Пассажиры среднего возраста

[b]— У «Аквариума» недавно появилась строчка: «Эта песня неприлична, подарю ее «Чайфам»… Шахрин: [/b]Это не наезд! Борис Борисович как-то сказал, что ему «есть чему поучиться у этих ребят». То есть — у нас. Нам тоже есть чему поучиться.Сейчас принято клевать за старость. Это касается Макаревича, Лешки Романова… И Леонтьева клюют! Что они могут сделать? Интеллигентные люди — в прессе не выступят, в суд не подадут. И на Гребенщикова можно наехать, он безобидный. Глупо обвинять человека в том, что неизбежно.[b]— Заметьте, не я начала разговор о старости… Бегунов: [/b]Молодая еще! [b]— А как вы реагируете на такие наезды? Бегунов: [/b]Я злюсь, потом отхожу. При случае могу набить морду. — Вы — хэдлайнеры многих фестивалей. Зачем, скажите, еще раз убеждать нас в том, что вы — эдакие монстры? Мы и так вам верим! Шахрин: [/b]Можно сказать себе однажды, что тебя все знают. Можно поверить, что ты забрался на Парнас, сидишь на самой вершине и ножками болтаешь. Такое положение нас не устраивает. С каждым «Максидромом» или «Крыльями» мы делаем движение вперед. Выступаем вместе с молодыми группами, это тонизирует. Нам за сорок, и публика не делает скидки на возраст. Фестиваль — это не трамвай, где место старикам уступают. От нас требуется одно: объективно смотреться не хуже. Фестивали заставляют быть в тонусе, опять же, подзаряжают очень мощно. Как будто тебя размяли у классного массажиста. — Рок-летописцы уже нарекли «Чайфов» «стадионной командой». Вы в клубах совсем не играете? Шахрин: [/b]Просто я человек абсолютно не ночной! Концерты начинаются в двенадцать по московскому времени, в Екатеринбурге в это время уже два часа ночи, а заканчиваются они в четыре утра. Тяжело… Мы иногда играем на небольших площадках, но в Москве не так много клубов, которые могут позволить себе группу «Чайф». Мы — люди приезжие, нас надо разместить, аппаратуру перевезти, гонорар заплатить. Мы обходимся клубам дороже, чем любая московская группа. Плюс заключается в том, что в клубах — иная атмосфера. Когда публика находится на расстоянии тридцати сантиметров от тебя, в этом безусловно что-то есть.[b]— По той же причине Земфира не жалует клубные концерты. Зрители, мол, стоят так близко к сцене, что заглядывают в рот и пересчитывают пломбы в зубах артистки.Бегунов: [/b]Земфира, зубы лечить надо! — Ваши поклонники — люди молодые, пьющие, и на концерт многие приходят просто потусоваться. Вас это не коробит? Шахрин: [/b]Для тех, кто хочет слушать музыку, пишутся альбомы. Ребятки придут на концерт, что-то их обязательно зацепит. Они приедут домой, поставят пластинку и уже тогда будут наслаждаться красивым гитарным риффом. Быть клоуном, развлекающим публику, — не стыдно. Мы тоже играли на танцах. Обидно, что, придя к власти, рок-идолы забывают о танцплощадках.[b]— Назовете парочку таких? Бегунов: [/b]А то не знаешь! (.) [b]— У вас много песен «на злобу дня». Их очень легко приурочить к событию — будь то война или чемпионат по футболу. Это ваша фишка? Шахрин: [/b]Кто-то уже сказал, что на новом альбоме слишком мало застольных песен. Так мы не пишем песни на заказ! Если люди голосят в подворотне «ой-йо» — это здорово.[b]— Помнится, в 1999-м вы распевали с Кириенко, а недавно борцы за НТВ заканчивали свой митинг вашей «Не спеши ты нам в спину стрелять»? Шахрин: [/b]Ну и что! Написал ты песню. Приходит момент, когда она отрывается от автора и уходит в народ. «Не спеши» давно уже не принадлежит нам. Каждый волен делать с ней то, что хочет. — Идея сделать «крепкое рок-нролльное шоу» вам в голову не приходила? Шахрин: [/b]Есть разные подходы к рок-концертам. Кто-то делает шоу с декорациями, световыми и прочими штуками. А Стинг и Боб Дилан просто выходят в джинсах и поют. «Чайф» пытается найти золотую середину — чтобы была демократия, пафос нам не к лицу. Да, можно настроиться на ураганное шоу, но надо ли нам это? [b]— То есть завтра в «Олимпийском» ничего взрываться не будет? Шахрин: [/b]Будет что-то неожиданное со светом, со сценой, но при этом мы останемся собой. Люди, купившие билеты, должны знать, что они пришли на «Чайф», а не на Guns’n Roses с резиновыми бабами и стреляющими пушками. Наша задача выстроить программу так, чтобы время пролетело незаметно. Это не первое наше трехчасовое шоу, не третье и не пятое.[b]— Три часа — не многовато? Бегунов: [/b]Музыкант играет столько, сколько хочет. Как он хочет играть, так и играет. Поколение MTV судит о группе по двум-трем клипам. Как им объяснить, что группа должна играть много? Джерри Гарсия играл и по шесть часов! В клубе группа играет сорок минут. Многие раскрученные сейчас артисты не могут продержаться на сцене дольше. В спорте то же самое: есть профессиональный бокс, где по двадцать четыре раунда долбятся, а есть — любительский. Раз мы в силах отпахать 24 раунда — мы должны это делать. Этим мы отличаемся от молодых. — Год назад вы взялись продюсировать ту «молодую шпану, что сотрет вас с лица земли». И что теперь? Шахрин: [/b]У нас есть опыт, который не купишь. То, чему нельзя научиться, через это надо пройти. Мы знаем, как сделать музыкальный продукт, но продавать его не умеем. Помогли записать альбом одной екатеринбургской девушке (проект «Лиза» показали на прошлогоднем «Нашествии»). Сейчас занимаемся группой «Сансара», но пропихнуть ее без денежных вложений сложно.Все хотят новой музыки, но никто не хочет ее слушать.Есть строгие рамки, которые определили популярные радиостанции. Если группа новая и интересная, но не вписывается в эти ворота, она упирается в стену. Возьми Юлю Чичерину! Появилась, понравилась, ее стали одевать, причесывать… И превратили в клонированную копию того, что происходит сейчас.Ее подогнали под стандарт «модной молодежной группы».[b]— Вы о «формате»? Бегунов: [/b]Ну, да! Музыкальные критики не слушают музыку, программные директора тоже, в принципе, не слушают, но в приватных беседах вздыхают: почему в России музыка не развивается? И никто не хочет сделать поступок! Поймите, наконец, что мир меняется. Музыка не может строиться на трех манчестерских аккордах. До чего дожили, уже «Мумий Тролль» не вписывается в «формат». Катастрофа! [b]— Вы знаете, как бороться с «неформатом»? Бегунов: [/b]А никак. Возьми историю хип-хопа в России. Хип-хоп — это ДеЦл. А поскольку ДеЦл — это дерьмо, то и хип-хоп — дерьмо. О том, что в каждом городе существует культура хип-хопа, никто словно не догадывается. Все видят раскрашенные стены и думают: какие-то придурки развлекались. Взрослые не хотят понимать своих детей. Дети не хотят, чтобы их понимали взрослые. Программные директора обсуждают свои проблемы с такими же директорами, музыканты — с друзьями-музыкантами, журналисты кивают головами и пишут странные статьи. Вот история российской музыкальной культуры.Не все так беспросветно. Есть разные музыкальные станции и телеканалы, а раньше не было никаких. Есть инструменты — дерзай! Пусть не так просто достучаться, докричаться и дойти, но перспектива есть у всех ребят! Если сейчас не получится, то через годик — обязательно.[b]— Была бы сила духа… Шахрин: [/b]Для многих музыкантов шоу-бизнес — это атрибутика богемности. Многие лезут туда, как в престижный институт. Иногда это получается, но если и получается, то ненадолго.Увы, «Время не ждет». У «Чайфов» много дел, меня торопят, я выключаю диктофон. Тссс, Зема едет! : Мы никогда друг друга не видели, но почему-то все сталкивают нас лбами. Говорят, что я — враг Земфиры.Личный враг Фюрера! — А она похорошела, — сообщают Бегунову.— Это дело пятое. Я тоже еще ого-го (!), и прическа у меня новая.— Может, ей передать, что Бегунов новую прическу сделал, узнав, что она похорошела? — Нет-нет! Шутка.