Никита Богословский: Почему вы боитесь испачкать руки, друзья-композиторы?

Перебирая последние тетради Богословского, – теперь уже архивные, – я обнаружила множество заметок, вполне законченных и незаконченных, отмеченных значками и буквами, написанных карандашом и фломастером, почерком разборчивым и совершенно неразборчивым…Темы самые разные – от политики, литературы, телевидения и искусства до плановой уборки бытового мусора.То, что удалось разобрать, – коротко и хлестко, удивительно точно и ярко, современно и беспощадно… Что-то вызвало во мне оторопь и улыбку, хоть и печальную.Удивительный дар Богословского наблюдать и «подсматривать» за всем сразу сохранился за ним практически до последнего вздоха. Его особенность – обратить все (даже смерть!) в шутку, иронию и самоиронию – поразительна. Когда я ему – уже в больнице – сказала, что четыре дня он был без сознания, Богословский удивился: «Без классового?..». Через четыре дня он ушел от меня, прошептав несколько слов, о которых я никому не скажу…А теперь о его записях. Вот одна из них:[i]– Я разрушаюсь!– Пора, брат, пора, – тихо отводят глаза доктора.[/i]Запись эта обведена. Сделана она, я полагаю, месяца за два, за три до смерти, как раз в тот период, когда он великолепно себя чувствовал, что отмечали все, кто видел его. Что это?..Несомненно, пророческое предчувствие, о котором, впрочем, он никому не говорил. Рядом еще две записи: Однажды Богословский страшно рассердился на телефонный звонок, поступивший ему из партии Ирины Хакамады с предложением вступить в эту самую партию. Отослав звонившего в места столь отдаленные, он тут же с досады (что мало послал, очевидно) написал в календаре: Выпустив пар и расстроившись еще больше – не получился перл, – Богословский немедленно позвонил своему большому другу, главному редактору «Вечерней Москвы» Валерию Евсееву, и сказал – я помню – буквально следующее: «Старик! Я готовлю бомбу. Жди».Он торопился. Идеи и мысли заполняли все его существо, но железный распорядок уже стал давать сбои. Отфильтровывать и отбрасывать лишнее было некогда.Он знал – за ним пришли: «Пора, брат, пора…».И вот сейчас, еще и еще внимательно вчитываясь в эти записи, я поражаюсь его активности, любви к жизни, его остроумию и беспечности, его молодости… Иосиф Кобзон сказал: «Хороших композиторов много. Но личности, равной Богословскому, больше нет».Никита Богословский ненавидел серьезные лица. Самые большие глупости делаются с серьезным выражением лица – говорил он. Его насмешливый ум выстреливал фразы и афоризмы, как патрон из ствола. Вот некоторые из них.[i]Реклама зонтов: «Не дай себе замокнуть».Застрелюсь из ревности, а потом застрелю Алку.Писатель-графоман проживал за чертой творческой бедности.Россия, по-видимому, единственная страна, где подавляющее количество композиторов не знает нот.Как хороши длинные распущенные волосы у длинных распущенных женщин.В наше время клич «Гей, славяне!» существовать не может.Как упоительны в России вечера! Двоих приятелей я упоил вчера.Американцы выбрали момент: Ираком наш поставлен президент.Племя людоедов поймало английскую научную экспедицию. Вечером на ужин каждому члену племени дали по ж…Прочитал в газете, что на строительство дорог ассигновано 15 млрд. $. А сколько ассигновано на дураков? Каждый раз, садясь к телевизору для просмотра новостей, со страхом жду новую прическу у г-жи Слиски. А вот наброски, может быть, той самой «бомбы», которая была обещана Евсееву. Название несколько раз зачеркнуто, затем вписано снова: «Не хочу поступаться принципами». Почти по Андреевой!«С напряженным вниманием слежу за «Фабрикой звезд» на Первом канале телевидения. И чем дальше и пристальнее, тем все более запутываюсь и ничего не могу понять.Дело в том, что на соседнем канале славно шествует «Народный артист». Это в пику Первому, что ли? Или же это своеобразный эстрадный сериал в противовес бандитским, надоевшими мне до рвоты.«Звезды» пекутся, как блины, похожи друг на друга и различаются только мастью: блондины (…ки) и брюнеты (…ки). Парни в «звездном проекте» вихляют задом и передом, юные девушки, давно расставшиеся с невинностью, лепечут похабный вздор, напоминая жалких и смешных нимфеток, пред которыми набоковская Лолита предстает рафаэлевской «Мадонной Литой».Все дружно напевают (естественно, вихляясь) одну длинную песню – бессмысленную и пустую, твердолобую и агрессивную.Интервью дают с удовольствием, всем и каждому, с трудом, правда, подбирая слова.Всей этой кучкой несчастных детей рукоблудит группа мне вовсе неизвестных взрослых, которые, по-моему, взяли грех на свои души, ибо внушают очень молодым людям, что каждый из них почти «народный артист». (Между прочим, я получил это звание, к которому не стремился, в 70 лет. Но речь не обо мне…) Я искренне не понимаю, есть ли родители у этих ребят, и что они при этом чувствуют, отдавая чужим и жестоким дядям и тетям своих чад?.. Не жалко? Должен, однако, похвалить авторов названия проекта: «Фабрика звезд!» Интригующе. Может быть, звезды – красноармейские, а фабрика их чеканит? А я, старый хрен, не догадываюсь?.. Может, глубоко и далеко мыслят?.. Может, в финале (который, по-моему, близок) нам всем объявят: «Мы пошутили. Все – по домам! И детки – туда же! Учитесь русскому языку, слушайте приличную музыку и уважайте старших…» По крайней мере я с весьма сентиментальным чувством вспоминаю своих коллег, и ушедших, и ныне, слава Богу, живущих и работающих, которых я (точно, старый хрен) частенько поругивал, сравнивая их песенки с полным дерьмом и отстоем (хорошее словечко!).Какие милые, теплые, очаровательные мотивчики они сочиняли, смущаясь, путаясь и пугаясь наших худсоветов.Где вы, друзья? Чего сидите, молчите и слушаете этот слив? Коллеги! При помощи семи нот, а также сопутствующих им диезов, бемолей, не говоря уже о бекарах, вполне возможно упражняться в построении прелестных, нежных, сильных и страстных мелодических конструкций, любезных не только вам одним, а и Отечеству, в котором вы проживаете.При этом вовсе не обязательно заходить на сайт «Plagiat.ru», чтобы стащить там пару-тройку музыкальных интонаций, как это успешно делают прителевизионные композиторы, имена которых по назойливости соперничают с рекламой пива или стирального порошка «Тайд».Где вы, мои молодые и талантливые коллеги – Юрий Антонов и Андрей Мисин, Игорь Саруханов и Александр Градский, Олег Иванов и Алла Сивашова!..Вас слышно, но все реже и тише. Вы боитесь испачкать руки, тронув это болото хвастовства и непомерных амбиций, тупости и зазнайства, дутой славы и пошлости, лени и графоманства!..Как-то я спросил у Леонида Утесова: «Скажи, Ледя, – так его называли близкие друзья, – чего никогда, ни при каких обстоятельствах не может быть на свете?».Утесов ответил: «Я думаю, блатные песни никогда не будут звучать в Колонном зале».Что ж! И великие ошибаются. Но я-то знаю, что он прав, и что каждая шапка должна сидеть на своем Сеньке. Так что разбирайте слонов, братцы, согласно купленным билетам». ()«Баловень судьбы», «король розыгрыша», «кумир Москвы», «человек-легенда» – вот лишь некоторые характеристики Никиты Богословского. Он с иронией воспринимал эти «брэнды», так как был абсолютно лишен тщеславия. Чувство зависти также было ему незнакомо. Ему надоело все! Удивить и обрадовать его можно было одним: Талантом! Вокруг него крутилось много разных людей. И чем проще и незаметнее был тот или иной господин, тем более доброжелателен и нежен в общении с ним был Богословский. Ну, соответственно, и наоборот.