на стихи поэта Игоря Кохановского популярна с 1960-х. Любопытно, что на одно стихотворение написали музыку сразу три разных автора.

– Игорь Васильевич, как стихотворение «Бабье лето» стало песней?

– Я хотел с Андреем Вознесенским познакомиться – он был моим кумиром. А у меня в 1962 году был романчик с дочкой литературоведа Льва Копелева. Лена говорит как-то: «Миша Демин (у художника, двоюродного брата писателя Юрия Трифонова, на Сретенке была мастерская) пригласил в гости, приходи – будет Вознесенский. Встретились, стали читать стихи, я прочитал «Бабье лето». Вознесенский говорит: «Слушай, очень классные стихи, может, это песня? На песню смахивает». Я рассказал: «У меня дружок Высоцкий, он – актер, пишет песни и поет в компании, и по белой зависти решил написать стихи». Новый, 1967 год, мы с Высоцким праздновали у Вознесенского. Володька говорит: «Будем Новый год встречать у Андрея. Он пригласил. Я сказал, у меня есть друг Игорь Кохановский, с которым мы всегда вместе». – «Так я его знаю, – сказал Вознесенский. – Он же «Бабье лето» написал».

[OBJ="Бабье лето" в исполнении Владимира Высоцкого]

– Как появились три мелодии на стихи «Бабье лето»?

– Судьба песни любопытная. Первый вариант музыки мой. В сентябре 1964 года (надо отметить, год был плодотворным) звонит какая-то дама: «Игорь, вы автор слов «Клены выкрасили город…?», наконец-то вас нашла. Я – Тамара Маркова, композитор, а также аккомпаниатор-репетитор Клавдии Шульженко. Ехала на дачу – в электричке молодежь пела эту песню, попросила переписать слова. Долго не могла найти автора. Сказали: это Евтушенко. Позвонила, он ответил: «Не знаю, кто». Кто-то вспомнил, что Окуджавы. Булат Шалвович: «Не моя». Случайно от Бориса Брунова услышала: «А, этот парень?» Отвечаю: «Мне, конечно, приятно, Шульженко – моя любимая певица, но как будет женщина петь: «Я кружу напропалую с самой ветреной из женщин»? Маркова на это: «Клавдия Ивановна исполняет так, что даже в голову не придет, что стихи мужские. Приезжайте, я вас познакомлю». Приехал на Аэропорт, там писательские дома, рядом – «музыкальные», Шульженко жила на третьем этаже, а Маркова – на четвертом, она меня познакомила и, как сейчас помню, Клавдия Ивановна говорит: «Игорь, вы, наверное, знаете, что я много пела любовной лирики, но не помню, чтобы меня так задевали стихи, как ваши». Это был второй вариант.

– А какой пел Высоцкий?

– Это моя музыка, и когда Володе стали приходить авторские запросы, он написал в письме, что выступал в Тбилиси, спел песню «Мой друг уехал в Магадан», которую посвятил мне, а потом «Бабье лето», сказав, что помог написать мелодию. «Васечек, извини, ну на сцене ради красного словца чего не скажешь!» Потом звонит: «Мне пришло из ВААПа (Сейчас Российское авторское общество. – прим. ред.) письмо, чтобы я зарегистрировал «Бабье лето». Давай поедем, я напишу, что она не моя». Мы встретились – и он написал. Кстати, мы потом в ВААПе последний раз в жизни встретились: в апреле 1980-го. Он раньше помещался, где Третьяковка – в Лаврушке все встречались в подвальном помещении. Нужно было пройти подземным коридором. Еще ледок был, подъезжаю, Володькин «Мерседес» стоит. Я заглянул туда – девочка-блондиночка сидит: это была Оксана. Хорошенькая. Подумал: «Ай да молодец». Иду, мы сталкиваемся в подземном переходе. Обнялись, поцеловались. Спрашиваю: «Как дела?» – «По-всякому».

Третий вариант появился благодаря тому, что я тогда много сотрудничал с Юрием Антоновым. И сказал: «У меня есть стихи, но моя музыка – примитивная. Еще есть песня, которую поет Шульженко. Но что это – вальсочек… При всем моем пиетете это мужская песня». Антонову понравились стихи, он написал музыку. Юра был тогда полузапрещен и отдал песню «Поющим сердцам», а потом исполнил сам очень симпатично.

У меня вышла в 1976 году пластинка «Бабье лето», но с ней отдельная история. Туда входила одна из моих любимых песен «Лицо в ладонях». Написал ее Толя Днепров. Он эмигрировал. И мне говорят: «Нужно заменить одну песню, иначе диск снимут». – «Какую?» – «Лицо в ладонях». Я не стал менять, и диск не вышел. Зато второй «Кружатся диски» побил все рекорды, потому что это была первая пластинка в стиле диско, здорово сделана, там одна песня переходила в другую, а на второй стороне одна «врезалась» в другую – на Западе это было, а у нас это первый диск «без проворотов». Вышел как раз накануне Олимпиады. Была дискотека в Олимпийской деревне, там и продавался. Потом узнал, что пластинка так расходилась, что ее не успевали печатать: у нее был тираж 15 миллионов.

С другой известной песней тоже связана история. Я с приятелем Наумом Олевым отнес стихи Оскару Фельцману. Он за час написал музыку, потом говорит: «Все хорошо, только первые четыре строчки никуда не годятся». «Что изменить?» – «А я знаю? Вы – поэт, вы и должны придумать». Придумал, звоню: «Нет, никуда не годится». Через пару дней опять то же самое. Мне стало неловко, звонить стал раз в неделю. Прошел месяц, предложил еще вариант: «Сегодня я нисколько не боюсь с XX веком временно расстаться, позвольте я в любви вам объяснюсь высоким словом русского романса». И Оскар Борисович говорит: «Игорь, и это вы писали полтора месяца?» Песня стала популярной.

– Сколько песен вам посвятил Высоцкий?

– Пять песен. Перед отъездом в Магадан я устроил мальчишник, Володя принес мне как подарок листок, где каждый куплет написан разного цвета фломастером. Взял гитару и спел «Мой друг уехал в Магадан». Известны еще «Я видел Ногайскую бухту», «Получил я недавно письмо», четвертая (когда приехал в первый раз в командировку с Севера): «Что сегодня мне суды и заседанья/ мчусь галопом/ закусивши удила/ У меня приехал друг из Магадана/ так какие же тут…». А когда у него начался роман с Мариной, он написал: «Возвратился мой друг неожиданно/ Бабу на меня променял /Где же это видано?

Еще Володя написал мне такие строки в конце 1950-х:

Тебе б филфак был лучшим местом:
Живешь ты с рифмой очень дружно.
Пиши ты ямбом, анапестом,
А амфибрахием – не нужно!

Я стихи посвятил ему еще в Магадане. После того как он мне в письме написал, что его все приглашают, и он уже возненавидел звонки, потому что все зовут, чтобы пришел попел. Это был 1965-й. «К таким со своими песнями прошу тебя не ходить». Потом писал еще. Он умер в июле, а в августе мне звонит Стас Намин: «У меня приятель Володя Матецкий, бас-гитарист, музыку пишет, хочет с тобой сотрудничать». Матецкий звонит: «У меня есть мелодия, хочу показать». Мне она понравилась, я пришел домой и сразу не отрывая руки написал: «Больше не встречу такого друга». В моей новой книжке «Несовпаденье» два стиха, написанные с большим интервалом. «Бывает, вспомню Магадан» – про то, как он ко мне приехал и это:

И 25 июля я каждый раз твержу сквозь мат:
Ну как же так, не завернули, его с дороги, мчавшей в ад…

Кстати, в тот приезд ко мне Высоцкий не выступал. Его просили, но он сказал: «Не хочу, я приехал к другу на два дня».

У меня в 1986 году выходила книжка в «Советском писателе» и там стихи уже были о нем, но мне сказали заменить строчку «Здесь посетил меня мой друг, чье творчество – сама эпоха». Что это такое? Какая эпоха? 

– Что за история с Магаданом?

– Странная. Для меня до сих пор принести стихи в какое-нибудь издательство – мука мученическая. Двоюродный брат сказал: «Мы учились с Женькой Сидоровым (ныне – первый секретарь Союза писателей Москвы. – прим. ред.) на юридическом МГУ в одной группе, он сейчас зав. отделом литературы в «МК». Давай отнесу стихи». Их напечатали. Пришел знакомиться. Сидоров спросил: «Где вы работаете?» Я работал на строительстве Химок-Ховрино. (Когда приехал туда, там два дома было всего). Оказались случайно в редакции представители отдела рабочей молодежи, спросили: «Не можешь написать про строительство»? (лето, 1964 год, Хрущев объявил «100 дней большой химии»). Строился аммиачный комбинат. «Поезжай, мы не можем ничего оттуда получить» Было интересно, поехал. С утра пришел на планерку (комбинат строило организаций 40), и руководители друг с другом лаялись, а я записывал, кто что сказал, потом уточнял имя прораба, начальника управления. Материал понравился, опубликовали на первой полосе.

Помню, статья «Плотина «живой» воды» вышла с карикатурой, где играют в пинг-понг: комбинат будущий строительные организации перебрасывают. Начал сотрудничать. В это время брат попросил распределения в Магадан и работал в прокуратуре. Он пишущий человек, сотрудничал с «Магаданским комсомольцем» и прислал сценарий в институт кинематографии, ему дали рекомендацию на Высшие сценарные курсы. Приехал в Москву и говорит: «Давай стихи отнесу в «Смену». Там работает бывший мой начальник». Владимир Новиков был главным редактором «Магаданского комсомольца». Отнес, опубликовали. Приехал знакомиться, захожу в кабинет и слышу: «Окончили прекрасный вуз, шесть лет учились на хирурга, чтобы писать стихи. Вот Кохановский строит Химки-Ховрино, пишет стихи, мы печатаем». – «Уже не строю». – «А что делаешь?» – «Работаю внештатно». – «Сколько зарабатываешь?» – «Рублей 80». – «Если менять профессию, надо начинать не с московского, а с «Магаданского комсомольца». Хочешь, наверное, книжку издать. Сколько лет будешь здесь ее издавать?» Езжай в Магадан, я порекомендую, там в издательстве сразу выпустишь книжку. Вернешься, вступишь в Союз писателей».

13 июля 1965 года был зачислен в штат. Но часто сюда приезжал – устраивали все время командировки: сидел в ЦК Комсомола, делал обзоры молодежных региональных газет. Вернулся в Москву осенью 1969-го.

С магаданской книжкой как раз попал в 1970 году на Совещание молодых литераторов, а с рукописью, которую отдал в «Молодую гвардию», в семинар к Михаилу Луконину, Станиславу Куняеву. Семинар меня рекомендовал в Союз. Моя голубая мечта была поступить на Высшие литературные курсы. Отдаю заявление, мне сказали: москвичей практически не берут. Стипендия была большая – 140 рублей при средней зарплате в 120. Я расстроился. Иду к проректору: «Можно вольнослушателем?» – «Пожалуйста». Потом освободилось место, взяли. У меня не было ни одного пропуска.

– Почему новая книга называется «Несовпаденье»?

– Это «несовпаденье» моих моральных ценностей с тем, что сегодня время из себя представляет. Сейчас поэзию не очень покупают… Книжка, которую я написал в 1986 году, была так изуродована, исковеркана цензором, что я даже на него написал стихотворение. Вышла к 50-летию, но она мне так разонравилась, что не хотел больше писать. И все равно стихи писал, написал четыре поэмы, и как-то меня познакомил приятель с Димой Быковым. Он прочел: «Старик, так это нужно издавать». Здорово сделали первое издание – а это в два раза больше.

– Почему фотографии не включили?

– Не хочу пиариться за счет других.

– У вас продвигается проект мюзикла об истории любви Высоцкого и Марины Влади?

– С прошлой осени хочу осуществить. Мне очень просто договориться с композиторами, но я хочу найти театр или антрепризу, чтобы пригласить их уже на проект, который имеет адрес.

«Бабье лето»

Клены выкpасили гоpод
Колдовским каким-то цветом,
Это снова, это снова
Бабье лето,
бабье лето.

Что так быстро тают листья –
Ничего мне не понятно…
Я ловлю, как эти листья,
Наши числа –
Наши даты.

Только вот pугает мама,
Что ночами шляюсь где-то
Что я слишком часто пьяный
Бабьим летом,
бабьим летом.

Только как расскажешь маме,
Что я, как ходок отпетый,
Вновь в романе, как в дурмане,
Бабьим летом,
Бабьим летом.

А я кручу напpопалую
С самой ветpеной из женщин,
Я давно хотел такую –
И не больше,
и не меньше.

А я забыл, когда был дома,
Спутал ночи и pассветы…
Это омут,
это омут –
бабье лето,
бабье лето.

Кстати

Бабье лето по народному календарю заканчивается 27 сентября в день Воздвиженья.