ЖИВОЙ ПОДАРОК К ПРАЗДНИКУ

20 июля 1944 года министерство иностранных дел Великобритании обратилось к советскому послу Федору Гусеву: «Что делать с тысячами граждан СССР, которые попали в плен?» Ответом было молчание.Надо сказать, что в этом запросе содержалась немалая доза иезуитства, ибо точка зрения британского МИДа уже была сформулирована: Казалось бы, все ясно, приговор советским военнопленным подписан, но… нашлись в Англии люди, которые были с этим категорически несогласны. Одним из них был лорд Селборн – министр военной экономики. 21 июля он направил полное тревоги письмо министру иностранных дел Энтони Идену.[i]«Мой дорогой Энтони! Я глубоко потрясен решением Комитета отослать в Россию всех граждан русской национальности, кто попал к нам в плен на полях сражений в Европе. Я намерен обратиться по этому вопросу к премьер-министру, но прежде я хотел бы познакомить Вас с причинами моего несогласия в надежде, что мы могли бы прийти к соглашению по этому вопросу… Попав в плен, они стали объектами невероятных лишений и жестокого обращения. Во многих случаях пленные по нескольку дней вообще оставались без пищи. Их поместили в концентрационные лагеря, в ужасающие санитарные условия, где они голодали. Их заедали насекомые, их заражали отвратительными болезнями, а голод доходил до такой степени, что людоедство стало среди них обычным явлением.И не раз немцы фотографировали эти людоедские трапезы в пропагандистских целях. Через несколько недель такого обращения, когда их моральные силы были полностью сломлены, их выстраивали в шеренгу, и немецкий офицер предлагал им вступать в немецкие трудовые батальоны, где они получат достаточно пищи, одежду и нормальное обращение. Потом немцы спрашивали каждого в отдельности, согласен он или нет. Первый ответил «нет». Его тут же расстреляли. То же случилось и со вторым, и с третьим и т. д. до тех пор, пока наконец кто-то не сказал, что он согласен. И тогда другие тоже согласились, но только после того, как они убедились, что это единственный способ уцелеть».[/i]Казалось бы, такое письмо должно вызвать по меньшей мере потрясение. Но Иден, отложив в сторону эмоции, в ответном послании твердо отстаивал позицию министерства иностранных дел: все пленные, независимо от их желания, должны быть выданы советской власти. Селборн горячо возражал, уверяя, что выдать русских пленных – значит подписать им смертный приговор. При этом Селборн ссылался на слова Сталина, сказанные им в самом начале войны, что «Советский Союз не знает пленных, он знает лишь мертвых и предателей».Но Иден и его сотрудники этому предостережению не вняли. Тем не менее. Ознакомившись с письмом Селборна, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль написал 26 июля Идену.«Даже если мы пойдем на какой-нибудь компромисс (с советским правительством), следует пустить в ход машину всевозможных проволочек. Я думаю, на долю этих людей выпали непосильные испытания».А тем временем в графствах Йоркшир и Сассекс спешно сооружались лагеря для русских военнопленных. К концу лета в них содержалось более 12 тысяч советских граждан, и еженедельно прибывало еще не менее двух тысяч. В конце августа в лагерь Баттервик было доставлено 2400 военнопленных, одетых в немецкую форму. Судя по тому, как гордо они ее носили, было понятно, что все они убежденные сторонники Гитлера. А так как многие были в бинтах и с костылями, стало ясно, что они сражались на передовой, и сражались храбро.С большим трудом, но их все же заставили переодеться в лагерную форму. Все было спокойно до тех пор, пока не подошла разношерстно одетая колонна из 550 пленных.В лагерную форму они переоделись не пререкаясь, но когда узнали, кто их солагерники, началась буза.– С «власовцами» не смешиваться! Держаться отдельно! Требовать немедленного возвращения на Родину! – кричали они.На утреннем построении комендант лагеря чуть не шлепнулся в обморок: перед ним стояла шеренга людей, одетых в кальсоны! Чуть дальше стояли женщины… без юбок.– Разрешите доложить, – шагнул вперед высокий изможденный старик лет тридцати пяти. – Гвардии подполковник Ковров, – представился он. – Вы хотели уравнять нас с теми, кто надел немецкую форму и стал врагом русского народа. Мы этого не допустим! Разъяренный комендант приказал снести палатки, а бунтовщиков посадить на хлеб и воду! Наступил сентябрь, холодный дождь лил круглые сутки, полтысячи русских солдат оставались под открытым небом. 5 сентября протест заключенных Баттервика был передан послу СССР в Великобритании Федору Гусеву.Справедливости ради надо сказать, что советское посольство располагало и другой информацией, в частности о бунте в одном из лагерей, расположенном в графстве Сассекс. Когда администрация лагеря начала составлять списки для первоочередной отправки на Родину, сорок два человека закрылись в бараке, отказались принимать пищу и потребовали, чтобы британское правительство взяло их под свою защиту. Далее они заявили, что всей группой вступили в немецкую армию, чтобы бороться с коммунизмом.Совещание в посольстве закончилось решением требовать скорейшей отправки на Родину всех до единого советских военнопленных, а там, мол, компетентные органы разберутся кто есть кто.То, что произошло дальше, можно объяснить либо полным незнанием обстановки в СССР, либо предательством попавших в беду советских людей. Вот несколько официальных писем той поры, вчитайтесь в них.[b]Посол СССР в Великобритании Ф. ГУСЕВ».Из министерства обороны Великобритании – Энтони Идену:[/b]Главная задача, которую поставила Москва перед советскими посольскими чиновниками в Англии, – убедить всех пленных добровольно вернуться на Родину. Сотрудники посольства шли на заведомую ложь, говоря, что Москва считает всех пленных полноправными советскими гражданами, несмотря на то что некоторые были вынуждены надеть немецкую форму, что советская власть гуманна, что она простит и примет всех своих сынов…Многие этому верили, но было немало и тех, кто решительно отказывался вернуться в Союз, прекрасно понимая, что их там ждет либо пуля, либо Колыма.Время шло, но ни один пленный все еще не был возвращен на Родину. Не исключено, что тактика «всевозможных проволочек», провозглашенная Черчиллем, срабатывала бы и дальше, если бы вопрос о пленных не поднял лично Сталин. 9 октября 1944 года Черчилль и Иден прибыли с официальным визитом в Москву. Три дня продолжались переговоры, а 11-го Сталин принял приглашение на ужин в английском посольстве. Там-то и произошел разговор, решивший судьбу тысяч русских людей.Когда официальная часть была позади, Сталин подозвал своего переводчика и сказал Черчиллю: – Под английскими дождями уже не один месяц маются более десяти тысяч русских, а их жены и невесты, дети и родители ждут не дождутся мужей, женихов, отцов и сыновей.– Вы… о пленных? – уточнил Черчилль.– Да, господин Черчилль, о них. У нас скоро праздник – двадцать седьмая годовщина Октября. Нельзя ли сделать так, чтобы судно с нашими людьми прибыло 7 ноября? Это было бы большим подарком и семьям, и лично мне.На следующий день состоялась конфиденциальная встреча Идена и Молотова. Иден не скрывал, что есть определенное количество пленных, не желающих возвращаться на Родину, и эта проблема беспокоит как правительство, так и общественное мнение. Молотов же озвучил официальную точку зрения советского правительства: возвращение всех без исключения пленных, находящихся в английских лагерях, независимо от их желания или нежелания.20 октября начальник лагерей для военнопленных генерал Гепп направил циркулярную телеграмму комендантам: Последняя фраза телеграммы сыграла решающую роль. В порту пленных окружили солдаты, образовав плотный коридор.Первая колонна состояла из тех, кто рвался на Родину, поэтому вначале проблем с посадкой не было. Но вот кто-то закричал, что не поедет на убой! Его поддержал другой, третий…Взявшись за руки, они уселись прямо на причале. Полицейские и солдаты охраны метались среди пленных, мелькали кулаки, дубинки, приклады! Один за другим люди проваливались в черную пропасть трюма.Этот подарок Сталину был первым, но не последним: «дарение» продолжалось до 1947 года, пока не был выслан последний пленный. Вчерашние союзники отправляли на расправу прошедших все муки ада русских людей.