Ольга Красько: Какой меня нарисуешь, такой и буду

– Сказать, что я счастлива, – это не сказать и половины. Я рада даже тому, что мы побили всех по сборам. Мне очень хотелось попасть в эту картину. Мы еще на съемки не уехали, а я, разговаривая с Джаником, почему-то подумала, что он если не прямо изменит мою жизнь, то, во всяком случае, поможет мне дальше двигаться.У нас была потрясающая группа, и все верили, что вместе мы делаем что-то стоящее. Сейчас вместе с ностальгией возвращается в десять раз увеличенное чувство любви друг к другу. Каждый раз, встречая кого-то из тех, с кем работала, я радуюсь. Пересекаясь же с кем-то из ребят, актеров, чувствую, что это очень близкий мне человек. Начинаются не просто поцелуйчики-обнимайчики, как это обычно бывает у актеров…– Во-первых, я волновалась, потому что первый раз смотрела фильм. Во-вторых, перед просмотром пришлось понервничать. Был дождливый мутный день. Перед «Пушкинским» стоит охрана. Прорывается толпа модного, нарядного, знаменитого народа. А я мало того что не рыжая, а черная, стою в костюме-амазонке, а сверху, чтобы я не замерзла, на меня еще напялили тулуп, и меня в таком виде никто не узнает. Да еще охранники: «Куда вы?!.» Я уже почти запаниковала. Вижу, что Егор Бероев и все остальные уже раздают интервью. А я? Они-то здесь по делу, нарядные, а я… в тулупе! Для меня наступил один из самых ожидаемых дней в моей жизни, а я…– Мы прошли вместе с моим гримером. А зал огромный – и я не знаю, где мое место. Никто из родных или друзей не машет. По дороге, пока искала место, наткнулась на Акунина. Сказали друг другу «спасибо». Я села в первом ряду рядом с каким-то дядькой. И, задрав голову, начала смотреть фильм. Вспоминаю этот ужас – смотришь и думаешь: то не так, это не эдак… Полное ощущение, что если не позор, то провал точно. Второй раз, в Питере, я уже смотрела фильм спокойно, во всех деталях, и думала, что мне его хочется смотреть еще и еще.– Просто там меня было меньше (). «Пуаро» мы с родителями посмотрели сразу все пять серий. И устали. Поэтому ощущения смазались. После работы с Сергеем Урсуляком я гадала: «Кто же будет теперь? Встречу ли я такого режиссера? Такую же группу?» Теперь, после Джаника, меня опять посещают такие мысли. Я их обоих очень люблю.– Нет.– Честно скажу, нет. Зато стилисты говорят, что какой меня нарисуешь, такой я и буду. Прическа, макияж, одежда меняют меня даже внутренне, я начинаю по-другому себя вести. И мне это нравится.– Меня стали звать в передачи, в журналы. Но не скажу, что этого так много, что я потерялась. Бывают неожиданные интересные предложения. Для меня был целый этап – вести «Золотой граммофон». Я рада этому опыту. Думаю, год назад я была совсем другой. И, скорее всего, стушевалась бы, потому что Андрей Малахов – очень уверенный, очень быстро говорит. Я входила в азарт, сердце стучало раз в пять быстрее, но я говорила себе: «Спокойно!» Не представляю, как Андрей работает в таком режиме постоянно.– Может быть, это было одной из причин, по которым я согласилась сниматься. Варя стреляет, ездит на лошади, летает на шаре… Я читала сценарий и представляла, какое это счастье. Я вообще люблю учиться чему-то, что не умею.– Нет, я ужасная трусиха. На лошади боялась ездить. На машине тоже… Мне так хотелось водить! Но я боялась. В первый же день инструктор сразу повез меня в город. И мы ездили по очень оживленным улицам. Полтора часа прошли на одном дыхании. И теперь я точно знаю, что сяду за руль – и смогу водить. Все это азартный страх, который преодолевать в кайф. Но в житейских ситуациях я трусиха.– Ничего. Единственное, мне очень хотелось, чтобы ко мне приехал любимый. Но он, к сожалению, не смог.– В период съемок я даже чуть-чуть потолстела, потому что у меня не было внутренних проблем и неврозов. В голове крутилась одна большая история, в которой я жила. Съемочный день заканчивался, и все радостно шли есть, болтали про еду… И я вдруг почувствовала, что вообще ни о чем не беспокоюсь. Были моменты, когда я очень уставала и даже позволяла себе не готовиться к съемочному дню, потому что была уверена, что Джаник все подскажет.– Первый раз я снялась в кино на втором курсе института. И мне приходилось благодаря Олегу Павловичу уезжать надолго в незнакомую страну, в Чехию. А я всего второй раз в жизни летела на самолете… Но чего я никогда не боялась – так это уезжать из дома.– Совсем нет. Я и в школе уезжала, родители, спасибо им, отпускали. Например, в походы на Кавказ. Любые отъезды мне в кайф. Особенно неожиданные. Я очень люблю новые места. И вообще все новое.– Конечно, и получала от этого удовольствие.– Я очень люблю Дидье. Чистый и непосредственный в своей искренности. Мы общались с ним на уровне жестов и улыбок. И я получала удовольствие, если подначивала его на чтото, чтобы еще больше им восторгаться… Но это кокетство другого рода.– Я и не собиралась ни в какие актрисы. Я хотела быть психологом.– Был период жизни в невероятно творческом, разностороннем коллективе. Я играла на гитаре, пела, танцевала, выигрывала какие-то конкурсы. И в один прекрасный день кто-то сказал: «Отчего бы тебе не попробовать?» И я подумала: «А может, и правда?..» Два-три месяца подбирала репертуар для поступления, даже не представляя себе, как сдают такие экзамены. И в этом тоже был свой азарт… Но я сказала себе, что, если не получится, значит, Боженька не очень хочет. Поскольку я не понимала, куда шла, не считала, что должна поступать из года в год. Теперь я рада, что попала в эту профессию. Она заставляет каждый день меняться, разбираться в отношениях людей. Даже по фотографиям – по глазам – вижу разницу между собой сегодняшней и вчерашней.– Я вообще не знала, чем театральные училища друг от друга отличаются. У меня была только одна знакомая, хоть как-то связанная с театром, – Таня Веселкина, жена Леши Веселкина. Она считала, что я, скорее, щепкинская. А в Щепку меня не взяли. И тогда я пошла к Табакову. С первого же курса он был мне поддержкой и опорой. Он, конечно, человек уникальный и по таланту, и по энергетике. И я благодарна судьбе, что был этот курс со всеми трудностями. Хотя это был для меня совсем не простой период жизни. Говорят, что институтские годы – самые счастливые. Они не были для меня такими. Но спасибо Олегу Павловичу опять же за то, что они были трудными.– Первый гонорар у меня был за чешскую картину. И когда я привезла домой существенные деньги, почувствовала, что могу помогать родителям. Это было важно. К тому же деньги были нелегкие. Самый первый съемочный день был невероятно сложным. Я вообще ничего не умела. Первый раз стояла перед камерой, незнакомый язык, чужие люди… И вдруг целая сцена!– Я точно знаю, что со мной выгодно дружить, потому что я боюсь сделать кому-то больно. Я немножко такой спасатель. Это и недостаток, и достоинство. А избавиться хочу от страхов. И быть хорошей актрисой.