Житель Мекки

Чуть ли каждая новая Юрия Чернавского становилась шлягером. «Белая панама» в исполнении Пугачевой или, например, нетленный «Роби-роби, Робинзон» — это Чернавский. Была пластинка «Банановые острова» («Здравствуй, мальчик – бананан».) А Пресняков с репертуаром Чернавского впервые запел фальцетом… Он писал музыку для первых звезд отечественной эстрады и сцены — Боярского, Караченцова, Леонтьева... Казалось, включишь утюг – и там музыка Чернавского. И вдруг он уезжает, объясняя отъезд тем, что здесь ему тесно… И вот он снова в Москве, пятнадцать лет спустя. — Не верьте злым языкам. Я не эмигрант. Система мира позволяет мне жить там, где я хочу, оставаясь гражданином своей страны. Голливуд – это совершенно отдельная страна, страна кино и музыки, куда едут чокнутые со всего мира.Там максимальная концентрация на квадратный сантиметр людей искусства мирового класса. Там высшая степень отбора. Там суперзвезды, которые добились в своих странах всех орденов и медалей. Они приезжают в Голливуд, как в конечную инстанцию. Как к апостолу Петру. Это своего рода Мекка.— Я уехал из Германии, когда стал там первым. Быть первым в Америке гораздо сложнее, чем быть первым в Европе. Я подумал: «Зачем мне быть первым в Германии, если я могу быть первым в Америке?» И поехал.— У меня натура игрока. У меня нет постоянных денег на жизнь, поэтому я стараюсь выигрывать. Я играю в хит-парады. Когда я приехал в Германию, написал кучу музыки. Когда почувствовал, что начинает получаться, сделал ставку. Создал компанию «Хаус зэт мьюзик» вместе с другом хит-мейкером. Через три месяца мы были на тридцать пятом месте, через месяц на восемнадцатом и гдето в течение двух месяцев мы вышли в первую пятерку. Все обалдели. Больше года мы были в первой пятерке по всей континентальной Европе. Я позвонил тогда Артемке Троицкому и говорю: «Представляешь!? Мы первые в Европе». И что вы думаете? Никакой реакции. Вы можете себе представить, чтобы Рики Мартин завоевал первое место, и это событие проигнорировали? Да там вся страна вышла на улицу с флагами.— Нет, деньги. Если в Америке песня не стала хитом, это произошло не потому, что мой менеджер разгильдяй или неправильно сделан промоушен.А потому что я написал плохую музыку. Деньги — индикатор благодарности за мое искусство. Других степеней нет, по которым я мог бы судить о своей успешности. Сегодня богатых людей в Америке меньше, чем в России. В России все случайно, и люди сорят деньгами налево и направо. А, скажем, у среднего американца, в кармане пятьдесят долларов, чтобы купить еды на наделю для семьи. И если он двадцать из них, вместо того, чтобы купить продукты, тратит на мою пластинку, значит, он действительно любит музыку! Он настолько меня уважает, что предпочитает именно мою музыку колбасе.— На Западе я не встречал ни одного русского музыканта, который участвовал бы в чартах, то есть в хит-парадах. И в кино их нет. В любом виде искусства их нет. А я участвовал и даже занимал первые места. Тут и там разное понимание, что такое звезда. Там становится звездой тот, чьих пластинок купили больше всего.— В моем доме в Лос-Анджелесе построено четыре записывающие студии. Старший сын занимает весь второй этаж с компьютерной графикой. Делает сумасшедшие спецэффекты. Сейчас Дима работает в компании, возглавляемой Джеймсом Камеруном. Камерун — это «Титаник», «Терминаторы»… — Прежде всего – мама. Когда я с семьей уезжал, мать не поехала. В девяносто восьмом она тяжело заболела. На субботу у меня был билет, чтобы лететь сюда. Еще раз позвонил в Москву, и врачи меня успокоили. Тогда шел первый проект старшего сына. Это был очень важный, ответственный момент для нас. В субботу у него был день рождения. И я решил лететь в понедельник. Но мать в эту ночь умерла, прямо в день рождения Димы. Как будто хотела сказать мне: «Помни, сынок!» И я это всегда помню.— Патриотизм в принципе консервативен. Китайцы в средние века продавали на рынке экзотических людей. Детей засовывали в бутылки разных форм. И кормили их там. Один получался с гипертрофированным животом и маленькой головой, похожий на пол-литровую бутылку московской водки. Другой развивался, как кувшин. Третий выходил головастиком. Потом эти емкости разбивали, и детишек странных конфигураций покупали за большие деньги, держали при домах королей. Каждая страна отливает сосуд своей формы и там выращивает удобных граждан. Поэтому давайте не путать ощущение Родины с чем-то другим. В юности я восхищался Павкой Корчагиным, который один выходил строить узкоколейку. А совсем недавно я перечитал эту книгу. И я был ошарашен. Зачем он ее строил? Я думаю, патриотизм – это обязанности страны. Скажем, моя страна должна гордиться тем, что она вырастила такого музыканта, как я.— Не смешивайте понятия. Музыка – это само время. Она меняется, как люди, как сама жизнь. Может быть, это не так заметно в России. А Родина – это Родина. Родина – то место, где человек родился, все остальное — среда обитания. Я выехал за границу в тот момент, когда переехал из Тамбова в Москву. И сразу же потерял свою Родину как географическое понятие. Но ведь Родина – это другое. Для меня это яблонька под окном в цвету. Маленькое окошко. Моя Родина — на улице Горького в Тамбове, где я родился. Я уехал поработать, а яблонька-то моя осталась. Там я был последний раз, когда хоронил маму. И это ощущение трудно передать.