ПРЕДАННЫЙ «БУРАН»

[i]Тихо и пустынно в морозный полдень на Пушкинской набережной ЦПКиО им. Горького. Пара охранников скучает в будках «Луна-парка». Где-то вдали заливочные машины готовят лед для катка.Вкрадчиво шелестит шинами по льду патрульная милицейская машина.Над металлическим нагромождением аттракционных конструкций— строгий силуэт громадной рукотворной птицы с непокорным именем «Буран» на борту. Тринадцать лет назад, 15 ноября 1988 года, это имя стало известно всей стране, а посадку корабля на «Байконуре» Центральное телевидение транслировало в прямом эфире. Но случилось так, что первый и единственный полет «Бурана», отцом которого был Глеб Лозино-Лозинский, стал последним достижением СССР, порадовавшим всю страну. А в ноябре этого года не стало и самого главного конструктора. Замок на воротах. Справочный телефон отвечает длинными гудками. Все было зря? [/i]В середине 60-х годов прошлого века в СССР активно разрабатывался новый принцип доставки космических кораблей на орбиту с последующей посадкой возвращаемого модуля. Авиационно-космическая транспортная система «Спираль» — так полностью называлось детище ОКБ им. А. И. Микояна — состояла из двух ступеней. Первой являлся гиперзвуковой самолет-разгонщик класса ТУ-95, второй — многоразовый пилотируемый космический самолет с отделяемым ракетным ускорителем.По сложившемуся тогда в мировой космонавтике мнению, будущее многоразовых систем представлялось радужным. Запуск американцами ракетоплана Х-15, достигшего высоты 108 километров, только подтолкнул наших военных к постановке задачи перед инженерами. Микояновским конструкторам под руководством Глеба Лозино-Лозинского предстояло создать одноместный орбитальный самолет массой 10 тонн, который предусматривал бы возможность инспекции военных объектов и мог садиться на специальные «лыжи» под фюзеляжем.Пилотируемый запуск «Спирали» в космос планировался на вторую половину 1970-х, после чего советская космонавтика плавно бы перешла от дорогих одноразовых «Союзов» к многоразовым орбитальным аппаратам.Но этим планам не суждено было сбыться. В самый разгар работы над «Спиралью» Соединенные Штаты, несомненно, осведомленные о наших работах, официально объявили о начале создания своей многоразовой системы «Спейс-Шаттл».Тактический ход вероятного противника принес плоды. Выслушав доклад раздосадованного Устинова о том, что американцы готовят чертежи космической повозки для доставки на орбиту лазерной пушки (а значит, звездные войны вполне возможны), Брежнев одобрил «симметричный ответ». Это значило свертывание работ по теме «Спираль», в отсек которой лазер для стрельбы по летящим боеголовкам противника никак не влезал.Глеб Лозино-Лозинский тут же предложил применить для решения новой задачи схему орбитального самолета «Спираль».Но эта идея натолкнулась на амбиции военных. Помимо самого космического аппарата, им была нужна новая мощная ракета, которая в схеме «Спирали» никак не фигурировала. Кроме того, ракетчики в лице генерального конструктора «Энергии» В. П.Глушко, недавно проигравшие американцам лунную гонку, горели желанием реабилитироваться. В 1975 году в СССР начались проектные работы над советским «шаттлом», а 12 февраля 1976 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР постановили создать космическую систему «Энергия — Буран».Для разработки собственно орбитального корабля-планера под названием «Буран» на базе Экспериментального машиностроительного завода в Тушине, а также двух конструкторских бюро — «Буревестник» и «Молния» — создали новое научно-производственное объединение.Назвали его так же, как и одного из «родителей», – «Молнией», а руководить им поручили Лозино-Лозинскому. Конечно, Глеб Евгеньевич не допустил, чтобы результаты работы над «Спиралью» полетели в корзину. Аналог «Спирали» под названием «Бор4» стал первым изделием, на котором испытывалась теплозащита будущего «Бурана». Ну а следующим шагом стал запуск в космос геометрически подобной модели «Бурана» в масштабе 1:8 — ему присвоили имя «Бор-5».Наконец, с аэродрома в Жуковском в воздух самостоятельно поднялся летающий аналог «Бурана», отличающийся от орбитального самолета только наличием четырех турбореактивных двигателей.Подготовка «Энергии-Бурана» в условиях плановой экономики была расписана буквально по часам, и точно в намеченный срок, 15 ноября 1988-го, «Буран» совершил два витка вокруг Земли, успешно приземлившись на 5-километровую посадочную полосу специально построенного на Байконуре аэродрома «Юбилейный». К тому времени американские «спейс-шаттлы» летали уже семь с половиной лет.Опоздал ли Советский Союз? Тогда казалось — нет. Ведь и реальный старт работам над «Энергией-Бураном» был дан через семь лет поcле начала заокеанских опытных исследований. Зато наш «Буран» сразу же сделал то, что американский челнок смог повторить лишь спустя долгие годы: беспилотный полет и посадку. А если учесть, что авиационно-космические инженеры США не работали на два фронта, сразу же «забыв» про одноразовые транспортные корабли, и что по вычислительным машинам мы уступали полтора-два поколения — промежуточный итог выглядел не отставанием, а отличным заделом на перспективу. На 1990 и 1991 годы были назначены испытательные полеты двух других орбитальных кораблей «Буран», построенных к тому времени.Причем последний корабль должен был пристыковаться к «Миру», после чего экипажу подошедшего к орбитальной станции «Союза-ТМ» предписывалось разыграть операцию спасения воображаемого экипажа «Бурана». В случае успеха этих испытаний со следующего, 1992 года, три «Бурана» начинали пилотируемую программу полетов.Нет нужды пересказывать, что случилось в стране в начале девяностых. Поговаривают, «Энергия — Буран» пала жертвой сепаратного договора Горбачева с Бушем-ст., по которому мы прекращали многоразовую космическую программу, а американцы отказывались от стратегической оборонной инициативы. Так или иначе, второй беспилотный полет отменили, «операцию спасения» перенесли сначала на 1992-й, потом — на 1993-94 годы. Министерство обороны приняло новую военную доктрину, в которую орбитальный самолет никак не вписывался. Одно из экспериментальных изделий «Бурана» стало «умным» аттракционом в Парке Горького (разбирать оказалось очень дорого, а расплавлять и продавать лом за границу в «Молнии» не решились). Изделие 1.01 — «Буран», летавший в космос, — по межгосударственным соглашениям отошел к Казахстану и до сих пор стоит в байконурском ангаре. Заросла травой полоса аэродрома «Юбилейный». «Буран» больше никогда не оторвется от земли, хотя — примечательный факт — ни российское правительство, ни Росавиакосмос так и не издали официальных распоряжений о закрытии этой программы. Наверное, ни у кого просто рука не поднялась.Так что же, эту страницу советской космонавтики — красивую и драматичную — следует закрыть и навсегда забыть? Нет.Глеб Лозино-Лозинский успел начать еще одну — третью по счету — попытку создания многоразовой авиационно-космической системы. Назвали ее по первым буквам этих слов — МАКС.МАКС — это летающий космодром АН-225 «Мрия», с которого орбитальный самолет в воздухе самостоятельно стартует в космос. Здесь использовано очень многое из того, что было найдено при создании «Спирали» и «Бурана», а главное достоинство — невероятная дешевизна доставки груза на орбиту. По сравнению с нынешними «Шаттлами» денег можно потратить в 20–50 раз меньше! При этом, заметьте, американцы нынче не доставляют тяжелые грузы на Международную космическую станцию, предпочитая использовать для этих целей старые добрые «Союзы».Экономят! Конечно, США параллельно работают над своим аналогом МАКСа. Несмотря на то, что в России государственное финансирование этой программы почти отсутствует, за последние пять лет обе космические сверхдержавы продвинулись в этом направлении примерно одинаково. У нас уже есть один самолет «Мрия», еще один строится на Украине. Изгототовлен топливный бак для орбитального самолета, а сам возвращаемый самолет выполнен в полноразмерном металлическом макете.Авиационно-космические специалисты считают, что Глеб Лозино-Лозинский дважды — со «Спиралью» и «Бураном» — опережал время, и не его вина, а беда политического руководства, что обе эти программы обрывались на пол-пути. Теперь России благодаря бывшему генеральному конструктору «Молнии» третий раз выпал шанс не отпустить конкурентов в создании многоразовых возвращаемых космических систем далеко вперед. Пожалуй, использование этого шанса станет лучшей памятью Глебу Евгеньевичу.Благодарим Михаила Гофина за предоставленные из архива АО «Молния» снимки.