...За 13 дней до войны. Проект Музея истории ГУЛАга в рамках лаборатории «Прожито» рассказывает о жизни людей в советское время

У московского паренька Олега Черневского по прозвищу Чинар, над рукописью которого мы работаем, убористый и мелкий почерк. Он - студент-геолог, чья юность пришлась на 1930-е годы, большой ценитель творчества писателя Максима Горького и известный в узких кругах сердцеед. Именно такое впечатление о нем сложилось у меня по тем восьми страницам, что мне достались для расшифровки. На них Олег описывает, как собирается в экспедицию на Дон - укладывает вещи, тепло прощается с некой Асей и «ставит крест» на отношениях с Наташей. Причем, ставит его буквально - выводит на бумаге имя девушки и перечеркивает его крест-накрест.

Москвичка Ольга Карсова привела в Музей истории ГУЛАГа своего четырнадцатилетнего сына Тихона, чтобы он приобщался к истории и сохранению памяти поколений.

- Знаете, сегодня благодаря дневнику Олега я подумал, что, может, и мне стоит вести записи, - говорит мальчик.

Остальные расшифровывают ту же рукопись, но более ранние даты. Восстанавливаем хронологию событий и узнаем, что Олег сдал сессию на «отлично», прочел книгу Соловьева (видимо, речь об известном русском философе XIX века – «ВМ»), внимательно следил за чемпионатом по зимним видам спорта и сам стремился соревноваться со своим другом Левой. Последняя запись датируется 9 июня 1941 года. До войны – 13 дней.

- Это 26-я по счету тетрадь Чинара, всего их 40, - рассказывает историк и основатель проекта «Прожито» Михаил Мельниченко. - Он непрерывно вел записи со второй половины 1930-ых годов по 1948 год. В 1937 году, когда Олег еще учился в школе, его родителей репрессировали. Отца, по всей видимости, расстреляли.

За полтора последних года обычные москвичи под руководством историков расшифровали порядка 80 рукописей самых разных людей - от интеллигентов до простых рабочих. Некоторые тетради попадают сюда из фондов, некоторые приносят родственники, а иные находят и на помойке. Так случилось с дневником советской школьницы Маши Кузнецовой, оказавшейся в оккупации. Записи ее сложные, неоднозначные. Со временем, живя «под немцами», Маша начала воспринимать оккупантов, как обычных людей, а не лютых врагов, о чем откровенно писала в дневнике, не скрывая ни своего имени, ни других личных данных. Дальнейшая ее судьба, вероятно, сложилась печально. Во всяком случае, в определенный момент записи Марии попали в распоряжение НКВД.

- Расшифрованные дневники пополняют наш электронный архив, по которому лингвисты и историки могут исследовать эпоху, - объясняет историк Илья Венявкин. - Некоторые рукописи выходят в виде книг, как, например, история токаря Белоусова. Но главная задача этой акции - "оживить" образ советского человека, познакомить современное общество с частной жизнью не крупных исторических фигур того времени, а простых граждан.

Важно понимать, отмечает Венявкин, что дневники нельзя считать объективным источником информации - люди описывают события, важные именно для них.

- Это уникальный опыт, - делится своими эмоциями москвичка Мария Лупачик. - Я всегда интересовалась историей, а расшифровка дневников - это способ прикоснуться к ней и даже внести некий вклад в науку.

Подписывайтесь на канал "Вечерней Москвы" в Telegram!