Алена Яковлева: В наших домах есть душа. Не то что в Америке

Свою новую отреставрированную квартиру она очень любит. В просторных комнатах с высокими потолками уютно и все подчинено вкусу хозяйки, ее индивидуальности и представлениям о красоте и стиле. А еще здесь живет доброта и память, не позволяя избавиться от давно не модных предметов домашнего обихода. Вот и уживаются каким-то чудом старинный бар и японская техника, вязанки лука на стенах кухни и супермодное ее оборудование. Пушистая Дуся и беспородная, подобранная на улице, лопоухая Буся живут здесь тоже душа в душу вопреки пословице «как кошка с собакой», встречая в прихожей всех, кто заглянул «на огонек». Если не в школе, то и очаровательная дочь Алены, Маша, тут как тут. Ну а муж, Кирилл, режиссер и бизнесмен, практически в вечном отсутствии, но звонит то и дело: беспокоится, любит…– Вы знаете, мой папа, Юрий Васильевич Яковлев, говорит так: «Я живу в другом измерении». И это его, наверное, спасает от той всеобщей какой-то расхлябанности и вседозволенности, в которой мы живем. Конечно, мужчине все-таки легче жить в своем мире, особенно если он человек искусства такого уровня, как мой отец. У женщины больше обязанностей в этой жизни. Помню, у меня был грудной ребенок, а я играла булгаковскую Маргариту. Как сочетать Булгакова и пеленки? А приходилось. Порой приходилось выбирать, что купить сегодня: себе новые колготки или все же фрукты для Машки. Так что «жить в другом измерении» не получается.– К счастью, мое теперешнее материальное положение позволяет быть свободной от быта, заниматься профессией, собой…– Нет, ничего этого я не делаю, хотя от каких-то элементарных вещей, поддерживающих тонус и форму, не отказываюсь. Массажу, например, внешности уделяю большое внимание. Все, кто видит на моем туалетном столике массу всевозможных баночек с кремами, говорят: «Так вот где кроется секрет красоты!» Но я считаю, что все от природы, нужно только умело поддерживать то, что она тебе дала. Моя бабушка дожила до 94 лет, а в 90 она ехала через всю Москву, чтобы поиграть с подругами в карты. Более жизнерадостного и жизнелюбивого человека трудно себе представить. Когда, отправляясь на зарубежные гастроли, я ее спрашивала: «Что тебе привезти?», она отвечала: «Как можно больше шейных платков и краску для волос». Она, кстати, тоже была актрисой.– Да, кроме благ материального свойства. До восьми лет, пока не появился отчим, меня воспитывали мама, участковый врач с мизерной зарплатой и бабушка, о которой я вам рассказала. С Юрием Васильевичем мать развелась, когда я еще не успела родиться. Отец был чрезвычайно влюбчивым человеком и, конечно, очень красивым. А мама не могла прощать непостоянства. Я кстати, тоже такая же.– Наверное, это не про меня. Вот говорят, что мужская измена – это пустяк, мужчины, дескать, все так устроены. Они, видите ли, полигамны. А для меня это самое подлое предательство, которого ни забыть, ни простить не могу. Потому, наверное, и муж у меня не первый. Прежний, кстати, тоже Кирилл – отец Маши, сын Михаила Козакова. Дедушка нас не балует вниманием, свою внучку увидел впервые, когда ей уж лет восемь исполнилось. Но ему простительно, у него своих собственных детей немало…– Мы уважаем друг друга, любим, но, к сожалению, часто ссоримся. Однако он всегда что-то придумывает, и мы опять вместе. Однажды, через месяц после очередной ссоры, я увидела перед окном дома (тогда еще мы жили на Садовом кольце) рекламный щит с моим портретом в «анютиных глазках» с надписью: «Все равно я тебя люблю». Точно такой же встретил меня и на подходах к Театру сатиры, где я служу…– И даже очень. В моей жизни были моменты, когда помогали именно подруги. Помню, как у одной из них я жила с ребенком, а свою квартиру сдавала, чтобы было на что жить. Так что цену человеческим отношениям знаю. А вообще, мне абсолютно все равно, где работают мои друзья, какой марки у них машина, модно ли одеваются. Я ценю их совсем за другое, и сама стараюсь им соответствовать. Мне только непонятны люди, которые постоянно ноют о том, как плохо они живут, но при этом ничего не делают, чтобы улучшить свою жизнь. Я же всегда полагалась только на себя, много работала. Это теперь основной достаток в дом приносит Кирилл…– Да. Недавно он закончил съемки фильма «Козленок в молоке» по одноименному роману Юрия Полякова. В главной роли занята я, а еще половина Театра сатиры снималась в этом фильме, и, конечно, мой закадычный друг Юрий Васильев.– Как в любом творческом коллективе, взаимоотношения непростые, но поскольку это все-таки Театр сатиры, наличие чувства юмора у каждого из нас обязательно, а это всегда спасает. И потом, когда мне было трудно, я находила опору в коллективе, сочувствие, помощь. Спартак Васильевич Мишулин, помню, по своим каким-то каналам помогал мне с квартирой. Давно это было, но хорошее не забывается…– Вы знаете, я не понимаю людей, которые могут писать всякое о своих же товарищах, причем ныне здравствующих. Ведь у каждого есть семьи, ну неужели не жаль причинять боль людям? И потом, Андрей Миронов был таким мужчиной, которого обожали, добивались очень многие женщины, многие любили его безответно и до сих пор любят. Но книгу написала лишь одна, выставив все на всеобщее обозрение. Впрочем, сейчас это модно. Кстати, «Козленок в молоке» тоже о закулисье, только литературном. Фильм комедийный, веселый и музыкальный. Я там пою дуэтом с Васильевым.– Да, это так, хотя теперь я сожалею, что не училась пению профессионально. В детстве фигурное катание осваивала. Зато теперь стараюсь исправить ошибки, воспитывая дочь: она учится и хореографии, и музыке, и языкам. Правда, к сожалению, интеллект, образованность сейчас не в чести. Быть может, пока. Но я стараюсь оберегать Машу от всего дурного в жизни. Она, как и я в юности, буквально впадает в ступор от грубости и хамства. Мне в Щукинском преподаватели говорили: «У тебя для театра есть все, только локтей не хватает».– Со временем локти все же появились. Теперь я уже могу постоять за себя, но не в том смысле, чтобы, расталкивая всех, идти вперед. Нет, я никогда ничего не просила, не билась за роли. Быть может, потому, что они у меня всегда были, и работы хватало. Я всегда была удовлетворена тем, что есть. Безумно люблю театр, всегда погружена в дело, а если выдается свободное время, люблю смотреть работы своих коллег, в том числе и в других театрах.– Да, есть в этом списке спектакль «Катерина Ивановна» в театре «Модерн» Светланы Враговой, работала с Андреем Житинким – спектакли «Поле битвы…» по Радзинскому, «Лулу» Ведекинда… Из сериалов я снялась в одной из серий психологического детектива «Черная комната», в «Салоне красоты», «Времена не выбирают». Наши телесериалы далеки от совершенства. Но, снимаясь в них, стараюсь роли, которые дают, привести к чему-то качественному, достойному. Потом, был такой эстетский фильм «Искушение Дирка Богарта». Я там играю потрясающую женщину-режиссера Лилиану Кавани, знакомую многим по фильму «Ночной портье». Очень сложно было создавать образ ныне живущего человека. Очень ответственно. Наверное, получилось, потому что этот фильм вошел в четверку лучших телефильмов на одном из Каннских фестивалей. Это по-настоящему стильный фильм.– Я ничего такого специально для себя не вырабатываю, чтобы выглядеть, как теперь говорят, стильно. Что входит в понятие стиля? Внешность, наверное, а она определяется все-таки внутренним содержанием. А чисто внешне? Во-первых, я люблю украшения, но не крупные. Нравится дорогая именная бижутерия. У меня есть пара брошек Кристиана Лакруа, пара браслетов Сваровски. Из одежды – несколько стильных вещей японского дизайнера Кашино. Пиджак, скорее сюртук, с одной длинной полой, другой – короткой. Черный, с газовыми рукавами. Брюки такие же, с прозрачными вставками по бокам. Люблю «классику», но чтобы она была чуть-чуть с изъяном…– Я очень редко сажусь за руль – из-за зрения, а потому много хожу пешком. При этом не люблю ходить на каблуках, хотя мне нравится женщина на каблуках. Это совсем другая стать. Конечно, я тоже надеваю каблуки, но лишь в торжественных случаях.– Да, куклы – это моя слабость. Я думаю, это продолжение театра. Причем, никакой системы в моем собирательстве нет. Люблю кукол разных: фарфоровых, марионеток, тряпичных, старинных, современных. Покупаю их везде, где бываю. Вот эту большую тряпичную негритянку привезла из Америки, а эту фарфоровую, в кружевной шляпке, мне подарила Ольга Аросева.– Наверное, здесь все не так уж стильно, но зато просторно, уютно, удобно. Это отмечают все, кто у нас бывает. Скажем, хай-тек, очень модный сейчас стиль, для меня неприемлем. Это – стекло, металл, ни кусочка дерева. У моей приятельницы, например, даже двери в ванную из металла в дырочку. Даже рамки на стенках металлические. Все это, конечно, очень дорого, но у меня такое ощущение, что я нахожусь не в квартире, а на заводе. Ну что такое хай-тек? Это – холод, металл, Америка. Мы же другие: старые фотографии, какие-то старинные вещи в доме – все это прерогатива русского человека, в наших домах есть душа. Мы другие, и не надо об этом забывать.