Чичиков-американец и «Мертвые души», спетые в Гоголь-центре

В «Гоголь-центре» выпустили «Мертвых душ» Кирилла Серебренникова, один из самых ожидаемых спектаклей сезона.

«Мертвых» душ своего любимого писателя Кирилл Серебренников ставит во второй раз: четыре года назад режиссер уже выпускал спектакль в Рижском Национальном театре. Эту версию «Душ» отметили высшей театральной наградой Латвии. И что-то московской работе досталось от рижской «в наследство» (например, песни на музыку Александра Маноцкова, спетые лирическими отступлениями), а что-то создавалось заново.

Сцена превращена в огромный ящик из ДСП, в котором 10 актеров-мужчин лихо играют всех – женщин, мужчин, собак… Не меняется только Чичиков – в одном составе его играет американец Один Байрон, в другом – русский актер Семен Штейнберг, играющий Манилова. Во втором составе исполнители меняются местами. По словам Кирилла Серебренникова, получается два совершенно разных спектакля.

Для того, чтобы сыграть Гоголя, Один Байрон, уже 8 лет проживший в России и окончивший Школу-студию МХАТ, почти написал второй том «Мертвых душ» - к каждой странице текста Гоголя актеру приходилось писать пояснения и дополнения:

- Честно могу сказать, что не читал ни на английском, ни на русском эту книгу до того, как мы начали этот проект репетировать, - признался Один Байрон. – И благодаря спектаклю я открыл целый гоголевский мир.

- Мой герой хотел быть свободным человеком, независящим от кого-либо, чтобы у него не было начальников, и он мог жить для себя, - делится Семен Штейнберг.

Спектакль мчится вперед, как та самая птица-тройка. Два с небольшим часа – и никаких остановок в виде антракта. Зрители только и успевают (а кто-то и не успевает) поспевать за сменой героев на лестнице, ведущей Чичикова все ниже и ниже.

Актеры действуют в одном пространстве с минимумом декораций, где возникает и морг Плюшкина, и дом Манилова, и хозяйство Коробочки… Смена костюма и перевоплощение происходит в считанные секунды чуть ли не на сцене. Спектакль кажется уплотненным до предела режиссерскими находками, которые местами ювелирны, а местами откровенно гротескны. Они разливаются пузырьками по гоголевскому тексту, как игристое вино, которым наполняет Чичиков пластиковые стаканчики-мертвые души.

Гоголевский смех у Кирилла Серебренникова беспощаден. А «Мертвые души» сдобрены мотивами из «Игроков» и «Вия».

- «Мертвые души» - это ключевой код русской жизни, - говорит Кирилл Серебренников. - Все персонажи и типы русских людей сформированы в чертах Коробочки, Ноздрёва, Собакевича, Манилова и прочих. Поэма Гоголя рассказывает о времени, когда в Россию с помещиками и разбросанными поместными усадьбами вторглось рациональное мышление: ассигнации, безналичной перевод денег, прогресс…

И сыграть «Мертвых душ», по мнению режиссера, невозможно без музыки:

- Когда читаешь поэму, понимаешь, что это музыка. Ее надо разгадать, услышать, - говорит Кирилл Серебренников. - Этот спектакль уже сложился как партитура, композитор Александр Маноцков написал для него музыку, я сделал инсценировку. Но в прошлом варианте текст Гоголя звучал на латышском языке, мне очень хочется, чтобы он зазвучал наконец и по-русскиГоворят, когда латыши распевали «Русь, чего ты хочешь от меня», с залом творилось что-то невообразимое. В московском спектакле латышей нет, но зрители все равно откликаются искренним смехом. Который по-гоголевски все равно проступает сквозь страх и слезы, и сквозь который бежит Чичиков по замкнутому кругу… И никакой дороги вперед для бешеной птицы-тройки…