7 лучших стихотворений Александра Блока
Александр Блок родился 16 (28) ноября 1880 года в Санкт-Петербурге в семье интеллигентов, юриста Александра Львовича и писательницы Александры Андреевны. Многие из предков Блока были профессиональными литераторами и учеными, и в семейном кругу Александра, где он провел раннее детство, часто велись разговоры о классической литературе, поэзии. Склонность к творчеству мальчик проявил еще в пятилетнем возрасте, когда написал свои первые стихи.
Родители Блока быстро разошлись, в 1889 году его мать вышла замуж повторно - за гвардейского офицера Ф. Ф. Кублицкого-Пиоттух, к счастью, оставив мальчику фамилию отца. Девятилетний Александр переехал с матерью в Гренадерские казармы, к отчиму, и его сразу отдали учиться в Введенскую гимназию, которую он окончил в 1898 году. С юношеских лет Александр начал заниматься «серьезным писанием», а также театром. Какое-то время он даже подумывал об актерской карьере и играл в Петербургском драматическом кружке, но литературное призвание перевесило его склонность к драматическому искусству.
После гимназии молодой человек «довольно бессознательно» поступил на юридический факультет Петербургского университета, но, никогда не увлеченный этой наукой, быстро потерял интерес. Через три года после начала учебы в университете Александр перевелся на славяно-русское отделение историко-филологического факультета. В 1903 году он взял в жены Любовь Дмитриевну Менделееву, дочь российского ученого, и в этом же году юноша дебютировал как поэт в петербургском журнале «Новый путь» и московском «Северные цветы» с циклом стихотворений «Из посвящений».
Александр сам позиционировал себя как поэта-символиста и быстро нашел друзей среди представителей этого литературного течения. В следующем году вышла первая книга Александра Блока «Стихи о прекрасной Даме», посвященная его жене и музе и полная романтического мистицизма. Но революция 1905 года полностью изменила стиль поэта, заставила его следить за политическими событиями в стране и обратиться к идеалам социализма. В 1906 году, после получения Александром диплома, наступает зрелый период его творчества.
«Вечерка» представляет подборку семи лучших стихотворений одного из самых талантливых поэтов Серебряного века:
1. «Ночь, улица, фонарь, аптека», 10 октября 1912 года, из цикла «Страшный мир», подцикла «Пляска смерти»
Ночь, улица, фонарь, аптека,Бессмысленный и тусклый свет.Живи ещё хоть четверть века -Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь - начнёшь опять сначалаИ повторится всё, как встарь:Ночь, ледяная рябь канала,Аптека, улица, фонарь.
2. «Незнакомка», 24 апреля 1906 года, из цикла «Город»
По вечерам над ресторанамиГорячий воздух дик и глух,И правит окриками пьянымиВесенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,Над скукой загородных дач,Чуть золотится крендель булочной,И раздаётся детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,Заламывая котелки,Среди канав гуляют с дамамиИспытанные остряки.
Над озером скрипят уключины,И раздаётся женский визг,А в небе, ко всему приученный,Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственныйВ моём стакане отраженИ влагой терпкой и таинственной,Как я, смирён и оглушён.
А рядом у соседних столиковЛакеи сонные торчат,И пьяницы с глазами кроликов«In vino veritas!» кричат.
И каждый вечер, в час назначенный(Иль это только снится мне?),Девичий стан, шелками схваченный,В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,Всегда без спутников, одна,Дыша духами и туманами,Она садится у окна.
И веют древними поверьямиЕё упругие шелка,И шляпа с траурными перьями,И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,Смотрю за тёмную вуаль,И вижу берег очарованныйИ очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,Мне чьё-то солнце вручено,И все души моей излучиныПронзило терпкое вино.
И перья страуса склонённыеВ моём качаются мозгу,И очи синие бездонныеЦветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,И ключ поручен только мне!Ты право, пьяное чудовище!Я знаю: истина в вине.
3. «Скифы», 30 января 1918 года, не включено в цикл
Панмонголизм! Хоть имя дико,Но мне ласкает слух оно.Владимир Соловьев
Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.Попробуйте, сразитесь с нами!Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,С раскосыми и жадными очами!
Для вас - века, для нас - единый час.Мы, как послушные холопы,Держали щит меж двух враждебных расМонголов и Европы!
Века, века ваш старый горн ковалИ заглушал грома, лавины,И дикой сказкой был для вас провалИ Лиссабона, и Мессины!
Вы сотни лет глядели на ВостокКопя и плавя наши перлы,И вы, глумясь, считали только срок,Когда наставить пушек жерла!
Вот - срок настал. Крылами бьет беда,И каждый день обиды множит,И день придет - не будет и следаОт ваших Пестумов, быть может!
О, старый мир! Пока ты не погиб,Пока томишься мукой сладкой,Остановись, премудрый, как Эдип,Пред Сфинксом с древнею загадкой!
Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,И обливаясь черной кровью,Она глядит, глядит, глядит в тебяИ с ненавистью, и с любовью!...
Да, так любить, как любит наша кровь,Никто из вас давно не любит!Забыли вы, что в мире есть любовь,Которая и жжет, и губит!
Мы любим все - и жар холодных числ,И дар божественных видений,Нам внятно всё - и острый галльский смысл,И сумрачный германский гений...
Мы помним всё - парижских улиц ад,И венецьянские прохлады,Лимонных рощ далекий аромат,И Кельна дымные громады...
Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,И душный, смертный плоти запах...Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелетВ тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцыИграющих коней ретивых,Ломать коням тяжелые крестцы,И усмирять рабынь строптивых...
Придите к нам! От ужасов войныПридите в мирные обьятья!Пока не поздно - старый меч в ножны,Товарищи! Мы станем - братья!
А если нет - нам нечего терять,И нам доступно вероломство!Века, века вас будет проклинатьБольное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесамПеред Европою пригожейРасступимся! Мы обернемся к вамСвоею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал!Мы очищаем место боюСтальных машин, где дышит интеграл,С монгольской дикою ордою!
Но сами мы - отныне вам не щит,Отныне в бой не вступим сами,Мы поглядим, как смертный бой кипит,Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гуннВ карманах трупов будет шарить,Жечь города, и в церковь гнать табун,И мясо белых братьев жарить!...
В последний раз - опомнись, старый мир!На братский пир труда и мира,В последний раз на светлый братский пирСзывает варварская лира!
4. «Девушка пела в церковном хоре», август 1905 года, не включено в цикл
Девушка пела в церковном хореО всех усталых в чужом краю,О всех кораблях, ушедших в море,О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,И луч сиял на белом плече,И каждый из мрака смотрел и слушал,Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,Что в тихой заводи все корабли,Что на чужбине усталые людиСветлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,И только высоко, у Царских Врат,Причастный Тайнам,- плакал ребенокО том, что никто не придет назад.
5. Подцикл «На поле Куликовом», июнь-декабрь 1908 года, из цикла «Родина» (отрывок)
1.
Река раскинулась. Течет, грустит ленивоИ моет берега.Над скудной глиной желтого обрываВ степи грустят стога.
О, Русь моя! Жена моя! До болиНам ясен долгий путь!Наш путь - стрелой татарской древней волиПронзил нам грудь.
Наш путь - степной, наш путь - в тоске безбрежной -В твоей тоске, о, Русь!И даже мглы - ночной и зарубежной -Я не боюсь.
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострамиСтепную даль.В степном дыму блеснет святое знамяИ ханской сабли сталь...
И вечный бой! Покой нам только снитсяСквозь кровь и пыль...Летит, летит степная кобылицаИ мнет ковыль...
И нет конца! Мелькают версты, кручи...Останови!Идут, идут испуганные тучи,Закат в крови!Закат в крови! Из сердца кровь струится!Плачь, сердце, плачь...Покоя нет! Степная кобылицаНесется вскачь!
…
6. «На железной дороге», 14 июня 1910 года, из цикла «Родина»
Марии Павловне ИвановойПод насыпью, во рву некошенном,Лежит и смотрит, как живая,В цветном платке, на косы брошенном,Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинноюНа шум и свист за ближним лесом.Всю обойдя платформу длинную,Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих -Нежней румянец, круче локон:Быть может, кто из проезжающихПосмотрит пристальней из окон...
Вагоны шли привычной линией,Подрагивали и скрипели;Молчали желтые и синие;В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стекламиИ обводили ровным взглядомПлатформу, сад с кустами блеклыми,Ее, жандарма с нею рядом...
Лишь раз гусар, рукой небрежноюОблокотясь на бархат алый,Скользнул по ней улыбкой нежною,Скользнул - и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,В пустых мечтах изнемогая...Тоска дорожная, железнаяСвистела, сердце разрывая...
Да что - давно уж сердце вынуто!Так много отдано поклонов,Так много жадных взоров кинутоВ пустынные глаза вагонов...
Не подходите к ней с вопросами,Вам все равно, а ей - довольно:Любовью, грязью иль колесамиОна раздавлена - все больно.
7. «Как тяжко мертвецу среди людей…», 19 февраля 1912 года, из цикла «Страшный мир», подцикла «Пляска смерти»
Как тяжко мертвецу среди людейЖивым и страстным притворяться!Но надо, надо в общество втираться,Скрывая для карьеры лязг костей...
Живые спят. Мертвец встает из гроба,И в банк идет, и в суд идет, в сенат...Чем ночь белее, тем чернее злоба,И перья торжествующе скрипят.
Мертвец весь день трудится над докладом.Присутствие кончается. И вот -Нашептывает он, виляя задом,Сенатору скабрезный анекдот...
Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязьюПрохожих, и дома, и прочий вздор...А мертвеца - к другому безобразьюСкрежещущий несет таксомотор.
В зал многолюдный и многоколонныйСпешит мертвец. На нем - изящный фрак.Его дарят улыбкой благосклоннойХозяйка - дура и супруг - дурак.
Он изнемог от дня чиновной скуки,Но лязг костей музыкой заглушон...Он крепко жмет приятельские руки -Живым, живым казаться должен он!
Лишь у колонны встретится очамиС подругою - она, как он, мертва.За их условно-светскими речамиТы слышишь настоящие слова:
«Усталый друг, мне странно в этом зале». -«Усталый друг, могила холодна». -«Уж полночь». - «Да, но вы не приглашалиНа вальс NN. Она в вас влюблена…»
А там - NN уж ищет взором страстнымЕго, его - с волнением в крови...В её лице, девически прекрасном,Бессмысленный восторг живой любви...
Он шепчет ей незначащие речи,Пленительные для живых слова,И смотрит он, как розовеют плечи,Как на плечо склонилась голова...
И острый яд привычно-светской злостиС нездешней злостью расточает он...«Как он умён! Как он в меня влюблён!»
ЕЩЕ ПО ТЕМЕ: