ТАК ПОГИБАЮТ ЗАМЫСЛЫ С РАЗМАХОМ

[b]А. Тома. «Гамлет». «Новая Опера». Реж. Валерий Раку [/b]Главная прелесть лирической оперы современника Гуно, Массне, Берлиоза и Сен-Санса в том, что музыка способствует раскрытию душевных движений персонажей, ставя на первый план «гибель души, после которой гибель физическая не имеет смысла». Этой ловкой фразой режиссер Валерий Раку неумело замаскировал собственное бессилие постановщика и неспособность верно расставить акценты.Никто не был бы в претензии, называйся спектакль «Офелия».Великолепная солистка Марина Жукова, певица виртуозная, обладающая к тому же голосом сильным и нежным, двигающаяся по сцене легко, играющая искренне и нервно, — достаточный аргумент в пользу такого перенаименования. Принц Гамлет (каким исполняет его Вадим Панфилов) — довольно индифферентный юноша, то ли поэт, то ли студент. Гамлет, таким образом, сдает позиции главного героя.Хотя ему местами даже повезло в вокальном плане: композитор написал для Гамлета превосходную застольную песню, вполне на уровне песенки Герцога из «Риголетто» или «Застольной» из «Травиаты». Ни о каком сумасшествии принца, следовательно, нет и речи, поэтому особо забавляет место в либретто, где сраженная холодностью возлюбленного Офелия заявляет Гертруде, что хочет уйти в монастырь (у Шекспира этот эпизод означал начало безумия принца). На просьбу девушки королева отвечает протестом. Тут-то нам и пригодится предупреждение о несовпадении трагедии и либретто.Но это все мелочи по сравнению с тем, что уникальный оркестр по злой воле режиссера оказывается помещенным в глубине сцены, откуда его практически не слышно, где все усилия музыкантов и дирижера Дмитрия Волосникова пропадают, так как звук уходит не в зал, а под колосники. Не знаю, планировал ли руководитель театра и автор оркестровки Евгений Колобов такое сценическое решение, когда задумывал пригласить на постановку питерского кинорежиссера Александра Сокурова, но в результате мы имеем идею, противоречащую элементарному пониманию задач оперного искусства. Это тем более странно, что режиссер Валерий Раку — штатный режиссер театра. Но, по-видимому, профессиональное чутье не приобретается вместе с записью в трудовой книжке.Красивая музыка Амбруаза Тома вынуждена выдержать не одно испытание на прочность: декорации Марины Азизян (главная сценическая метафора — огромный деревянный языкподиум, «высовывающийся» прямо в зал) движутся с диким скрипом. За сценой все время что-то падает, трещит и дико раздражает — в это время герои как раз поют свои самые красивые дуэты и арии. Сцена предсмертного прощания Офелии шла под аккомпанемент именно этих неэстетичных звуков. К тому же скользкий язык создает дополнительные неудобства и даже опасность для артистов.Но королеву (Татьяна Смирнова успешно справляется с вокальной частью роли) с принцем можно искренне пожалеть, когда они вынуждены распутывать занавес (привет сцене убийства Полония, который в опере вообще отсутствует), одновременно исполняя сложный дуэт. Кто дал режиссеру и художнику право безнаказанно мучить актеров и издеваться над здравым смыслом публики? Мы, слава Богу, амнезией не страдаем, любимовского «Гамлета» помним. Но даже самому художнику не дано дважды войти в одну и ту же реку — так зачем же присваивать чужие открытия со своими более чем скромными способностями? Печально, что открытия новой для современной публики оперы не случилось.К постановке как нельзя лучше подходит гамлетовская фраза: «Так погибают замыслы с размахом».