ВЛАДИМИР РУГА: ГЛАВНОЕ - ИЗ «Х» ПОПАСТЬ В «У»

[i]Руге 33 года. Посмотришь: активный, циничный, предприимчивый капиталист. А присмотришься: приветливый, дружелюбный, остроумный человек. Преподает в МГУ, коллекционирует головные уборы и мечтает создать музей, хорошим басом поет под гитару, собрал солидную домашнюю фонотеку, знает оперу, взахлеб читает, путешествует по миру, пишет исторические детективы. [/i]– Что ответить? Скажу «да» – буду выглядеть сытым «овощем», отвечу «нет» – в чем-то погрешу против истины. Просто то, к чему были приложены определенные усилия лет шесть назад, дало свои плоды. Мой путь – типичный для нынешних тридцатилетних, которые сделали карьеру – кто в бизнесе, кто в искусстве… Я после армии как пришел в «Вечерку», так все время работал, работал, работал, пока некоторые расслаблялись. Вот и весь секрет успеха. Просто, как и многие другие, оказался в нужном месте в нужный момент. – Наверное, да. Хотя многие оказывались в нужное время в нужном месте, но после этого лопались, не сумев справиться со «свалившимся счастьем». Наверно, тут необходимо какое-то умение анализировать. – Могу. Я совершенно нормальный человек, отличающийся повышенной ленью. И повышенным честолюбием. Вот эти два недостатка постоянно борются между собой. Трудная, скажу вам, борьба. Может быть, поэтому меня все сильнее и сильнее начинает привлекать запах дачи. Близкие говорят: «Тебе же всего тридцать с хвостиком – на дачу рано!» – Скорее – взятый бастион. Это родительский дом, совершенно обычный, в 100 км от Москвы. Я думал, что там смогу спокойно жить и отдыхать. Но от друзей-приятелей житья нет и там. –– Обычные люди. Папа – летчик гражданской авиации, командир корабля. Мама – балерина ансамбля «Березка». Родители ни в чем на меня не давили и во всем доверяли. За что и «поплатились», поскольку я жил по двум дневникам: в одном расписывался за родителей, в другом – за учителей. В итоге всех все устраивало. Потом поступил на истфак пединститута, искренне мечтая быть журналистом, публицистом или… секретарем райкома комсомола. – Потому что журналистика – это не образование, а состояние души. Впоследствии, будучи замредактора «Вечерки», я только утвердился в этом своем мнении. – (Задумывается) Замученным поколением. – Это поколение перепрыгнуло через самого себя: многие мои сверстники слишком быстро перескочили ступеньки, заняв серьезные посты в бизнесе и политике. В советское время – хорошо это или плохо – была школа подготовки кадров, связанная с постепенным ростом. А в начале 90-х годов бывшие комсомольцы, студенты и авантюристы различных мастей при определенном везении и наличии предприимчивости через два месяца успешной работы в бизнесе могли стать миллионерами. За десять лет нахождения при карьере и на солидных должностях поколение «без детства» во многом устало. Поэтому сейчас так модны разговоры об отдыхе, горах и дачах. – Не хочется. – Я не хотел бы про это говорить. В пиар-среде это не принято. – Умение собираться в трудный момент, концентрироваться в абсолютно минусовой позиции и превращать ее в абсолютный плюс. – Обычные вопросы методологии! Я вижу позицию и проблему – плюсы и минусы. Позиция «х» – плохая, позиция «у» – хорошая. Выстраиваешь вектор: что нужно сделать, чтобы из «х» попасть в «у». Вот и вся наука. Правда, меня часто критикуют коллеги за любимую фразу: «Цель оправдывает средства». Поскольку до меня она уже была озвучена. – Я студентам на лекциях часто говорю, что пиар – область достаточно неблагодарная. И если ты начинаешь работать в пиаре, то вопросы этики и морали должны быть решены до начала работы с заказчиком. Либо ты готов на любой путь, либо – на путь с оговорками, либо ты не готов работать вообще. Я не говорю, хорошо это или плохо – каждый решает сам для себя. – Я определил для себя некоторые позиции, которые даже в самых жестких условиях никогда не стану использовать. Понятно, что у каждого человека есть свой «скелет в шкафу», связанный с вопросами здоровья, семьи, сексуальных отношений. Если, начиная работу с клиентом, я вижу болевые точки из этих областей, то никогда их трогать не буду. Это неприлично. – В конце 80-х годов мы с друзьями по истфаку даже готовились поступить в духовную семинарию, вместе подрабатывали в церковном хоре. Потом я понял, что это не мое. Но стараюсь бывать в храмах и монастырях. – В критических ситуациях я всегда чувствовал, что нечто высшее существует. Однажды постоял в храме, пошел к выходу, толкаю дверь, а она не открывается. Я, здоровый двухметровый мужик весом в сто килограммов, не могу открыть дверь! Подошел к бабушке, торгующей свечками, и спросил: «А что, храм заперли?» «Да нет, сынок», – отвечает. Толкнула пальчиком дверь – та и открылась. Вот и думай после этого. – Верю. У нас в семье существует что-то эзотерическое. Моя прабабка была очень известной на Украине знахаркой – останавливала кровь, заговаривала боль. А с отцом вообще произошел необъяснимый случай. Во время войны в 1942 году он, пятилетний мальчик, вместе с прабабушкой оказался на оккупированной территории. Прабабка, уходя из дома на заработки, каждый раз папу заговаривала. И вот случилась жуткая бомбежка: в мазанку, маленький домик, где они жили, попала авиабомба. От дома ничего не осталось. Представьте картину: все разметало, и сидит живой малыш с несколькими царапинами на руке. Необъяснимая вещь!– Я себя просто чувствую. А одиноким?. . (Долгая пауза) Наверное. – Я очень завидую по-хорошему тем своим близким людям, которые женились, сделали успешную карьеру и умудрились сохранить своих друзей. Мне не повезло – я не смог. Так сложилось, что, кроме одного-двух друзей, других уже нет в живых. Хотя людей вокруг – море. – Трудный вопрос… Это… когда хорошо внутри себя, когда искренне хочется чтото для кого-то делать. Я стал забывать, что это такое. – (Смеется) Да, я энергичный печальный человек!– Не хочу отвечать на этот вопрос. – А что про них говорить? Обычное чтиво – для самолета. Там нет гениального замысла. Никакой сверхидеи! Нормальные книжки. Только так к ним и надо относиться. Это мой полет, отрыв от работы. – Андрей был моим преподавателем в институте. Он великолепный архивист. Мы вместе с ним готовили статьи еще в начале 90-х годов, выпускали статьи, мемуары о белом движении. Однажды случайно встретились и решили: попробуем написать исторический детектив. Две книжки издали и поняли: историческая фантастика – дело неблагодарное. Лучше писать исторические детективы или исторические романы. – Но я так же, как и все, наталкиваюсь в подъездах на бомжей и поднимаюсь в грязных лифтах. Страна, где могут избить, изнасиловать кого угодно, где могут устроить любой милицейский беспредел – и никто никому ничего не докажет. Страна, где каждый вынужден трястись за свои деньги, хотя многие зарабатывают их честно. Вот поэтому стране я сочувствую и переживаю за своих близких. – Действительно не вижу – извините, близорукость! Не хотел бы для печати, да ладно, скажу: просто я стесняюсь носить очки с толстыми линзами, а в этих изящных очках действительно вижу только на пять метров вперед. А вообще мне абсолютно безразлично, как меня воспринимают. И это не поза. Репутация – это то, что человек имеет в реальности. А восприятие… Знаете, как говорят: «У каждого Абрама – своя программа». - Очень простая! Когда-нибудь я хотел бы стать редактором газеты. Нюхать запах типографской краски, вести планерки… Но не сейчас – когда-нибудь… [i]РУГА Владимир Эдуардович — начальник Департамента по связям с общественностью одной из крупнейших нефтяных компаний. Один из самых известных специалистов в области «паблик рилейшнз», дважды награжден премией «Серебряный лучник». Кандидат политических наук, профессор. Автор 500 публикаций в СМИ и двух исторических детективов. Служил в Закавказье, работал журналистом в газете «Вечерняя Москва». В качестве политконсультанта участвовал в выборных кампаниях в Госдуму, местные органы власти, «избирал» президентов в Молдове, Казахстане, Закавказье, Крыму. [/i]