В ПАРИЖЕ ОПЯТЬ ТОРЖЕСТВУЕТ ОСТРОВСКИЙ

Кстати, великий чех Яначек довольно основательно – любовно и пристрастно – «перечитал» русскую классику. По Гоголю написал рапсодию «Тарас Бульба»; Первый струнный квартет создал под влиянием «Крейцеровой сонаты» Толстого, а последнюю оперу «Из мертвого дома» – на тему «Записок из мертвого дома» Достоевского. Но на первом месте в этом русском списке стоит, конечно, «Катя Кабанова», к которой он сам написал либретто, с высочайшей точностью сохранив в чешской версии особенности речи героев Островского.Леош Яначек – из плеяды композиторов переломной эпохи: музыка романтиков уже увядала, а атональный авангард только зарождался. Если его и можно причислить к авангардистам, то лишь умеренного толка – к тем, кто все же опирается на классику и глубинный народный фольклор. Поэтому и сегодня, когда оперное искусство продолжает жить между двумя резко обозначенными полюсами – классической роскошью мелодического звучания и тяжеловесной и резкой истерией авангарда, декаданс музыки Яначека вдруг обнаруживает свежесть звучания третьего музыкального пути и еще долго будет подкупать своей подлинной новизной.Опера «Катя Кабанова» была написана и впервые представлена в октябре 1921 года в Брно, второе ее рождение состоялось в 1959 году в Национальном театре в Праге. А парижане ее впервые услышали лишь в 1968 году, когда интерес к Чехословакии имел особый политический привкус. Тем более, что шла она в революционные и для Парижа майские дни на сцене Комической оперы.И вот спустя почти сорок лет «Катя Кабанова» добрела до главной оперной святыни Франции – Гранд-опера.Поставил спектакль швейцарский режиссер Кристоф Марталер, оформила ее и создала костюмы немецкая художница Анна Виброк. Говорить об образе спектакля, о трактовке темы можно только имея в виду прочную связку этих двух имен, поскольку временем и местом действия оперы они выбрали Чехословакию конца 60-х годов прошлого века, где царит мрачный, неприглядный, кондовый и туповатый социализм.Признаюсь, сценография Виброк настолько убедительна, что сразу же после поднятия занавеса понимаешь: спектакль уже состоялся. В центре сцены железными трубами и торчащими лейками-сосками красуется ржавеющий фонтан (по ходу действия время от времени из него будут вырываться нервные водные струи). Фонтан окружен вывороченным наизнанку интерьером стереотипной квартиры тех лет: большой шкаф, кухонный стол, невыразительные стулья. А в глубине – альков Кабанихи, тот чуть побогаче: огромная кровать, плюшевый ковер с рогатым оленем, опять шкаф с полками, на которых стоит чэбешный телевизор и бутылочка с водочкой.Над всей этой соц-артовской красотой быта, оставляя ее на дне колодца, вырастают бетонные конструкции хрущевских новостроек, будто изначально задуманных такими, чтобы жизнь медом не казалась: с облупившейся облицовкой и разбитыми стеклами окон… Одела персонажей оперы художница тоже с тонким значением: Катерина в исполнении Ангелы Деноке (сопрано) – в платье, туфлях и плаще, какие демонстрировали в более изысканном и дорогом варианте Катрин Денев и ее сестра Франсуаза Дорлеак в фильме «Девушки из Рошфора». Платье деловитой, властной, приземистой престарелой толстухи Кабанихи (меццо-сопрано Джейн Эншель) тоже из тех лет, а прическа – так называемая ракушка, та, что быстро переросла у наших дам в «халу». Кстати, фильм «Девушки из Рошфора» вышел на экраны как раз в 1968 году. И если кто-то его хорошо знает, то не забыл: в нем есть великолепный танцевальный мужской дуэт Джорджа Чакириса и Гровера Дэйла, который почти буквально процитирован в одной из сцен парижской «Кати Кабановой», в танце Кулигина и Кудряша (оперных (!) артистов – баса Фредерика Катона и тенора Тоби Спенсера). Эти внешние эффекты уверенно поддержаны мастерской режиссурой и работой артистов.Марталер великолепно обыграл верхние этажи новостройки-колодца: по ходу действия и развития, смены музыкальных тем то в окне второго этажа возникнет скрипач, когда идет его соло с оркестром, то появится в освещенных окнах хор (все хоровые моменты оперы написаны Яначеком на основе народных – русских и чешских – песнопений), а то и просто высунутся из своих квартир молчаливые и любопытствующие свидетели событий.Исполнительница роли Катерины – уже знаменитая Ангела Деноке – высокая, стройная, обладающая красивым тембром голоса – оказалась еще и прекрасной драматической актрисой. Без сентиментальности, но эмоционально и страстно она передают тоску одиночества молодой женщины, оказавшейся среди чужих людей, их предрассудков и ханжества.Кабаниху американская певица Джейн Эншпиль (сильное, яркой окраски меццо) играет не только властной самодуркой, но и по-своему опасно хищной и к тому же похотливой дамой. Эта Кабаниха не только втихаря попивает водочку, но и не прочь затащить в свою постель Дикого (великолепный насыщенный бас – немецкий певец Роланд Брахт). Хороши в спектакле Тихон – шведский тенор Кристофер Хомбергер и Варвара – чешская певица Дагмара Пескова (меццо-сопрано), солистка Дрезденской оперы.Пожалуй, лишь Борис – немецкий тенор, работающий в Америке, Давид Кублер – маловыразителен в своей роли. Правда, когда в жестком и символическом финале все персонажи, подвергнув «падшую» Катерину травле, отворачиваются от нее и от зрителей, становясь лицом к сценическому каре декорации и образуя непроницаемую стену из спин, и среди них оказывается еще недавно пылко влюбленный Борис – невыразительность артиста находит некое оправдание – чего еще ждать от такого… Катерина гибнет, она умирает в центре нищенско-безликих конструкций фонтана. Вместо Волги – этот ржавый фонтан, а вместо людей больших страстей и чувств – мелкие, серые, острожные и злобные ханжи.К чести создателей спектакля, возникшее в начале опасение, что постановщики примутся клеймить позором пороки социализма и тоталитаризма, не оправдалось. Мещанское сознание, желание унизить и уничтожить тех, кто хочет жить, пренебрегая ханжескими условностями, присуще любому обществу и строю.Поэтому даже в шикарной Гранд-опера этот спектакль встречают с восторгом и потомственные миллионеры, никогда не жившие при социализме, и те, кто сполна испытал на себе его прелести.