Профессия: репортер

9-й, «правительственный» этаж НТВ: здесь «сидит» руководство. Но и на этом «официальном» этаже, оказывается, есть много интересного. Например, рядом с дверью в приемную гендиректора – другая дверь, с надписью «Мусоропровод». А на самой двери генерального все еще висит табличка с именем прежнего руководителя НТВ Николая Сенкевича.– А тут у нас видеотека. Здесь хранятся записи всех программ, на всякий случай, – Илья передвигает похожие на стеллажи в библиотеке полки. – Ну, разве что порнушки тут не найдете. Да и то сказать, может, с министром каким в бане и будет.В студии «Сегодня» женщина в халате и в очках с толстыми стеклами протирает стол и мониторы.– Когда-то за ведущим была рабочая зона и ходили люди с умным видом и с бумажками. Создавали видимость кипучей деятельности и специально надевали костюмы.Возле охранника на девятом этаже – живой уголок. Несколько клеток с попугаями и перепелами, спящие мышки, толстощекий хомяк и водяная черепашка. Рядом – банкомат и автомат с шоколадками.– Все, что нужно для жизни в телецентре, – шутит Илья, и мы поднимаемся на 10-й этаж, где находятся студии НТВ и комната рабочей группы «Профессия – репортер». – Коридор у нас – ужас, не то что на девятом. А ведь именно по этому коридору каждый день ходил Парфенов. И именно в нашей комнате был его кабинет, где, можно сказать, творили «Намедни». И представляешь, каждый день Парфенов мог споткнуться и потерять лицо!В бывшем кабинете Леонида Парфенова – теперешней резиденции «Репортера» – на считанных квадратных метрах помещаются три стола. Для Андрея Лошака, Вадима Такменева, Александра Зиненко соответственно.– Мой стол – в «прихожей», там, где раньше секретарша Парфенова сидела, – поясняет Илья.Теперь, за мятным чаем, можно и поговорить.– Знаешь, к сожалению, рейтинг. Рейтинг – это вещь объективная. А с другой стороны – совершенно необъективная. Понятно, что часто действительно качественный фильм почему-то не собирает высокого рейтинга. Сейчас программы «Профессия – репортер» в такой ситуации, когда мы должны завоевать и доверие зрителя, и рынок. И мне нравится, что мы ориентируемся на рейтинги. Мы ждем их после каждой программы. Воскресенье проводишь, как ночь перед экзаменом, потому что в понедельник увидишь рейтинг.– То есть, хорошо ли мне от того, что у Лошака или Такменева ниже рейтинг? Если у программы будут плохие рейтинги, то нас всех просто закроют. От чего зависит рейтинг? Я понял, что сейчас наш народ больше беспокоят житейские проблемы, дети, животные. А вот первый мой фильм из Абхазии не так хорошо прошел. Проблемы Кавказа, судя по всему, не очень людям интересны.– Собираемся, садимся, ругаемся. У нас программа про-дю-сер-ска-я. Я на ТВ не знаю больше таких примеров. Это не значит, что мы – просто пешки. Тем много. У нашего редактора их записано где-то 170, и это только на ближайшее будущее. Как минимум – до 2010 года. А вот выцепить оттуда хит – это и есть задача продюсера и репортера.– Романтической она была в 90-х годах. () В скобках напиши: президент – Борис Ельцин. А сейчас она действительно становится все более циничной. Или это я вырос и стал циником?– Я люблю пробовать… что-то. Но в привычку это, как правило, не входит. Привычки у меня другие. Я люблю комфорт, люблю яркие вещи..– Есть вредные привычки, вот курю, выпиваю.– Дело в том, что то, что мы сделали, было практически в рамках закона. Житель нашего Дальнего Востока может без проблем поехать в Китай. Другое дело, что мы как журналисты немножко схитрили. Не более того. Причем, я-то был уверен, что таким образом можно добраться только в приграничные районы, а оказалось, что без визы можно спокойно проехать до Шанхая.– В Пакистане у нас была просто криминальная история. Как раз начиналась война в Афганистане. Мы снимали материал про то, как пуштунские племена торгуют оружием. В Пешаваре нашли молодежного лидера этих пуштунов, который согласился провести нас тайными тропами на горную базу торговцев оружием. Он нам назначил цену, и мы его наняли в качестве «гида». Эпизод получился неплохой: мы сняли, как продают не только оружие, но и наркотики. На обратном пути этот проводник объявляет, что денег недостаточно, мол, надо еще. А у нас нету! Он говорит: ну тогда отдавайте оборудование, телефоны, все, что у вас есть. То есть нас практически взяли в заложники. И тогда мы стали говорить с апломбом, что сейчас вот мы позвоним, и Россия поднимет свои истребители. Только так нам удалось вырваться.– Друзьями мы никогда не были. Пересекаемся от случая к случаю. Заходил недавно. Я всегда с удовольствием откликаюсь на предложения… выпить что-нибудь.– Мама особенно. Вот недавно мне позвонила. Увидела по телевизору анонс моего фильма, где я стоял с поднятыми руками и меня обыскивали вооруженные люди. Она просто оцепенела.– Нет, в Хабаровске. Вообще-то я в детстве мечтал стать хирургом, это мама сподвигла меня на журналистику. А мне вот недавно сон приснился, что я операцию делаю. Думаю, из меня хороший бы хирург получился. Но тогда была перестройка. Информационные войны, престиж профессии. Это сейчас журналистов не любят за вранье. Хотя, может, это я и слишком.– Я стараюсь смотреть на жизнь проще и действовать по принципу «делай, что можешь, и будь, что будет». Что мешает? Сейчас скажу… Чрезмерно увлекаюсь спиртным. Наутро понимаю, что не следовало бы. Похудеть еще не мешало бы, ну и… сугробы на улицах.[b]ДОСЬЕ «ВМ»