ГОСПОЖА СЛЕДОВАТЕЛЬ

[b]Я не девушка во френче– Оксана, снимать документальное кино про спецслужбы и террористов – наверное, не то, о чем мечтает с детства обычная девочка?[/b]– Если честно, я ненавижу снимать фильмы про террористов и спецслужбы и стараюсь по своей воле этого не делать. Если и делаю кино о терроризме, то только тогда, когда происходит событие, которое я не могу игнорировать. Трупы, страдания… поверьте, видеть все это мне, как, впрочем, любому нормальному человеку, безумно страшно. В общем-то, с фильмов про спецслужбы я начала свою карьеру в документальном кино. Первым моим проектом был цикл фильмов «Голоса из безмолвия» про женщин-разведчиц. Но это истории не про разведку, а скорее про любовь. Разведка здесь постольку, поскольку это профессия моих героинь. Кстати, благодаря этому циклу я стала лауреатом премии Службы внешней разведки. Последним, кто получил эту премию, был Юлиан Семенов за свои «Семнадцать мгновений…»– Я стараюсь уйти от образа девушки во френче. После трагедии «Норд-Оста» мое отношение к российским спецслужбам во многом поменялось. Да, по роду своей деятельности я действительно знаю немножко больше, чем обычный обыватель. Например, пять лет назад меня пустили в святая святых – Службу внешней разведки в Ясеневе. Время от времени я общаюсь с разными представителями наших спецслужб, которые просто «по доброй воле» или из-за собственной болтливости «сливают» мне какую-то информацию. Но, поверьте, в работе я пользуюсь только открытыми источниками, доступными для любого смертного. Так мне спокойней. А то мало ли: вдруг мои представления о свободе слова и о разглашении государственной тайны несколько разойдутся с представлениями какого-нибудь чиновника. Тогда не избежать уголовного дела. А я не могу себе этого позволить, я – прежде всего мама, а потом уже все остальное.– Дети военных просто более коммуникабельны. У меня в жизни было семь школ, все время новый круг общения, новые места. Единственное, я все свое детство, в очередной раз куда-нибудь переезжая, говорила: никогда не выйду замуж за военного.– Ну, когда я вышла за него замуж, он уже был в запасе. Так что я не нарушила своего детского обещания.[b]Профи осторожничать не может– Ощущаете конкуренцию на избранном поприще?[/b]– Конкуренты, может, и есть, но я никогда перед ними не пасую. В нашей среде – у Мамонтова, у Пиманова, у Масюк – даже скорее не конкуренция существует, а параллельная охота за материалами и за интересными героями. Мне, конечно, неприятно, когда мой источник отдает оперативную съемку коллеге с другого канала. Мы ревностно относимся к удачам друг друга, но это только подстегивает в работе.– Я сделала фильм про Александра Орлова – нашего резидента в Испании. Единственный высокопоставленный разведчик, которому удалось обвести вокруг пальца Сталина. Этот фильм назывался «Дневник беглеца» и получил «ТЭФИ» в прошлом году. Так вот, я просто так, «на удачу» обратилась за материалами по этому делу в ФБР. Каково же было мое удивление, когда я получила все архивы допросов Орлова за семь лет. На основе этих документов мне удалось доказать, что Орлов не был предателем.– Если говорить о действующих сотрудниках, то это очень напуганные люди. Они взвешивают каждое слово, а потом еще и до эфира требуют кассету и… еще раз взвешивают каждое свое слово. Они переживают не столько за то, что выболтают гостайну, сколько за то, что по шапке от начальства получат.– В 2000 году я несколько месяцев ходила с охраной. Тогда я работала над фильмом о секте «Радастея». Это было время, когда угрожали и мне, и моим родителям. Но я по-прежнему не хочу комментировать эту историю.– Подстраховаться тут никак нельзя. Слишком много на свете идиотов, которым может не понравиться просто какая-то мелочь, и за эту мелочь придется платить жизнью. Тем более нельзя подстраховаться в России, где журналистов убивают практически каждый месяц. Расследование всегда нужно доводить до конца. Осторожничать профессионал не может.– Теперь я даже за рулем десять раз обернусь во все стороны. Я понимаю, что моему ребенку маму никто не заменит. Я боюсь не за свою жизнь, а за то, что моя Лизавета без меня пропадет.[b]Мужа могу и не заметить– Вы работали с Игорем Прокопенко как соведущая. А потом почти исчезли с экрана…[/b]– Ну на экране я и сейчас время от времени появляюсь. У нас на канале есть такое ток-шоу «Сенсация или провокация?», которое мы по-прежнему ведем вдвоем с Игорем. Но работа в кадре предполагает минимальное наличие творчества и доведенные до автоматизма технические умения. Я сознательно ушла работать «за кадр», там больше возможностей для творческой самореализации.– У меня есть брат Андрей, который старше меня на одиннадцать лет, Андрей Барковский – пресс-секретарь губернатора Московской области Бориса Громова. Андрей, как и Игорь, военный журналист, и они дружили еще тогда, когда я училась в школе. Потом я выросла и мы поженились.– Игорь – заместитель гендиректора по документальному кино, а я – шеф-редактор документального вещания. Сейчас у нас 15 творческих бригад, которые работают над фильмами нового сезона. Эти фильмы мы с Игорем поделили. У нас есть золотое правило: я никогда не вмешиваюсь в его дела, он – в мои. Хотя дружеские советы не исключаются. Мы абсолютно взаимозаменяемы и можем делать работу друг друга, когда это требуется.– В редакции мы сидим в одном кабинете, друг напротив друга. Я умею полностью отключаться и концентрироваться только на работе. Поэтому, когда Игорь сидит напротив, то я могу его и не замечать.– Нет, тут у нас никакого разделения на мужское и женское нет. Игорь очень хороший и даже немножко сумасшедший (в самом лучшем смысле этого слова) папа. Сейчас дочке девять месяцев, и я спокойно могу оставить ее на Игоря на целый день. Он и покормит, и памперс поменяет. Я вот иногда говорю с другими папами, так в их представлении поменять памперс – это ну просто подвиг совершить.[b]«Норд-Ост» всегда со мной– Профессиональные награды, помимо того, что почетны, дают какие-то материальные дивиденды?[/b]– То, что «ТЭФИ» не приносит ничего, кроме зависти коллег, а некоторые и вовсе перестают здороваться, – это точно. А так, единственный международный кинофестиваль, на котором Гран-при сопровождался денежным призом, – бельгийский. Победы дают другое. После победы фильма «Дневники с того света» про «Норд-Ост» в Сан-Франциско меня стали приглашать к сотрудничеству американские и европейские документалисты. Такие предложения не делают просто так каждому русскому документалисту.– У меня было абсолютное ощущение, что я должна это сделать. Для Лизы и для тех, кто продолжал жить после этой трагедии. Мне действительно казалось, что я сумела абстрагироваться от темы. Но совсем недавно я поняла, что «Норд-Ост» навсегда останется со мной. И время от времени эта зараза вылезает наружу. Мы с Игорем пошли на вручение одной из патриотических премий. Сидели в vip-партере практически у самой сцены. По режиссерской задумке вручение премии предваряло театрализованное шоу. Прямо на нас выскочили люди в камуфляже и стали палить холостыми патронами из автоматов. Со мной случилась истерика, этот визуальный образ мгновенно перенес меня в зал «Норд-Оста». Мужу пришлось вывести меня из зала.– В прошлом сезоне мы сделали 52 фильма на разные темы, но самый высокий рейтинг был у проекта «Воры в законе». Ни искусство, ни театр, ни мода, ни азартные игры такого рейтинга не собрали. Рейтинг – это рекламные деньги и прибыль. Пока это так, насилие будет на телевидении. Хоть это и личное дело каждого, но я не хочу, чтобы моя дочка Лиза играла в жену бандита, пусть она лучше играет в принцессу, и именно поэтому эксплуатировать тему насилия никогда сознательно не буду.