Свобода приходит нагая

– Обязательное условие конкурса – начать стихотворение строкой Пушкина «Что нужно Лондону, то рано для Москвы». В жюри были известные люди: Сева Новгородцев, Римма Казакова, главный редактор «Литературной газеты», главный редактор издательства «Вагриус». Вот начало моего произведения:[i]Что нужно Лондону, то рано для Москвы.Сужденья Пушкина и ныне таковы:Что Альбиону лордовскому лестно –России чрезвычайно бесполезно.[/i]Приз мой составил 400 фунтов плюс шикарный японский ресторан, куда я пригласила своих лондонских друзей.– Я живу в Берлине уже 14 лет – вышла замуж. Мой муж – немец, он архитектор. И вы знаете, с годами тоска по России, по русскому языку становится все сильнее. Немецкий язык такой засушенный и какой-то громоздкий…– Именно так. Отсюда, видимо, и запретные темы. Я хочу вырваться из оков чуждого окружения, выразить себя как женщину и как поэта – выразить сочно и со смаком. Я же русская баба!– Меня привели к Дробицкому в мастерскую, видимо, в качестве приманки (), и буквально подтолкнули прочесть ему мои сексуальные опусы. Он с некоторым сомнением окинул меня взглядом: ну на что, мол, такое может быть способна эта русская немочка? Говорят, этот статный красавец любит заметить, что все красивейшие женщины Москвы всегда принадлежали ему. И во мне сработало состязательное чувство. Я прочла экспромтом несколько строф.[i]Как роковая неизбежностьДана мне жизнь,А в ней промежность.Порою трудно разобрать:То ль – быть, не быть?То ль – дать, не дать?[/i]Воцарилась шокирующая пауза. У хозяина мастерской были гости. И вдруг он сказал: «Делаем книгу!» Я торжествовала. Часть рисунков к моим стихам потом висела в его мастерской, они нигде не выставлялись, конечно, из-за их вопиющей сексуальности.– Пошла лавина успеха! После публикаций в «Литературной газете» и в «Труде», после выхода конкурсной книги меня пригласили на слет бардовской песни в Турции, где на турнире поэтов избрали «Мисс слета». И, наконец, на семинаре молодых поэтов в Переделкине, который проводила Римма Казакова, я тоже читала свою эротику, и снова был фурор. Там меня даже незамедлительно приняли в члены Союза писателей!– Вы правы. Мне мужики признавались, что это их сильно заводит. Один, например, говорит, что стал на ночь читать и – рысью побежал в спальню к жене. Другой – а это был замминистра культуры – начал читать у себя в кабинете и срочно вызвал к себе секретаршу! (.)– На том же совещании в Переделкине обнаружились и шокированные молодые поэтессы. Пришлось посоветовать этим ханжам: «Ну навесьте себе на уши кепочку из гениталий!» Но были и другие бабы – они кидались за мной чуть не руки целовать: «Спасибо! Вы нас раскрепостили, мы не знали, что так можно чувствовать! Вы нам открыли глаза».– Спрашивают! Некоторые товарищи пытаются навесить на меня ярлык: «недолюблена». Потому, мол, и пишет. Я опасалась обратного – что сразу будет видно – «перелюблена»! (.) На самом деле все из-за моего темперамента! Из моих ощущений – всё или ничего! Это мои представления о сексе.Хотя, мне кажется, слово «секс» какоето холодное, даже «кусачее», я бы предпочла слово «страсть».[i]Мне хочется отдаться каблуками,Их отраженье видеть на спине,Сдирая скальп, кокетничать мозгамиИ умереть под «милым», что во мне.[/i]– Это постоянный страх: а хорошо ли мужчине, которого я люблю, со мной? Я говорю с позиции женщины. Но мне кажется, что и некоторые мужчины не могут обладать той женщиной, которую они любят, из чувства страха: а удовлетворят ли они ее? Сколько я знаю мужчин, живущих воображением, – им проще обладать любимой женщиной в своих фантазиях, чем в реальности! Они боятся этой реальности. А вдруг, когда мы будем вместе, все исчезнет? Но почему это должно исчезнуть? Чем глубже вы будете знать друг друга, чем больше вы раскрываетесь, тем богаче становятся ваш мир и ваши отношения! Бесконечная смена партнеров не дает, мне кажется, глубины, человек этим объедается. А объевшийся человек не может быть удовлетворен. Должен ощущаться определенный голод с обеих сторон. А это сложно.