По ком звонит колокол: 3 знаменитых стихотворения Джона Донна
В России поэта впервые узнали как автора эпиграфа к знаменитому роману Эрнеста Хемингуэя "По ком звонит колокол": "Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе".
Джон Донн родился в Лондоне в католической семье. В возрасте 12 лет он поступил в Оксфордский университет, а тремя годами позже перебрался в Кембридж. Ни в одном из этих университетов он не получил ученой степени - причиной тому было нежелание присягать на верность Англиканской церкви, что требовалось от соискателя учёной степени, но было немыслимо для католика.
В 1596 году он в числе "джентльменов-добровольцев" отправился за популярным в народе графом Эссексом в пиратскую экспедицию против порта Кадис, а затем в "Островной поход" на Азоры, затеянный ради перехвата возвращавшихся из Америки испанских кораблей с сокровищами. В последующие четыре года Донн сделал успешную карьеру в Лондоне - в 1601 году он стал членом парламента и прослыл поэтом, не имея при этом ни одной публикации. Особенной популярностью пользовались его прозаические "Парадоксы и проблемы", в которых он пытался возродить такие классические формы, как эпиграмма, любовная элегия, сатира и стихотворное послание.
В январе 1602 года Донн тайно женился на 17-летней Энн Мор, однако её отец постарался, чтобы новоиспеченный зять оказался в тюрьме и лишился места на службе при дворе. После выхода из тюрьмы Донн остался не у дел, полученное им солидное наследство почти полностью иссякло. С 1602 по 1615 год он тщетно искал достойного применения своим талантам. Энн родила ему 12 детей, из которых выжили только семеро. В 1617 году она родила ему очередного мёртвого ребёнка, через пять дней умерла сама.
Донн долго и основательно изучал церковное право, богословие и историю церкви и в 1605–1607 годах помогал Томасу Мортону (ставшему впоследствии епископом Даремским) в написании полемических сочинений против католичества. Мортон пообещал ему хороший приход, если тот примет духовный сан, но Донн по-прежнему рассчитывал на светскую карьеру. Он пробовал получить место секретаря в Ирландии, а также пост посла в Гааге или Венеции, но безуспешно. В это время им были написаны многие шедевры любовной лирики, большая часть религиозных стихотворений и немало изощренных комплиментарных эпистол. Постепенно его поэзия удалялась от былых ренессансных тем. Излюбленными образами Донна стали жалкий, грешный, легкомысленный человек и всемогущее, всевидящее начало, к которому направлены помыслы лирического героя, измученного сомнениями в себе.
Первое опубликованным сочинением поэта стало посвящение королю Якову "Мнимый мученик" (1610). За этот труд Донн был награждён почётной степенью магистра искусств Оксфордского университета и король открыто заявил, что он может рассчитывать на повышение по службе, если изберёт церковное поприще. В конце 1621 года король назначил поэта настоятелем собора Святого Павла, а зимой 1623 года им были написаны знаменитые "Обращения к Господу в час нужды и бедствий" - в это время Донн слёг с приступом тяжелейшей лихорадки. Современные медики утверждают, что это был возвратный тиф, симптомами которого являются бессонница, бред, полный упадок сил и тяжелейшие боли во всем теле. На пятый или седьмой день наступает кризис, но даже если он миновал, сохраняется опасность последующего рецидива заболевания, приводящего, как правило, к смертельному исходу. Так Донн подошёл к самому краю могилы и лишь чудом остался в живых. Опыт приближения смерти, вынесенный им из болезни, стал основой "Обращений к Господу..."
Творчество Донна стало знакомо российскому читателю совсем недавно - первые переводы его стихов на русский язык появились в конце 1950-х годов. Огромный вклад в создание "русского Донна" внёс Иосиф Бродский, переводы которого сыграли решающую роль в пробуждении интереса к творчеству классика. Он же написал "Большую элегию Джону Донну" (1963) - одно из талантливейших поэтических произведений второй половины ХХ века.
"Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию три известных стихотворения великого метафизика в переводе Бродского.
"Блоха"
Кровь поровну пила она из нас:
Твоя с моей в ней смешаны сейчас.
Но этого ведь мы не назовем
Грехом, потерей девственности, злом.
Блоха, от крови смешанной пьяна,
Пред вечным сном насытилась сполна;
Достигла больше нашего она.
Узри же в ней три жизни и почти
Её вниманьем. Ибо в ней почти,
Нет, больше чем женаты ты и я.
И ложе нам, и храм блоха сия.
Нас связывают крепче алтаря
Живые стены цвета янтаря.
Щелчком ты можешь оборвать мой вздох.
Но не простит самоубийства Бог.
И святотатственно убийство трех.
Ах, все же стал твой ноготь палачом,
В крови невинной обагрённым. В чём
Вообще блоха повинною была?
В той капле, что случайно отпила?..
Но раз ты шепчешь, гордость затая,
Что, дескать, не ослабла мощь моя,
Не будь к моим претензиям глуха:
Ты меньше потеряешь от греха,
Чем выпила убитая блоха.
"Прощание, запрещающее грусть"
Как праведники в смертный час
Стараются шепнуть душе:
"Ступай!" – и не спускают глаз
Друзья с них, говоря "уже"
Иль «нет еще» – так в скорбный миг
И мы не обнажим страстей,
Чтоб встречи не принизил лик
Свидетеля разлуки сей.
Землетрясенье взор страшит,
Ввергает в темноту умы.
Когда ж небесный взор дрожит,
Беспечны и спокойны мы.
Так и любовь земных сердец:
Ей не принять, не побороть
Отсутствия: оно – конец
Всего, к чему взывает плоть.
Но мы – мы любящие столь
Утонченно, что наших чувств
Не в силах потревожить боль
И скорбь разъединенных уст, –
Простимся. Ибо мы – одно.
Двух наших душ не расчленить,
Как слиток драгоценный. Но
Отъезд мой их растянет в нить.
Как циркуля игла, дрожа,
Те будет озирать края,
Где кружится моя душа,
Не двигаясь, душа твоя.
И станешь ты вперяться в ночь
Здесь, в центре, начиная вдруг
Крениться, выпрямляясь вновь,
Чем больше или меньше круг.
Но если ты всегда тверда
Там, в центре, то должна вернуть
Меня с моих кругов туда,
Откуда я пустился в путь.
"Посещение"
Когда твой горький яд меня убьет,
Когда от притязаний и услуг
Моей любви отделаешься вдруг,
К твоей постели тень моя придет.
И ты, уже во власти худших рук,
Ты вздрогнешь.И, приветствуя визит,
Свеча твоя погрузится во тьму.
И ты прильнешь к соседу своему.
А он, уже устав, вообразит,
Что новой ласки просишь, и к стене
Подвинется в своем притворном сне,
Тогда, о бедный Аспид мой, бледна,
В серебряном поту, совсем одна,
Ты в призрачности не уступишь мне.
Проклятия? Предпочитаю, чтобы ты
Раскаялась, чем черпала в слезах
Ту чистоту, которой нет в глазах.