ГЛАВНОЕ — КАМЕНЬ
— Если же обо мне, то тут целый актерский шлейф, из-за которого у меня всегда была как раз жуткая неуверенность в себе. Надо было соответствовать. Мама, папа, бабушка, дедушка...Бабушка и дедушка познакомились в театре. Часто переезжали с места на место. Во время войны работали в Свердловске, там и родилась мама. Оттуда она и приехала в Москву. Папа — актер драматического театра им. Ивана Вазова в Софии. В Болгарии я жила до года, потом время от времени ездила туда. Кстати, мама не очень любит, когда я рассказываю журналистам о нашей семье.— На сцене — разумеется. Было бы плохо, если бы я была на нее похожа.— И хорошо, что не похожа. Мама это видит, и ей это нравится.— Нет. Хотя о том, что стану актрисой, я знала с детства, но тут скорее бабушкина заслуга.Мама всегда была очень занята, и я часто оставалась на попечении бабушки. Она была полька, звали ее Галина Томашевич. Я называла ее Галей. В семье както не принято называть бабушку бабушкой. И мой Миша называет маму Ритой. Я никогда не видела свою бабушку на сцене, но она мне много рассказывала о театре, пела, танцевала, показывала сцены из спектаклей. А я была стеснительным и зажатым ребенком. Даже заикалась в детстве. И когда призналась, что хочу стать актрисой, мама сказала: «Это нелегко. Но решай сама».Она не стала даже готовить меня к поступлению. «У тебя все получится,— сказала.— Но только не со мной». Я занималась с другими людьми, читала отрывки друзьям. И, представьте себе, с первого раза не поступила.— Правда. Когда пришла поступать в ГИТИС, мне было шестнадцать. Было такое ощущение, будто подо мной проваливается пол. Разревелась, убежала. Долгое время боялась ступить ногой в институтский дворик. Понимала, что нужна уверенность в себе. Но откуда ее взять? Вот где надо было брать пример с мамы. Она абсолютно уверенный в себе человек— и в профессии и в жизни. А стереотип мышления, как водится в таких случаях, был силен: дочь Тереховой, понятное дело. Нужно было доказать и другим, и самой себе: я— другая. Суметь расслабиться, найти в себе то, что присуще мне и только мне. Очень помог театр Анны Сигаловой, куда я попала после института. Это был театр драмы и пластики одновременно. Ведь Сигалова— хореограф. Мы ставили «Отелло», «Пиковую даму», «Соломею». Это был путь от ощущения собственного тела к ощущению своей индивидуальности.— Спасибо. Только не пишите об этом.— Меня возненавидят.— Нет, но вы посодействуете их появлению. Я ведь не боец. Я спокойный, несуетный человек. Люблю свой дом, близких, друзей.— Очень немного. Семья распалась, но я не разочаровалась в институте брака. Личная жизнь для меня очень важна. С дорогими мне людьми я жертвенна... Знаю точно, что нужен тыл, без этого я не могу. Слава Богу, есть сын, мама, брат...— Очень редко.— Не часто, но бывает. Я обычно волнуюсь, когда она сидит в зале. После всегда дает очень дельные советы. Короткие и точные: посмотри туда, сделай паузу. У нее хороший режиссерский взгляд.— Своей личной жизнью я всегда распоряжалась сама. Хотя, может быть, и стоило бы прислушаться к ее советам. Сейчас, к примеру, она часто повторяет, что я должна уделять больше внимания сыну. И она права. Я ведь родила рано, в восемнадцать.— Популярность— элемент профессии. Другое дело, что некоторые идут к этому целенаправленно, как говорится, землю носом роют. И потом, есть звезды достойные, а есть сделанные. «Раскрутить» можно кого угодно, вы знаете это не хуже меня. Нет, я не бегу от славы, но и за ней не рвусь. Характер, наверное. Мне, к примеру, лень ходить на тусовки— жалко времени. Я лучше с книжкой на диване поваляюсь. Допускаю, что это плохо. Под лежачий камень вода, как известно, не течет. Но не вода главное, главное— камень.