Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Олеся Николаева
Олеся Николаева

поэт, профессор Литературного института им. Горького

Во тьме, стирающей различья, так просто обрести родство...
Лауреат премии «Поэт» и Патриаршей литературной премии Олеся Николаева разрешила «Вечерней Москве» первой опубликовать свои новые стихи.
Общество
Поэт, не знающий промашек
Без преувеличения могу сказать, что поэт Марина Цветаева, 123-летие со дня рождения которой отмечается 8 октября, была демоном моего отрочества и юности.
Развлечения
Андрей Кончаловский: Раньше я боялся КГБ. Теперь - смерти
[b]– Андрей Сергеевич, почему Андропов? Кстати, в понедельник, 9 февраля исполняется 20 лет со дня его смерти… [/b]– Наш телесериал называется “Бремя власти”. Меня интересует вопрос: “Тяжела ли шапка Мономаха?” Власть – это действительно бремя, а не права. А Юрий Владимирович Андропов – для меня фигура интереснейшая. Та роль, которую он сыграл в КГБ, совсем иная, нежели ее трактуют многие современные историки. В принципе я сам боялся КГБ. Но теперь знаю, что вся перестройка началась в КГБ.Мы просто себе этого не представляем. КГБ был единственной организацией, которая знала правду, знала истинное положение вещей.Поэтому мне интересно посмотреть на деятельность этой организации с другой стороны. Я считаю, что при Андропове КГБ сыграл огромную позитивную роль в государстве, и если бы Андропов не был так тяжело болен, мы бы жили сейчас в другой стране, похожей на Венгрию 80–90-х годов. Были бы частные предприятия и банки, свобода выезда за рубеж, идеология социалдемократии. Он хотел реформ, но СССР не развалился бы.[b]– А вам самому никогда не хотелось пойти во власть, стать, например, министром культуры, депутатом, президентом, наконец?[/b]– Что вы, министр культуры – это ужасная должность. Надо быть ответственным за состояние культуры перед правительством, перед народом. На культуру всегда не хватает денег, а объектов культуры много, и всем что-то надо. И потом, надо быть администратором, дипломатом. Это бесконечно тяжелый бюрократический труд. А когда я бываю среди депутатов (это случается нечасто) и когда мне приходится там выступать, я вижу, как мои слова пролетают над их головами… В большинстве своем они лоббируют свои интересы. Я не могу этим заниматься, у меня нет времени на это. А быть президентом – это самый страшный груз, который только можно себе представить. Быть президентом такой огромной страны, как Россия, где демократией еще и не пахло, – это очень тяжело.Ведь по сравнению с европейскими странами мы находимся на уровне развития XVI–XVII веков. И потом, понимаете, Россия – казнокрадская страна. Помните у Гоголя? “Жулик на жулике сидит и жуликом погоняет”. И при царе это было, при всех царях. Или опять же Гоголь: “Единственный порядочный во всей губернии человек – прокурор, да и тот, по правде сказать, свинья”. Я не думаю, что многое изменилось с тех пор. Очень много денег крали, крадут и будут красть. Так что задача президента сделать так, чтобы крали меньше. Русских людей тяжело переделать. Поэтому самая главная вещь сегодня – реформа национального сознания.[b]– Быть может, наша беда еще и в том, что во власть идут порой некомпетентные, непорядочные, малообразованные люди?[/b]– А сколько у нас рабочих некомпетентных? Начальники же у нас не марсиане, это же все оттуда. Это же все часть народа. Губернаторы – удельные князья, бывшие секретари обкомов. Только раньше они взяток не брали, а теперь берут.[b]– Ну что ж, выходит, мы обречены?[/b]– Вы задаете вопросы, на которые нет ответа. Но я не думаю, что мы погибаем, есть проблемы очень серьезные – с рождаемостью, например, с тем, что целое поколение осталось за бортом, в нищете. Но если вам говорит врач, что вы умрете когда-нибудь, вы же не приходите в ужас. Вы только хотели бы умереть как можно позже. Вряд ли кто понимает реальные причины того, что сейчас происходит. Многие полагают, что просто у руля люди не те. Государство должно думать о воспитании своего народа, если оно хочет, чтобы у общества было будущее.[b]– Вот вы против чиновничества, министром культуры России быть не хотите. А ведь однажды чуть было не согласились стать министром культуры Коми.[/b]– А, это мне действительно предлагали, но я сказал: “Если будете платить очень хорошо”. Но мне не гарантировали те деньги, которые мне надо, и я отказался. Да и вряд ли у меня все это получилось бы.Посидел бы там пару недель и смылся. Я бы не смог этим заниматься. Я хочу кино снимать, спектакли ставить, может быть, читать лекции. Я снял картину в Англии с американскими актерами – римейк известного фильма “Лев зимой”.Она должна выйти в мировой прокат весной этого года. “Чайку” ставлю в Театре имени Моссовета. Премьера в мае. Потом – остальные пьесы Чехова.[b]– А вам не кажется, что с “Чайками” и “Вишневыми садами” на наших театральных подмостках перебор? Может быть, у вас будет нечто такое-эдакое – свое прочтение, своя интерпретация? Вы видели нашумевший “Вишневый сад” Някрошюса? Как вам?[/b]– Я видел это копание в гробу Чехова. Вот тело разлагается, а он копается в нем. Такие были у меня ощущения. Вы спрашиваете – какая интерпретация? Абсолютно не важно, какая она, если это волнует.Когда вы плачете, или смеетесь, или испытываете любовь к людям, которые на сцене. Но для того чтобы чувствовать и любить, надо понимать. Зритель должен понимать. Потому что нельзя любить непонятное. Непонятного можно только страшиться. Поэтому если в пьесе Чехова все ходят в водолазных костюмах, вряд ли мы сможем что-то понять, а стало быть – и чувствовать. Я называю подобные “интерпретации” интеллектуальным онанизмом.[b]– В одном интервью вы как-то обмолвились, говоря о планах на жизнь, что хотели бы снять еще с десяток фильмов, увидеть успешными своих детей, а потом заняться цирком. Как-то не очень с вами вяжется цирковая перспектива…[/b]– Цирк – трудный жанр, потому что он возвращает вас в детство.Очень непросто делать спектакль для детей и для взрослых, которые хотели бы стать детьми. Цирк возвращает нас к самым первым развлечениям рода человеческого. Они всегда базировались на любви к человеку, восхищении человеческими возможностями. Единственный, кем мы не восхищаемся, – это клоун. Он всегда глупее нас, и мы смеемся, как дети. Вот это желание хоть ненадолго быть детьми очень сложно удовлетворить. Поэтому цирк – великая вещь, духовная вещь.[b]– Любопытно слышать это от вас, потому что всегда к цирку как к искусству отношение было чуточку свысока, как бы снисходительное, а об артистах говорили тоже как-то не очень серьезно: да он циркач![/b]– Когда хотят подчеркнуть, что какой-то человек – плохой специалист, говорят: “Да он сапожник”. Между тем искусство шить сапоги – дело не менее духовное, чем делать скульптуры. Знаменитый артист Даниил де Люис, снявшийся в картине “Моя левая нога”, в свободное время шьет сапоги. Так что в наше время все перемешалось.[b]– Вот и ваша жена Юля, прекрасная актриса, еще и великолепная кулинарка. Вас она так же вкусно кормит, как в телепрограмме “Едим дома”?[/b]– Да, в этом у нее тоже большой талант, как оказалось. Хотя она совсем не готовила, когда мы познакомились, она даже не знала, что умеет это делать. Я не знаю, чем она меня взяла. Наверное, своим человеческим существом, своей сущностью. Понимаете? Человек проявляется только в том, как он поступает. Слова не играют большой роли в жизни человека. Поступки – это самое важное.[b]– А что же тогда любовь? Существует ли она вне поступков?[/b]– Конечно. Иначе бы я столько раз не женился.[b]– Может быть, смысл жизни в поисках истинной любви?[/b]– Смысл жизни – в познании самого себя, а процесс этот, наверное, бесконечен. Во всяком случае, я не могу сказать о себе: “Теперь я себя знаю”. Вот в том, что я боюсь смерти, я убежден. Именно это обстоятельство заставило меня жениться в последний, наверное, раз. Об этом задумываешься после 60: “А что останется после тебя?” Потому и женился. И детей еще решил завести.[b]– От чего бы вам хотелось уберечь своего маленького Петрушу в этой жизни?[/b]– Знаете, жизнь так устроена, что каждый проживает ее сам, учась на собственных ошибках. Вообще, надеюсь, что он унаследует главное качество моего характера. А я осторожный оптимист.[b]– Осторожный оптимист – это что?[/b]– Это человек, который, видя плохое вокруг себя, попав в неудачную ситуацию, всегда ищет выход, а выход есть всегда!
Общество
Андрей Соколов: Собираюсь на охоту волков погонять
[i]В обыкновенной московской квартире происходило нечто необычное. Стояла жара от софитов и съемочных камер, и актрису в белом норковом манто было искренне жаль. В десятый, наверное, раз снималась одна и та же сцена – диалог с партнером, которому повезло больше, чем ей: он был в халате и шлепанцах на босу ногу. В десятый раз он доставал из кухонного шкафчика бутылку виски и пачку сигарет, в десятый раз повторялись одни и те же слова. Шли съемки очередной серии телевизионного фильма «Адвокат» по сценарию Максима Стишова. Но вот начинающий режиссер и он же знаменитый актер Андрей Соколов объявил перерыв, и я включила диктофон.[/i][b]– Так вот как, оказывается, «пекутся блины» отечественных телесериалов? Не успели зрители очередную серию отсмотреть, на подходе новая, с пылу с жару![/b]– Ну почему же – блины, мы очень серьезно относимся к делу – сами видели. Сегодня работаем до пяти утра. Скоро поедем в ресторан на Рязанском проспекте. Там будем снимать другой эпизод. А до этого была работа в Бутырке, так что трудимся в буквальном смысле в поте лица, и цикл из 12 серий должен быть готов в июне.[b]– Ваш телеэкранный герой – адвокат Зимин – очень даже симпатичный и положительный. Как вы его отыскали?[/b]– Идея всегда носится в воздухе. А возникновение многосерийного телевизионного фильма с таким принципиальным и бесстрашным персонажем, наверное, подсказало время. Людям хочется справедливости, возмездия за неблаговидные деяния «хозяев» жизни. Так что в один прекрасный момент мне позвонили, предложили… Начали с «Линии защиты», потом перешли на «Адвоката». Кстати, эта же команда снимает «Бальзаковский возраст»…[b]– Вы терпеливый режиссер и, судя по всему, очень требовательный?[/b]– Да нет, просто были кое-какие мелочи, заметные, пожалуй, лишь режиссерскому глазу. А терпеливый… Окончив Высшие режиссерские курсы и вплотную занявшись режиссурой, я лучше стал понимать свою актерскую братию и то, насколько же трудна эта профессия – актер.[b]– Кто из режиссеров, с которыми вы работали, близок к вашему идеалу в этой профессии?[/b]– Владимир Мотыль. Я у него снимался в картине «Несут меня кони». Там чеховские персонажи перенесены в наше время, в современные обстоятельства… Я люблю этот фильм. Владимир Яковлевич для меня человек, отдельно стоящий в кинематографе.[b]– Спектаклей в «Ленкоме» у вас – раз-два, и обчелся. Что вас там держит столько лет? Вы ведь после окончания Щукинского училища туда пришли?[/b]– Да, уже 15 лет я в этом театре числюсь. А держит вера в светлое будущее и уважение к Марку Анатольевичу.[b]– Но если маэстро не отвечает взаимностью?[/b]– Без комментариев.[b]– «Без комментариев» – это ваш любимый ответ. Вот недавно где-то прочла, что Андрей Соколов вновь свободен от семейных уз.[/b]– Это сообщение было не с моей подачи. И вообще личная жизнь на то и личная – она не должна обсуждаться.[i]Наш разговор продолжается уже в ресторане «Четверг», куда переехала съемочная группа[/i].[b]– Вот съемки у вас здесь, в ресторане. Вы их все знаете, часто посещаете?[/b]– Да нет, предпочитаю домашнюю еду, есть кому готовить, хотя живем мы с мамой в разных концах Москвы, перезваниваемся разве что.[b]– Как насчет того, что «путь к сердцу мужчины лежит…»[/b]– Это не про меня. ([i]Хитро улыбается[/i].)[b]– Ну а любовь, по-вашему, существует? И что это такое вообще?[/b]– Существует, это точно ([i]глаза его становятся трагически серьезными[/i]). А сравнить ее можно разве что с сосудом, наполненным до краев. Вот тут-то и важно – не расплескать. А ведь часто бывает так, что понимаем ее, лишь когда вернуть назад невозможно.[b]– Простите за высокопарность, но есть ли у вас идеал женщины?[/b]– Ну это же не в магазине, где есть такие, и такие, и еще какие-нибудь. Ведь если это любовь, то не знаешь, за что любишь человека. Воспринимаешь ведь его целиком.[b]– Ваш сборник стихов буквально смели с прилавков, ваш роман тоже. Какие-то особые пристрастия вне творчества у вас есть?[/b]– Люблю охоту. Этому увлечению уж больше 20 лет. Вот сегодня как раз созванивался с ребятами, собираемся под Ржевом волков погонять. Охотился даже в Африке, но там, как ни крути, это шоу, хотя и звери настоящие, и азарт вроде бы есть. Дома оно лучше, натуральнее. А охочусь на все, что разрешено в каждом данном случае. Как говорится, процесс важен.[b]– Какой вы, однако, кровожадный![/b]– Охота всегда была настоящим мужским увлечением. Не вышивать же![b]– Но ведь когда-то и «вышивали» – увлекались бальными танцами, да еще как – чемпионом Москвы был Андрей Соколов![/b]– Ничего себе «вышивание»! По затратам энергии этот вид спорта сродни хоккею или футболу![b]– Подразумевалась эстетическая сторона дела. А вот в работе сантехника эстетики маловато. Тем не менее это ведь самая первая запись в вашей трудовой книжке? Кстати, дома это умение вам пригождается?[/b]– Да нет. Теперь предпочитаю пользоваться услугами специалиста.[i]Надо сказать, что этой профессией, одновременно ругаемой и почитаемой в народе, Андрей овладел еще в школе: был тогда такой предмет – профориентация. Работал в передвижной механизированной колонне, после уроков. Окончив школу, подался на БАМ. Скорее за деньгами, чем за романтикой. Жили-то с матерью вдвоем. Ему было 14 лет, когда он подарил ей стиральную машину, а став студентом Московского авиационно-технологического института, ездил на лекции на «Жигулях». Декан – заметьте – на разбитом «Запорожце» подруливал[/i].[b]– Ну а как вы все-таки решились после МАТИ в театральное училище податься?[/b]– Откровенно говоря, пойти после школы прямиком в театральное не хватило смелости. От одной мысли об этом начинало лихорадить. Ведь для меня даже студенты этого учебного заведения какими-то небожителями представлялись. А уж актеры… Но было ощущение того, что делать то, что происходит на сцене или на экране, могу. Было понятно, что мое место – там.[b]– Ну вот, многие актеры сейчас бизнесом занимаются, а вы книги пишете, кино снимаете.[/b]– Я тоже пытался заниматься бизнесом. Но сочетать с ним творчество, как оказалось, очень трудно. Вскоре убедился – не про меня это.[b]– Но представьте себе, что на вас обрушилось огромное состояние. Не нужно зарабатывать деньги, снимать по ночам кино. Чем бы занялись тогда?[/b]– Вы знаете, я с детства много работал, и потому такой халявы даже представить себе невозможно. За весь прошедший год я могу «насобирать» лишь неделю выходных. Но если пофантазировать... ([i]На минуту задумывается[/i].) Ну, немного попутешествовал бы для начала, а потом… стал бы снимать большое кино.
Развлечения
Александр Абдулов: Буду осваивать бильярд
[i]Среди всевозможных почетных титулов и наград Александра Абдулова – бронзовая фигурка странника в развевающемся плаще с соколом на плече и мечом у пояса. Это – «Легенда фантастического кинематографа», приз писателей-фантастов. Странствующий рыцарь нравится Александру Гавриловичу. Быть может, он напоминает ему одну из ярких его работ в кино – сэра Ланцелота, победившего Дракона? По его собственному убеждению, это воплощение зла на земле надо сначала определить, найти и заставить принять бой. А проявления Дракона бывают разные.[/i][b]– Александр Гаврилович, что за Дракон одолевает нашу культуру – цензуры нет, все можно, а новых «Современников», «таганок», «Ленкомов» не появляется?[/b]– Наверное, в этом – наша национальная особенность. Нас приучили говорить намеками, скрывать истинные чувства. Раньше в «Борисе Годунове» фраза, брошенная Николаем Губенко в зал: «Народ безмолвствует» – воспринималась как подвиг. А сейчас это скажи – ну и что? Вот и пытаются привлечь внимание зрителей кто чем может. Многое решают деньги, а профессионализм ушел на задний план. Есть у какого-то якобы режиссера состоятельный друг, дал денег на постановку, вышел бездарный спектакль, критики написали, что это – хорошо, и пошла волна…Сейчас качество мало кого интересует, деньги – вот цель «творческого процесса». В телесериалах – особенно. Главное, чтобы серий было побольше: рекламы можно напихать немерено. Грустно становится. Суета какая-то вокруг. Мельчаем, скоро до серых мышей доживем. Понимаешь, что сейчас никому не нужен Достоевский, Пушкин. Нет, может быть, и нужна классика, но боятся взяться за нее нынешние творцы.[b]– Чтобы не скомпрометировать себя?[/b]– Конечно. Ведь компетентные люди еще не все вымерли, еще не всех «выбили» отсюда. Вот почему прекрасно, что Бортко снял «Идиота», а сейчас снимает «Мастера и Маргариту»…[b]– Где вы играете Коровьева...[/b]– Так что настольная книга сейчас – Булгаков, впрочем, это было всегда – увлечение этим писателем, потому что его мироощущение, отношение к людям, его сомнения души – все это мне очень близко.[b]– Говорят, что всех, кто брался за экранизацию «Мастера», постигают какие-то неудачи, неприятности…[/b]– Ой, это все придумали журналисты. Чудно снимаемся (тьфу-тьфу-тьфу), и атмосфера на площадке потрясающая. Бортко замечательно работает. Он добивается того, что придумал, а не так – ну не получилось, и бог с ним.[b]– А вы суеверный человек все же…[/b]– Да. Вот пересел из одного самолета в другой, а тот, что улетел без меня, разбился.[b]– Стало быть, судьба к вам благосклонна?[/b]– Вообще на эту тему даже заикаться, даже рот открывать не стоит! Судьба благосклонна ко всем, просто не все ее слышат…[b]– Ладно, не будем. А где снимается «Мастер» и когда мы увидим его на телеэкранах?[/b]– Снимали в Болгарии, в Ялте, в Ленинграде. Вот сейчас бал Сатаны снимаем. Вообще снято уже процентов 80 картины, где-то осенью должна выйти на экраны.[b]– Коль вы поклонник Булгакова, довольны ли решением ничего не строить на Патриарших прудах – никаких гигантских примусов?[/b]– Конечно. Я знаю, что приду туда, сяду на скамейку и примус дорисую в своей фантазии, а еще то, как шел Воланд, как они встретились с Берлиозом, как появился Коровьев. А если будет стоять примус, ребенку будешь объяснять, что это как бы и не примус вовсе. А он будет спрашивать а что ж он у Булгакова такой большой? Я не знаю, может, я и не прав…[b]– Что еще сейчас в работе?[/b]– У Соловьева снимаюсь в «Анне Карениной», играю Стиву Облонского, у Лунгина в «Мертвых душах» – Ноздрева. А еще – «Блокада», полнометражный художественный фильм у Саши Буравского, о блокаде Ленинграда. Там играют также звезды Голливуда.[b]– Ваша дочь Ксения снималась в голливудском фильме, да еще в главной роли. Она без акцента говорит по-английски?[/b]– Ее даже не озвучивали, а картина называется «Экспресс «Петербург–Париж», про что – не знаю, не видел.[b]– Она же у вас юрист, да еще Школу-студию МХАТ окончила.[/b]– Да, дочка у меня молодец.[b]– А сами что пишете-снимаете?[/b]– Готов сценарий, буду сам ставить. Это – телевизионный проект.[b]– Намекните хотя бы о чем?[/b]– Сказал же, я – человек суеверный, боюсь сглазить.[b]– Если говорить о вашей работе на телевидении, нельзя не вспомнить шоу-программу «Естественный отбор». Что это для вас?[/b]– Обычное зарабатывание денег, не более того.[b]– Какие же чувства вызывают у вас участники этого шоу?[/b]– Мне их жаль, с одной стороны: за деньги они подвергают себя зачастую всяким унижениям, риску. Но с другой стороны – пусть понимают, что деньги не падают с неба, их нужно заработать, даже таким нелепым способом. Хотя многие, даже знакомые артисты приходят в этот экстрим, чтобы лишний раз засветиться на телеэкране. Есть и такие. А вообще телевидение превратилось в одно сплошное шоу. Взять ту же «Фабрику звезд». Жаль этих мальчиков и девочек, они же не понимают, что на них просто делают деньги, а кончится проект – и про них никто не вспомнит, а они-то себя уже почувствовали звездами, и будут трагедии, сломанные судьбы.[b]– И что же делать?[/b]– В картине «Убить дракона» у моего героя есть такие слова: «Надо попытаться начать думать». Всем нам.[b]– Александр Гаврилович, о вас иногда говорят как о человеке, обладающем необходимой сегодня в жизни коммерческой жилкой. Много лет назад вы выкупили у театра спектакль «Бременские музыканты» и повезли его по городам и весям в качестве антрепризного. Тогда это был случай почти беспрецедентный. Сейчас существует ваша антреприза?[/b]– Да, нашей антрепризе уже лет 10. Вот вы как раз и сидите тут, в нашем офисе. ([i]Распечатывает большие конверты[/i].) Вот скрипичный фонд что-то прислал…[b]– Быть может, просьбу помочь? Вы ведь занимаетесь и благотворительностью тоже?[/b]– Да, когда-то были даже такие благотворительные вечера «Задворки Ленкома». Это такие концертные программы вперемежку с аукционами, пожертвования всякие были. Вся страна съезжалась в тот зал. Теперь на его месте построили ангар. Зато храм Рождества Богородицы в Путинках живет. Сначала мы его отобрали у государства, отреставрировали, а потом вернули церкви.[b]– А еще ходят слухи о вашем успешном ресторанном бизнесе. Узбекский плов-то умеете хорошо готовить...[/b]– Ну, это только для друзей, для домашних. А так, я пирожки для продажи не пеку, я занимаюсь творчеством, искусством. Я делаю то, что умею. Вот с антрепризой ездим на гастроли, возим «Школу эмигрантов», «Карманный театр», «Все проходит». Много чего делается.[b]– А Захаров не ревнует? Вы же, насколько я понимаю, отдельное от театра государство, вот и кабинет у вас свой, обустроенный, уютный.[/b]– Захаров прекрасно понимает, что на одну зарплату в театре не проживешь, дает возможность подработать актерам и в кино, и на телевидении тоже. А потом, наша антреприза – это же еще и дополнительная реклама «Ленкому».[b]– А в самом «Ленкоме» над чем вы сейчас работаете?[/b]– Если будет все хорошо, будем репетировать «Кто-то пролетел над гнездом кукушки». Милош Форман обещал приехать. Я там играю главного героя. Сначала был роман, потом постановка на Бродвее, потом – фильм, теперь – наш спектакль. В феврале должны начаться репетиции.[b]– Александр Гаврилович, как вам удается все успевать, переключаясь то на одно, то на другое? Вы от природы такой… многогранный?[/b]– Вы знаете, я вообще-то не умею отдыхать. Особенно вот так – валяться на пляже где-нибудь в Анталье, жариться на солнце, как кильки. Только последние года три-четыре я стал просто ставить в свой график дни отдыха. Скажем, в первой половине ноября я рыбачил неделю в Астрахани. Я просто открыл для себя этот край. Это – дельта Волги, фантастика! Камышовый рай, стаи лебедей, цапель, красота невозможная. А рыбалка – моя страсть. Апрель – начало мая я буду на Камчатке. Я езжу туда два раза в год. Человек, который не видел долины гейзеров, не видел ничего. Я это ни с чем сравнить не могу. Там есть места, где не ступала нога человека, медведи рыбу ловят, и ты тоже – неподалеку от них. Я понял, что мы – безграмотные люди: живем в этой стране и не знаем ее. Вот я на Байкале еще не был, хочу слетать. В Карелии мечтаю побывать. Мы думаем, порой, что Москва – это вся страна, а это же далеко не так, есть дивные места, просто нормальная фантастика! Так что среди своих многочисленных дел, обязательно планирую несколько дней для общения с природой. И это уже не подвинуть ничем, хотя знаю, что до 3 марта у меня расписан каждый день. Более того, скажу, у меня есть человек, который ведает моим графиком. Сам я со всем этим не справлюсь…[b]– Это хорошо – жить в таких жестких рамках?[/b]– Было бы хуже, если бы я сидел и ничего не делал. Человек не имеет права сидеть и ждать чуда.[b]– Обыкновенное чудо – сама наша жизнь. Кстати, с Медведем, персонажем из фильма «Обыкновенное чудо», вас ведь до сих пор ассоциируют?[/b]– Да, у меня на Валдае есть дом вот из таких бревен. ([i]Делает своими огромными руками круг[/i]). Так вот, местные его домом медведя так и называют.[b]– А еще по телевизору как-то показывали вашу дачу под Москвой с прудом для рыбы…[/b]– Сейчас там идет стройка – пристраиваю к дому бильярдную. Мне подарили бильярдный стол, ножки у которого будут изображать персонажей из «Бременских музыкантов». Лариса Долина и Сергей Никоненко, отличные бильярдисты, подарили мне по кию. Так что одним увлечением у меня будет больше. Думаю к Новому году туда переехать, а пока живу в Москве.[b]– Выходит, вы – человек азартный?[/b]– Конечно. Так, познакомившись как-то с Параджановым, я занялся живописью. Помню, всю квартиру красками изгадил. Правда, ни одной картинки сейчас не осталось от того живописного периода – все растащили. Теперь будем осваивать бильярд.
Развлечения
Алена Яковлева: В наших домах есть душа. Не то что в Америке
[b]Дом, где живет заслуженная артистка России Алена Яковлева, в самом центре Москвы. Это – один из старинных «доходных» домов постройки 1903 года. Потом здесь были коммуналки, те самые, в которых жили одной семьей, деля радость и горе пополам. Быть может, поэтому, как говорит Алена, здесь хорошая аура.[/b]Свою новую отреставрированную квартиру она очень любит. В просторных комнатах с высокими потолками уютно и все подчинено вкусу хозяйки, ее индивидуальности и представлениям о красоте и стиле. А еще здесь живет доброта и память, не позволяя избавиться от давно не модных предметов домашнего обихода. Вот и уживаются каким-то чудом старинный бар и японская техника, вязанки лука на стенах кухни и супермодное ее оборудование. Пушистая Дуся и беспородная, подобранная на улице, лопоухая Буся живут здесь тоже душа в душу вопреки пословице «как кошка с собакой», встречая в прихожей всех, кто заглянул «на огонек». Если не в школе, то и очаровательная дочь Алены, Маша, тут как тут. Ну а муж, Кирилл, режиссер и бизнесмен, практически в вечном отсутствии, но звонит то и дело: беспокоится, любит…[b]– Алена, сегодня, когда все так неустойчиво и неопределенно вокруг, быть собой, иметь свой взгляд, свой стиль, свою точку зрения удается не каждому. Что значат для вас эти понятия?[/b]– Вы знаете, мой папа, Юрий Васильевич Яковлев, говорит так: «Я живу в другом измерении». И это его, наверное, спасает от той всеобщей какой-то расхлябанности и вседозволенности, в которой мы живем. Конечно, мужчине все-таки легче жить в своем мире, особенно если он человек искусства такого уровня, как мой отец. У женщины больше обязанностей в этой жизни. Помню, у меня был грудной ребенок, а я играла булгаковскую Маргариту. Как сочетать Булгакова и пеленки? А приходилось. Порой приходилось выбирать, что купить сегодня: себе новые колготки или все же фрукты для Машки. Так что «жить в другом измерении» не получается.[b]– И сейчас, когда житейские трудности позади?[/b]– К счастью, мое теперешнее материальное положение позволяет быть свободной от быта, заниматься профессией, собой…[b]– И что же, вы ходите в фитнес-клуб, плаваете в бассейне, лежите часами на диване?[/b]– Нет, ничего этого я не делаю, хотя от каких-то элементарных вещей, поддерживающих тонус и форму, не отказываюсь. Массажу, например, внешности уделяю большое внимание. Все, кто видит на моем туалетном столике массу всевозможных баночек с кремами, говорят: «Так вот где кроется секрет красоты!» Но я считаю, что все от природы, нужно только умело поддерживать то, что она тебе дала. Моя бабушка дожила до 94 лет, а в 90 она ехала через всю Москву, чтобы поиграть с подругами в карты. Более жизнерадостного и жизнелюбивого человека трудно себе представить. Когда, отправляясь на зарубежные гастроли, я ее спрашивала: «Что тебе привезти?», она отвечала: «Как можно больше шейных платков и краску для волос». Она, кстати, тоже была актрисой.[b]– Стало быть, у вас богатая наследственность?[/b]– Да, кроме благ материального свойства. До восьми лет, пока не появился отчим, меня воспитывали мама, участковый врач с мизерной зарплатой и бабушка, о которой я вам рассказала. С Юрием Васильевичем мать развелась, когда я еще не успела родиться. Отец был чрезвычайно влюбчивым человеком и, конечно, очень красивым. А мама не могла прощать непостоянства. Я кстати, тоже такая же.[b]– Ну а пресловутая женская мудрость, хитрость наконец?[/b]– Наверное, это не про меня. Вот говорят, что мужская измена – это пустяк, мужчины, дескать, все так устроены. Они, видите ли, полигамны. А для меня это самое подлое предательство, которого ни забыть, ни простить не могу. Потому, наверное, и муж у меня не первый. Прежний, кстати, тоже Кирилл – отец Маши, сын Михаила Козакова. Дедушка нас не балует вниманием, свою внучку увидел впервые, когда ей уж лет восемь исполнилось. Но ему простительно, у него своих собственных детей немало…[b]– Ну а с Кириллом нынешним хорошо ладите?[/b]– Мы уважаем друг друга, любим, но, к сожалению, часто ссоримся. Однако он всегда что-то придумывает, и мы опять вместе. Однажды, через месяц после очередной ссоры, я увидела перед окном дома (тогда еще мы жили на Садовом кольце) рекламный щит с моим портретом в «анютиных глазках» с надписью: «Все равно я тебя люблю». Точно такой же встретил меня и на подходах к Театру сатиры, где я служу…[b]– С вашим отношением к мужчинам мы разобрались. А верите ли вы в женскую дружбу?[/b]– И даже очень. В моей жизни были моменты, когда помогали именно подруги. Помню, как у одной из них я жила с ребенком, а свою квартиру сдавала, чтобы было на что жить. Так что цену человеческим отношениям знаю. А вообще, мне абсолютно все равно, где работают мои друзья, какой марки у них машина, модно ли одеваются. Я ценю их совсем за другое, и сама стараюсь им соответствовать. Мне только непонятны люди, которые постоянно ноют о том, как плохо они живут, но при этом ничего не делают, чтобы улучшить свою жизнь. Я же всегда полагалась только на себя, много работала. Это теперь основной достаток в дом приносит Кирилл…[b]– Но он не только добытчик, но и творческий человек?[/b]– Да. Недавно он закончил съемки фильма «Козленок в молоке» по одноименному роману Юрия Полякова. В главной роли занята я, а еще половина Театра сатиры снималась в этом фильме, и, конечно, мой закадычный друг Юрий Васильев.[b]– Как складываются отношения в театре? Что это за коллектив?[/b]– Как в любом творческом коллективе, взаимоотношения непростые, но поскольку это все-таки Театр сатиры, наличие чувства юмора у каждого из нас обязательно, а это всегда спасает. И потом, когда мне было трудно, я находила опору в коллективе, сочувствие, помощь. Спартак Васильевич Мишулин, помню, по своим каким-то каналам помогал мне с квартирой. Давно это было, но хорошее не забывается…[b]– А вот Татьяна Егорова в своей книге воспоминаний об Андрее Миронове о закулисье вашего театра такого понаписала…[/b]– Вы знаете, я не понимаю людей, которые могут писать всякое о своих же товарищах, причем ныне здравствующих. Ведь у каждого есть семьи, ну неужели не жаль причинять боль людям? И потом, Андрей Миронов был таким мужчиной, которого обожали, добивались очень многие женщины, многие любили его безответно и до сих пор любят. Но книгу написала лишь одна, выставив все на всеобщее обозрение. Впрочем, сейчас это модно. Кстати, «Козленок в молоке» тоже о закулисье, только литературном. Фильм комедийный, веселый и музыкальный. Я там пою дуэтом с Васильевым.[b]– Но это не единственный случай, где пригодились ваши вокальные данные. Вы ведь и в спектаклях иногда поете?[/b]– Да, это так, хотя теперь я сожалею, что не училась пению профессионально. В детстве фигурное катание осваивала. Зато теперь стараюсь исправить ошибки, воспитывая дочь: она учится и хореографии, и музыке, и языкам. Правда, к сожалению, интеллект, образованность сейчас не в чести. Быть может, пока. Но я стараюсь оберегать Машу от всего дурного в жизни. Она, как и я в юности, буквально впадает в ступор от грубости и хамства. Мне в Щукинском преподаватели говорили: «У тебя для театра есть все, только локтей не хватает».[b]– И как скоро вы ощутили этот свой недостаток?[/b]– Со временем локти все же появились. Теперь я уже могу постоять за себя, но не в том смысле, чтобы, расталкивая всех, идти вперед. Нет, я никогда ничего не просила, не билась за роли. Быть может, потому, что они у меня всегда были, и работы хватало. Я всегда была удовлетворена тем, что есть. Безумно люблю театр, всегда погружена в дело, а если выдается свободное время, люблю смотреть работы своих коллег, в том числе и в других театрах.[b]– Вы успешно играете в спектаклях «Идеальный муж», «Секретарши», в последнем – «Слишком женатый таксист», но ведь были и роли в антрепризных проектах, телесериалах?[/b]– Да, есть в этом списке спектакль «Катерина Ивановна» в театре «Модерн» Светланы Враговой, работала с Андреем Житинким – спектакли «Поле битвы…» по Радзинскому, «Лулу» Ведекинда… Из сериалов я снялась в одной из серий психологического детектива «Черная комната», в «Салоне красоты», «Времена не выбирают». Наши телесериалы далеки от совершенства. Но, снимаясь в них, стараюсь роли, которые дают, привести к чему-то качественному, достойному. Потом, был такой эстетский фильм «Искушение Дирка Богарта». Я там играю потрясающую женщину-режиссера Лилиану Кавани, знакомую многим по фильму «Ночной портье». Очень сложно было создавать образ ныне живущего человека. Очень ответственно. Наверное, получилось, потому что этот фильм вошел в четверку лучших телефильмов на одном из Каннских фестивалей. Это по-настоящему стильный фильм.[b]– О вас, кстати, нередко говорят – стильная женщина. Что вы для этого делаете, чтобы быть стильной?[/b]– Я ничего такого специально для себя не вырабатываю, чтобы выглядеть, как теперь говорят, стильно. Что входит в понятие стиля? Внешность, наверное, а она определяется все-таки внутренним содержанием. А чисто внешне? Во-первых, я люблю украшения, но не крупные. Нравится дорогая именная бижутерия. У меня есть пара брошек Кристиана Лакруа, пара браслетов Сваровски. Из одежды – несколько стильных вещей японского дизайнера Кашино. Пиджак, скорее сюртук, с одной длинной полой, другой – короткой. Черный, с газовыми рукавами. Брюки такие же, с прозрачными вставками по бокам. Люблю «классику», но чтобы она была чуть-чуть с изъяном…[b]– Наряд, описанный вами, требует красивого авто…[/b]– Я очень редко сажусь за руль – из-за зрения, а потому много хожу пешком. При этом не люблю ходить на каблуках, хотя мне нравится женщина на каблуках. Это совсем другая стать. Конечно, я тоже надеваю каблуки, но лишь в торжественных случаях.[b]– Алена, о вас говорят не только как о талантливой актрисе, стильной женщине, но и как о человеке, увлеченном коллекционированием…[/b]– Да, куклы – это моя слабость. Я думаю, это продолжение театра. Причем, никакой системы в моем собирательстве нет. Люблю кукол разных: фарфоровых, марионеток, тряпичных, старинных, современных. Покупаю их везде, где бываю. Вот эту большую тряпичную негритянку привезла из Америки, а эту фарфоровую, в кружевной шляпке, мне подарила Ольга Аросева.[b]– Куклы живут в стеклянных витринах и хорошо вписываются в интерьер гостиной…[/b]– Наверное, здесь все не так уж стильно, но зато просторно, уютно, удобно. Это отмечают все, кто у нас бывает. Скажем, хай-тек, очень модный сейчас стиль, для меня неприемлем. Это – стекло, металл, ни кусочка дерева. У моей приятельницы, например, даже двери в ванную из металла в дырочку. Даже рамки на стенках металлические. Все это, конечно, очень дорого, но у меня такое ощущение, что я нахожусь не в квартире, а на заводе. Ну что такое хай-тек? Это – холод, металл, Америка. Мы же другие: старые фотографии, какие-то старинные вещи в доме – все это прерогатива русского человека, в наших домах есть душа. Мы другие, и не надо об этом забывать.
Развлечения
АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ: РАНЬШЕ Я БОЯЛСЯ КГБ. ТЕПЕРЬ – СМЕРТИ
[b]– Андрей Сергеевич, почему Андропов? Кстати, в понедельник, 9 февраля исполняется 20 лет со дня его смерти… [/b]– Наш телесериал называется “Бремя власти”. Меня интересует вопрос: “Тяжела ли шапка Мономаха?” Власть – это действительно бремя, а не права. А Юрий Владимирович Андропов – для меня фигура интереснейшая. Та роль, которую он сыграл в КГБ, совсем иная, нежели ее трактуют многие современные историки. В принципе я сам боялся КГБ. Но теперь знаю, что вся перестройка началась в КГБ.Мы просто себе этого не представляем. КГБ был единственной организацией, которая знала правду, знала истинное положение вещей.Поэтому мне интересно посмотреть на деятельность этой организации с другой стороны. Я считаю, что при Андропове КГБ сыграл огромную позитивную роль в государстве, и если бы Андропов не был так тяжело болен, мы бы жили сейчас в другой стране, похожей на Венгрию 80–90-х годов. Были бы частные предприятия и банки, свобода выезда за рубеж, идеология социалдемократии. Он хотел реформ, но СССР не развалился бы.[b]– А вам самому никогда не хотелось пойти во власть, стать, например, министром культуры, депутатом, президентом, наконец? [/b]– Что вы, министр культуры – это ужасная должность. Надо быть ответственным за состояние культуры перед правительством, перед народом. На культуру всегда не хватает денег, а объектов культуры много, и всем что-то надо. И потом, надо быть администратором, дипломатом. Это бесконечно тяжелый бюрократический труд. А когда я бываю среди депутатов (это случается нечасто) и когда мне приходится там выступать, я вижу, как мои слова пролетают над их головами… В большинстве своем они лоббируют свои интересы. Я не могу этим заниматься, у меня нет времени на это. А быть президентом – это самый страшный груз, который только можно себе представить. Быть президентом такой огромной страны, как Россия, где демократией еще и не пахло, – это очень тяжело.Ведь по сравнению с европейскими странами мы находимся на уровне развития XVI–XVII веков. И потом, понимаете, Россия – казнокрадская страна. Помните у Гоголя? “Жулик на жулике сидит и жуликом погоняет”. И при царе это было, при всех царях. Или опять же Гоголь: “Единственный порядочный во всей губернии человек – прокурор, да и тот, по правде сказать, свинья”. Я не думаю, что многое изменилось с тех пор. Очень много денег крали, крадут и будут красть. Так что задача президента сделать так, чтобы крали меньше. Русских людей тяжело переделать. Поэтому самая главная вещь сегодня – реформа национального сознания.[b]– Быть может, наша беда еще и в том, что во власть идут порой некомпетентные, непорядочные, малообразованные люди? [/b]– А сколько у нас рабочих некомпетентных? Начальники же у нас не марсиане, это же все оттуда. Это же все часть народа. Губернаторы – удельные князья, бывшие секретари обкомов. Только раньше они взяток не брали, а теперь берут.[b]– Ну что ж, выходит, мы обречены? [/b]– Вы задаете вопросы, на которые нет ответа. Но я не думаю, что мы погибаем, есть проблемы очень серьезные – с рождаемостью, например, с тем, что целое поколение осталось за бортом, в нищете. Но если вам говорит врач, что вы умрете когда-нибудь, вы же не приходите в ужас. Вы только хотели бы умереть как можно позже. Вряд ли кто понимает реальные причины того, что сейчас происходит. Многие полагают, что просто у руля люди не те. Государство должно думать о воспитании своего народа, если оно хочет, чтобы у общества было будущее.[b]– Вот вы против чиновничества, министром культуры России быть не хотите. А ведь однажды чуть было не согласились стать министром культуры Коми.[/b]– А, это мне действительно предлагали, но я сказал: “Если будете платить очень хорошо”. Но мне не гарантировали те деньги, которые мне надо, и я отказался. Да и вряд ли у меня все это получилось бы.Посидел бы там пару недель и смылся. Я бы не смог этим заниматься. Я хочу кино снимать, спектакли ставить, может быть, читать лекции. Я снял картину в Англии с американскими актерами – римейк известного фильма “Лев зимой”.Она должна выйти в мировой прокат весной этого года. “Чайку” ставлю в Театре имени Моссовета. Премьера в мае. Потом – остальные пьесы Чехова.[b]– А вам не кажется, что с “Чайками” и “Вишневыми садами” на наших театральных подмостках перебор? Может быть, у вас будет нечто такое-эдакое – свое прочтение, своя интерпретация? Вы видели нашумевший “Вишневый сад” Някрошюса? Как вам? [/b]– Я видел это копание в гробу Чехова. Вот тело разлагается, а он копается в нем. Такие были у меня ощущения. Вы спрашиваете – какая интерпретация? Абсолютно не важно, какая она, если это волнует.Когда вы плачете, или смеетесь, или испытываете любовь к людям, которые на сцене. Но для того чтобы чувствовать и любить, надо понимать. Зритель должен понимать. Потому что нельзя любить непонятное. Непонятного можно только страшиться. Поэтому если в пьесе Чехова все ходят в водолазных костюмах, вряд ли мы сможем что-то понять, а стало быть – и чувствовать. Я называю подобные “интерпретации” интеллектуальным онанизмом.[b]– В одном интервью вы как-то обмолвились, говоря о планах на жизнь, что хотели бы снять еще с десяток фильмов, увидеть успешными своих детей, а потом заняться цирком. Как-то не очень с вами вяжется цирковая перспектива… [/b]– Цирк – трудный жанр, потому что он возвращает вас в детство.Очень непросто делать спектакль для детей и для взрослых, которые хотели бы стать детьми. Цирк возвращает нас к самым первым развлечениям рода человеческого. Они всегда базировались на любви к человеку, восхищении человеческими возможностями. Единственный, кем мы не восхищаемся, – это клоун. Он всегда глупее нас, и мы смеемся, как дети. Вот это желание хоть ненадолго быть детьми очень сложно удовлетворить. Поэтому цирк – великая вещь, духовная вещь.[b]– Любопытно слышать это от вас, потому что всегда к цирку как к искусству отношение было чуточку свысока, как бы снисходительное, а об артистах говорили тоже как-то не очень серьезно: да он циркач! [/b]– Когда хотят подчеркнуть, что какой-то человек – плохой специалист, говорят: “Да он сапожник”. Между тем искусство шить сапоги – дело не менее духовное, чем делать скульптуры. Знаменитый артист Даниил де Люис, снявшийся в картине “Моя левая нога”, в свободное время шьет сапоги. Так что в наше время все перемешалось.[b]– Вот и ваша жена Юля, прекрасная актриса, еще и великолепная кулинарка. Вас она так же вкусно кормит, как в телепрограмме “Едим дома”? [/b]– Да, в этом у нее тоже большой талант, как оказалось. Хотя она совсем не готовила, когда мы познакомились, она даже не знала, что умеет это делать. Я не знаю, чем она меня взяла. Наверное, своим человеческим существом, своей сущностью. Понимаете? Человек проявляется только в том, как он поступает. Слова не играют большой роли в жизни человека. Поступки – это самое важное.[b]– А что же тогда любовь? Существует ли она вне поступков?[/b] – Конечно. Иначе бы я столько раз не женился.[b]– Может быть, смысл жизни в поисках истинной любви? [/b]– Смысл жизни – в познании самого себя, а процесс этот, наверное, бесконечен. Во всяком случае, я не могу сказать о себе: “Теперь я себя знаю”. Вот в том, что я боюсь смерти, я убежден. Именно это обстоятельство заставило меня жениться в последний, наверное, раз. Об этом задумываешься после 60: “А что останется после тебя?” Потому и женился. И детей еще решил завести.[b]– От чего бы вам хотелось уберечь своего маленького Петрушу в этой жизни? [/b]– Знаете, жизнь так устроена, что каждый проживает ее сам, учась на собственных ошибках. Вообще, надеюсь, что он унаследует главное качество моего характера. А я осторожный оптимист.[b]– Осторожный оптимист – это что? [/b]– Это человек, который, видя плохое вокруг себя, попав в неудачную ситуацию, всегда ищет выход, а выход есть всегда!
Развлечения
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Ольга Кузьмина  
Ольга Кузьмина  

Нам народных дипфейков не надо

Александр Хохлов
Александр Хохлов

Дикая охота людоловов

Александра Ерошенко
Александра Ерошенко

Ни работы, ни образования

Кирилл Дитковский
Кирилл Дитковский

Инновации стали приоритетом

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.