Приютный дом

Детский приют при Марфо-Мариинской обители располагается в пяти минутах ходьбы от метро «Третьяковская». За 8 лет его существования оттуда не сбежал ни один ребенок – это, наверное, и есть первый признак благополучия.Марфо-Мариинская обитель была основана более века назад великой княгиней Елизаветой (сестрой последней российской императрицы Александры Федоровны) и сразу прославилась своей больницей, амбулаторией, богослужениями и приютом для девочек. С приходом к власти большевиков ее, разумеется, закрыли.Возродилась обитель около 10 лет назад. А в 1996 году при ней снова открылся приют для сирот. Сегодня там живут 15 детей. И если до революции при обители жили только девочки, то сегодня там воспитываются еще и четверо мальчиков. «Я сама никогда не думала, что так получится, – говорит матушка Елизавета. – Эти мальчики – братья некоторых из наших воспитанниц. Ребята скитались по улицам, а их сестренки очень переживали. Невозможно видеть плачущую девочку, которая сидит и гадает, где же ее брат, жив ли, не болен ли?» В основном же детей сюда приводят работники органов опеки, милиция, просто добрые люди, пожалевшие замерзающую на улице бродяжку. Ребенок может быть и другой веры. Ведь, по признанию самой настоятельницы, во всех религиях есть «общие гуманные правила, нравственная сторона».Приют при Марфо-Мариинской обители – это большая двухэтажная квартира. На первом этаже живут дети, на втором – монахини.В небольших комнатках, где спят воспитанники, стоят по 4 массивные деревянные кровати. На уютной большой кухне длинный деревянный стол и большой аквариум с красивыми пузатыми рыбками. Но самое главное, конечно, не обстановка – какой бы она ни была.Важно то, что здесь, как в настоящем доме, детей любят. Воспитанники могут жить при обители столько, сколько им захочется, – регламентированного срока пребывания нет, а с теми, кто уходит в «большой мир», здесь постоянно поддерживают связь.«У многих детей драматические истории, – рассказывает воспитатель Оксана Мельничук. – Когда они только попадают к нам, нужно дать им выговориться. И они рассказывают, рассказывают… иногда даже сгущая краски.Когда дети здесь обживаются, то чувствуют себя совсем другими людьми и не хотят вспоминать былые беды и страдания». Для того чтобы ребенок адаптировался к жизни в приюте, по наблюдениям Оксаны Мельничук, нужно не менее года.Сама Оксана – воспитатель и психолог – в обители живет постоянно. Она пришла работать сюда после окончания колледжа 7 лет назад (тогда ей было всего 19 лет). Оксана ненамного старше своих воспитанников, поэтому дети относятся к ней как к сестре.Сейчас она заместитель директора по воспитательной работе в общеобразовательной школе № 1323. Сюда же ходят учиться и ее «питомцы». «Каждый день мы вместе собираемся в школу. Я – учить, дети – учиться», – улыбается Оксана. Со сверстниками у детей проблем нет – все они общительны и имеют много друзей. В школе их никто не обижает. Может быть, потому что ребята из обители хорошо воспитаны, неагрессивны и всегда доброжелательны. Да и одеваются они не хуже одноклассников – матушка Елизавета считает, что это очень важно. Нередко девочки в перерыве между уроками приводят в обитель своих школьных подруг попить чайку, пообщаться.Помимо того что все дети посещают общеобразовательную школу, они занимаются музыкой (фортепиано, хоровое пение, вокал), хореографией, изучают английский язык, обучаются верховой езде и единоборствам, шьют, раз в неделю посещают бассейн, осваивают экстремальные виды спорта. Воспитанники Марфо-Мариинской обители получают и церковное образование: соблюдают ослабленные посты, молятся. «Мы не хотим делать из них монахинь. Единственное, к чему мы хотим их здесь приучить, – так это жить с добротой в сердце и не нарушать христианские заповеди.Они сами выбирают свой путь, а мы с радостью им помогаем», – рассказывает матушка Елизавета. Если ребенок хочет разыскать родителей, ему обязательно в этом помогут. Родителей пытаются «образумить и подружить с собственным ребенком».За воспитанников, которые уже смогли найти свое место в жизни, нельзя не порадоваться. Взять, например, Ольгу. Девушка работает и учится в двух институтах – за обучение платит сама. Другая воспитанница, Вика, успешно окончила 11 классов общеобразовательной школы и устроилась в банк курьером. Там обратили внимание на исполнительную, скромную и серьезную девушку и предложили Вике оплатить дальнейшую учебу, а потом взять на постоянную работу. Матушка Елизавета не без гордости сообщает, что сейчас ее воспитанница «доросла» до бухгалтера. Старшие мальчики тоже подрабатывают.Один из них – Федя – окончил колледж, освоил профессию плотника и теперь мечтает получить высшее образование.Приют при Марфо-Мариинской обители существует на пожертвования и деньги из городского бюджета – ежегодно городские власти выделяют на его содержание приличную сумму в 400 тысяч рублей. Правда, матушка Елизавета считает, что только на эти деньги прожить было бы очень сложно – нужно как минимум в 10 раз больше.Но пожертвования поступают регулярно. Недавно, например, одна женщина дала 4 тысячи рублей и наказала 3 тысячи потратить на икру для детей, а тысячу – на фрукты.При католической церкви существует «Благотворительный детско-юношеский воспитательный центр имени Иоанна Боско», учрежденный Фондом социальной помощи и поддержки «Ораториум». По словам генерального директора центра, католического священника отца Евгения, идея создания такого пристанища для детей возникла около 9 лет назад. Тогда он и еще несколько энтузиастов отыскивали на московских вокзалах беспризорных детей, кормили, мыли, давали новую одежду… и снова отпускали. Потому что оставлять ночевать их было негде.Сейчас центр располагается в районе Фили в новом здании, выстроенном на деньги спонсоров из Германии. В России организации никто не помогает.«Все думают, что раз мы получаем поддержку из Германии, значит, ни в чем не нуждаемся», – вздыхает Людмила Костыгова, заместитель директора по социальным вопросам.Сейчас в приюте находятся 38 детей. Самому младшему из воспитанников 3 года, самому старшему – 18. «Они все находятся здесь под контролем либо муниципалитета, либо с письменной просьбы родственников», – говорит отец Евгений.Ребята, проживающие в приюте, разделены на 4 группы-семьи. Каждая занимает в доме особое помещение. С детьми постоянно живут воспитательницы. Большинство воспитанников посещают близлежащую общеобразовательную школу № 71. Но есть и такие, как Богдан. Мальчику 12 лет, и только сейчас, в центре, он учится читать и писать. «Для того чтобы Богдана взяли хотя бы в 4–5-й класс, нужно пройти тестирование. Вот мы его и готовим сами…», – рассказывает Людмила Костыгова.Несмотря на то что приют был создан при католической церкви, сюда берут детей вне зависимости от вероисповедания. Отец Евгений – католик, его заместитель Людмила Костыгова – протестантка, а дети, в подавляющем большинстве, православные. «Мы водим их в православную церковь… Я настоял на этом, ведь дети крещеные, они помнят православную традицию, для них проще пойти поставить свечку возле православной иконы, чем посетить католический храм. И это в порядке вещей», – рассказывает отец Евгений.«Сначала мы хотели зарегистрироваться как негосударственный детский дом, – говорит отец Евгений. – Я писал письма в Департамент образования… но пришел официальный ответ, что «в Москве детские дома больше не нужны».В среднем дети живут в центре 2–3 года. Потом их либо забирают в детский дом, либо кто-то берет под опеку. Опекунов здесь ищут сами – через знакомых и муниципалитеты. В прошлом году нескольких детей перевели из центра в обычный детский дом. «Это была инициатива государства. Ребята очень плакали, ведь здесь им гораздо лучше, – говорит отец Евгений. – Почему их перевели, мне не дали никакого объяснения. Просто сказали, что так надо».В центре очень надеются на сотрудничество с государством, но пока наладить отношения не получается. Ни местная управа, ни муниципалитет центру не помогают. Отец Евгений неоднократно обращался туда с просьбами помочь или хотя бы подсказать, что нужно сделать, чтобы приюту позволили оплачивать коммунальные услуги не в полном объеме.Но никто не откликнулся. Единственная государственная структура, которая помогает приюту, – это Департамент социальной защиты населения города. Благодаря его поддержке детей на каникулы отправляют в лагерь в Сосновый Бор.Несмотря на хорошее, просторное помещение и финансовую поддержку спонсоров из Германии, здесь много в чем нуждаются – в детской одежде, персонале. Очень беспокоит и будущее центра. Не исключено, что он повторит судьбу недавно закрывшегося московского приюта Красного Креста. «Это произошло потому, что голландские спонсоры перестали оказывать нам поддержку, – пояснили в отделении Красного Креста. – Они думали, что за то время, пока они нам помогают, мы сможем встать на ноги и будем получать средства от государства. Но оно нас, увы, не приняло…»Возможно, единственный в мире приют для еврейских сирот существует в Москве уже 5 лет. Нелегкую задачу – дать детям кров и родительскую опеку – взяла на себя автономная некоммерческая организация «Анита-центр «Большая семья», названная так в честь Аниты Ваксман, состоятельной американской гражданки, которая участвовала в создании приюта.Сейчас центр располагается на первом этаже жилого дома в центре столицы. Там живут 34 ребенка. Всего же за 5 лет существования через приют прошли около 70 детей. Некоторые из них находились здесь временно, пока их родители, в основном из «горячих» точек бывшего СССР, искали в Москве жилье и работу, другие живут здесь постоянно.Этот приют, по словам его директора Рафаэля Хахиашвили, существует только на пожертвования, которые вносят представители разных национальностей, а также благотворительные фонды.«Поддержки, которую нам оказывают, достаточно – по крайней мере, все необходимое у нас есть, – говорит Хахиашвили, – мы, наоборот, просим людей обратить внимание на государственные детские дома». Сам Рафаэль и люди, с которыми он работает, с удовольствием помогают таким учреждениям: то вещи в хорошем состоянии передадут, то технику… На поддержку государства тут не надеются – просто хотят, чтобы оно не препятствовало переводу в негосударственный приют тех детей, которые этого хотят.Например, девочку Катю из московского детского дома № 48 в «Анита-центр» не могут перевести уже четвертый год. «Она очень хочет попасть к нам, буквально бредит этим, – говорит Рафаэль Хахиашвили. – Как объяснить ей, что у чиновников не налажен формальный механизм перевода детей из государственного в негосударственный детский дом?» В центре «Большая семья» такому отношению со стороны государства удивляются – ведь и документы в порядке, и налоги исправно платят, ни копейки денег никогда не просили... Более того, ребенка фактически берут на свое обеспечение, и в государственном приюте освобождается место для другой сиротки. «Зато нет такой инстанции, которая сюда бы не приходила с проверкой, включая участковых, – грустно улыбается директор, – были и пожарные, и санэпидемстанция».«Анита-центр «Большая семья» – не простой приют. Рафаэль Хахиашвили и его жена Светлана постоянно живут здесь с двумя родными сыновьями в небольшой комнатке. «Зато мы рядом со всеми остальными нашими детьми, – улыбается Рафаэль. – Это для нас не работа, а образ жизни. Как только дети поступают в наш центр, они сразу обретают маму и папу. Так нас прямо и называют».А самый маленький обитатель приюта – четырехлетний малыш Яник – настолько привязался к Светлане, что даже спит с ней в одной кровати.Другой воспитанник Рафаэля Виталик попал в приют после того, как чуть не умер от воспаления легких. Его родители были алкоголиками, а прабабушка, у которой начался старческий маразм, просто не пускала ребенка домой. Мальчик 2 года жил в подъезде. Спал в оконном проёме, поэтому тяжело заболел. «Когда Виталика привели к нам, мальчик напоминал волчонка, – рассказывает Хахиашвили. – Как-то ночью он исчез. Все с ног сбились, пока его отыскали. А он, оказывается, в кладовке отыскал оконный проем и там заснул…» Конечно, если родственники очень хотят вернуть ребенка обратно в семью и гарантируют, что ему будет хорошо, препятствовать им не будут. «Я могу припомнить 6 случаев, когда мы детей вернули в семью, – задумывается Рафаэль. – Родные были пристыжены, когда увидели, как ребенок изменился, расцвел». Многие люди, конечно, и рады бы детей забрать, но обстоятельства не позволяют – мизерная пенсия, инвалидность, неспокойная обстановка в регионе.Все «питомцы» Хахиашвили учатся в Государственной этнокультурной школе. По субботам посещают синагогу, но, по мнению директора приюта, «это скорее дань этнокультурному компоненту воспитания». Также дети изучают национальную историю и основы древнего иврита. С ними работают психологи, репетиторы. Здесь считают, что дети должны оставаться в центре до 23 лет. Почему? Все просто. Рафаэль Хахиашвили уверен, что самое главное – дать детям хорошее образование: 18 лет + 5 лет учебы в ВУЗе = 23 года. Вот такая арифметика. И директор приюта, и работники уверены, что 18 лет – не тот возраст, когда ребенка можно отпустить на все четыре стороны.Первая выпускница приюта появится в этом году – Лена оканчивает Плехановскую академию (на столе Рафаэля лежит ее дипломная работа с отличием). Она уже работает в приюте главным бухгалтером и получает вполне приличную, по словам директора, зарплату. Сейчас директор центра решает вопрос о том, где будут жить выпускники.Пока планируется выкупить квартиры в одном подъезде дома и поселить там. Уже нашлись люди, готовые оказать финансовую поддержку.«Я никогда не был так счастлив, как сейчас, когда работаю с детьми, – говорит Рафаэль. – Мы вкладываем в них всю душу и надеемся, что из них вырастут люди, которые никогда не смогут пройти мимо чужого горя»....В дверь осторожно поскреблись. На пороге появился пухленький рыжий мальчонка и протянул «папе Рафи» собственноручно сделанные пластмассовые цветы в горшочке. Папа поцеловал ребенка, и мальчик ответил ему тем же. «Ну разве я не самый счастливый человек на свете?», – улыбаясь, спросил Рафаэль.