Сергей Безруков: Вся мировая классика построена на домогательствах
В этом году зрители увидят три фильма с участием Сергея Безрукова. Это сериалы «Бендеръ», «Обитель» и военная картина «Ильинский рубеж». Журналист Евгений Додолев посчитал возможным «оставить за кадром» обсуждение второго сезона сериала «Годунов», показ которого вскоре начнется на «России 1»: у зрителей есть право составить самостоятельное мнение о фильме после его просмотра. Поэтому разговор начался с вопроса о ленте «Заповедник» — последней вышедшей в прокат картине, где актер снялся в главной роли.
— Сергей, рабочее название вашей последней киноработы «Пушкин. Виски. Рок-н-ролл». Что это такое?
— Все знают, что это снято по «Заповеднику» Сергея Довлатова. Но когда поклонники писателя видели название «Пушкин. Виски. Рок-н-ролл», это кого-то пугало. Ничего здесь страшного нет, просто современная история. Причем мы выкупили права и, конечно, спрашивали разрешение у наследников творчества Сергея Донатовича. И мы рады, что сценарий понравился Кате Довлатовой (дочь писателя Сергея Довлатова. — «ВМ»).
Наш герой из писателя Бориса превратился в рок-музыканта Константина. От отчаяния он едет работать экскурсоводом в Михайловское, в Пушкиногорье и там открывает для себя Пушкина, и там же ему приходит вдохновение. То есть все, как у Довлатова. Ну а «виски» в данном случае некое связующее звено, потому как мой герой, как и герой Довлатова, подвержен страшному пороку, с которым он борется. И в этом — путь к спасению.
— Режиссер фильма — Анна Матисон. Каково вам, известному режиссеру, руководителю маститому, подчиняться женщине?
— Я доверяю Ане, поскольку это уже не первая работа с ней.
— Потому что — жена?
—Нет, потому что она — художник. Анна — художник, режиссер и сценарист. Я доверяю ей как человеку, который видит во мне то, чего, может быть, не видят другие. Я доверяю ей, потому что она ищет те самые новые формы для меня. У меня много проектов. Я выбираю то, что мне интересно. Аня же, посмотрев все мои работы и в кино, и в театре, пытается найти то, что мне еще не предлагали и что мне как актеру может быть интересно для развития.
В фильме «После тебя» (режиссер Анна Матисон, вышел в прокат в 2017 году. — «ВМ») я сыграл артиста балета — я никогда не играл подобного героя, героя-интроверта, у которого все внутри. Тем более танцоров я не играл. Я, может быть, мечтал реализовать свои возможности, потому что с детства, со школы-студии МХАТ любил танец и станок. Для меня это не пустой звук. Мне очень нравится современная хореография, современный балет. Это все придумала Аня... А потом она услышала мое исполнение песен Владимира Высоцкого. Я пою, как актер.
Мы все учились петь. И «для себя» я, конечно, пел. Но постепенно я стал смелее, свободнее, потому что Аня в меня поверила. Я в себя не верил настолько. А она сказала: «Пой. Пой свободнее. Развивайся в этом направлении. Вперед! Ты рок-исполнитель. В тебе эти задатки есть. Ты способен». И я постепенно стал наглеть, борзеть. В артиста надо верить! В меня поверили, и я стал по-другому петь. Может быть, поэтому появился спектакль «Высоцкий. Рождение легенды». И там уже есть роковые композиции. Даже в «Есенине» я стал некоторые песни петь по-рокерски. А в «Заповеднике» впервые зазвучали в роковом исполнении стихи Довлатова.
Я в этой теме дилетант и давал Лене Агутину слушать какие-то песни. Он говорит: «Ну вот это хит абсолютный». У него потрясающее чувство музыки. Вот если Лене понравится, считайте, что музыка хорошая.
Это я не потому, не потому, что он снялся у нас (Агутин снялся в «Заповеднике» в роли друга главного героя. — «ВМ»). Просто я его уважаю как музыканта. И я очень благодарен Лене, что он внимательно отнесся к этому проекту. В фильме он сыграл самого себя — Леню Агутина. Хотя он говорит каждый раз: «Когда мне предлагают сыграть самого себя, я всегда отказываюсь». Но мне он не смог отказать, потому что любит Довлатова.
— А вы, помню, не смогли отказать Дмитрию Дюжеву. Он мне рассказывал, что, когда дебютировал в качестве режиссера, пригласил в свой фильм «Мама» именно вас. Вы согласились, потому что он ваш друг?
— Я просто знаю его отношение к маме, и проект мне очень нравился.
— То есть согласились, потому что устраивал материал?
— Дебютанту надо помогать. Ведь все мы когда-то начинали. Нужно вспомнить себя в этот момент. Димка впервые снимал свою новеллу как режиссер. И я понял, что просто обязан как друг помочь и подставить ему плечо. Тем более такая тема пронзительная. Так же, как и Саше Молочникову, мы все вместе помогали в его дебюте «Мифы». Насколько удачно-неудачно — это уже судить зрителю. Но это было искренне, смешно, забавно. Там мы абсолютно серьезно прошлись по мифам, созданным вокруг каждого из нас. Я по себе просто катком прошелся, сыграв «актера, который все сыграл», издевался над собой как только мог. Ну, зрители роль восприняли и оценили, что я способен над собой посмеяться.
— Вспомнил, как вы очень искренне говорили (если актер вообще может говорить искренне) про «Бессмертный полк». Вы считаете, что попали в списки невъездных на Украину из-за этой своей позиции? Или потому что подписали в свое время письмо по поводу Крыма?
— Я думаю, что причина — Крым, скорее всего. Мне до сих пор еще пишут с Украины в соцсетях поклонники: «Когда же вы приедете к нам в Одессу? Когда приедете к нам в Киев? Мы так соскучились по вашим спектаклям...»
— Ваш коллега Константин Райкин приехал в Одессу, и у него был сорван спектакль…
— Да. Печально, печально... Есть, наверное, те, которых провоцируют, и они, уже забывая все на свете, живут только политическими взглядами и провокациями. А есть те, которые просто боятся, наверное, высказывать свое мнение, но в душе искренне верят, что все еще наладится.
— Вы бы поехали в Одессу, если бы не было формальных бюрократических преград?
— Я убежден, что будет полный зал, убежден. Люди соскучились. Но очень бы не хотелось, чтобы спектакль был сорван по причине вот таких провокаций... Но настолько пропагандой убито сознание, что иного отношения уже не дождаться. Это, к великому сожалению, как в анекдоте: «Ложки мы потом нашли, а осадок остался». И это, к великому сожалению, наверное, затянется на десятилетия. Страшно, что в этом вырастет еще одно поколение. Потерянное поколение, которое будет только так воспринимать Россию. И клин, который вбили между нами, он серьезный.
— А вот скажите, надо ли отделять продукт, условно говоря, спектакль, роль, от творца? Если, допустим, человек занимает какую-то позицию, с которой вы не согласны (националист, антисемит, русофоб), но при этом снимает гениальное кино, гениально играет...
— Вы Вагнера слышали? Нравится? А человек ведь — ух какой нехороший! То, что он писал о евреях, это же чудовищно. Ну и где на самом деле та грань, как мы будем отделять человека-Вагнера с его фашистскими взглядами от Вагнера-композитора, который вам нравится? Давайте тогда будем отделять: ну, этого Вагнера мы не любим, а этот Вагнер хороший.
— Меня просто интересует, как именно вы видите это? Вот в Америке — волна скандалов. Там переснимают уже готовый фильм из-за Кевина Спейси, потому что его обвинили в домогательствах.
— Сумасшествие. Вся мировая классика построена на домогательствах. У нас любой сюжет: есть женщина, есть мужчина, который ее любит, а есть еще третий мужчина, который тоже ее любит, но которого она не хочет. В результате возникает... абсолютное домогательство.
— Вы считаете, в России невозможны подобного рода секс-скандалы?
— Ну, если уж на то пошло, определенная грань существует. Кто те люди, которые будут устанавливать ту самую грань? Если человек на самом деле занимается растлением, если он занимается тем, что неприемлемо в человеческом обществе, за это, наверное, надо наказывать...
— Вот Роман Полански до сих пор не может въехать в США, потому что в 1977 году выписан ордер на его арест за совращение тринадцатилетней модели. Но он же остается при этом гениальным режиссером?
— Я в этом смысле соблюдаю нейтралитет. Потому что для меня самое главное — искусство, конечно.
— Но мы с нашей ментальностью отличаемся от американцев?
— Абсолютно. Я думаю, что у нас — свободная страна. Самая несвободная — Америка. Приглашайте их всех сюда. Здесь они будут самыми свободными людьми. Мы многое сегодня уже знаем и понимаем суть проблемы. Даже сопереживаем порой. Есть страсти человеческие. Ну, вот Петр Ильич Чайковский... Это же не отменяет его абсолютно гениальную музыку, которой до сих пор живет весь мир. Природу гения, кстати, мы и разбирали в фильме «После тебя». У моего героя несносный характер. Многие зрители, которые смотрели фильм, начинали ненавидеть его с первой секунды.
Просто абсолютный подонок! Сопереживать и сочувствовать герою они начинают где-то ближе к середине картины, потому что понимают, что происходит внутри этого человека. Он гений. Насколько гению можно простить все? Многие из этих людей были невыносимы в личной жизни, в общении с товарищами, с женщинами.
Вспоминая Сергея Александровича Есенина... Я многое читал, знаю, играл. Страстная любовь, да. Но при этом: «Пей со мной, паршивая сука, пей со мной». И в то же время: «Дорогая, я плачу, прости, прости». Вот такие «качели» у гениев.
— Вас, когда называют гением, ну, помимо того, что это всегда лестно…
— Спасибо большое. Ну, хватит, хватит. Нет, ну не надо уже! Сожгут ведь на костре. У нас же любят после смерти. И это так гнусно и так постыдно... Дай бог, поживем подольше.