А ЛЮДОВИК СЛУШАЕТ, ДА ЕСТ
Премьера сопровождалась изящным действом — в фойе кинотеатра «Ролан» гостей встречали прелестницы с шампанским на подносах, в то время как другие красотки исполняли на арфах «шлягеры» галантной эпохи.После просмотра всех угостили огромным трехэтажным тортом (невероятно вкусным, между прочим), на котором кремом было старательно выведено — VATEL.[/i]И все это как бы в честь г-на Вателя, неподражаемого «фейерверкера», по совместительству кондитера и устроителя роскошных празднеств при дворе Людовика ХIV по прозвищу Солнце. В общем, «креативного продюсера», как назвали бы его в наш суетливый век. Неукротимая фантазия Вателя поощрялась Его Величеством прямо из казны (разумеется, за счет нищающих налогоплательщиков), а четыре столетия спустя — за счет инвесторов, вложивших миллионы в произведение, названное его именем.(Впрочем, судя по фильму, Ватель совершает свои подвиги без особой охоты.) Ничего не скажешь, тема как нельзя более актуальная — недаром на протяжении всей картины этот самый Ватель (), вынужденный измышлять бесполезно-роскошные представления, нудит о народных бедствиях и пустой казне, гневно обличая светских бездельников и вертопрахов. Оно, конечно, ясно, что весь смысл, сюжет и декорум картины будет построен именно что на празднествах. И как бы там честный Ватель ни обличал, никто его не послушает, хоть весь французский народ перемрет с голоду. Как ни один из современных тиранов никаким разумным доводам не доступен, когда речь идет о его ублажении и комфорте (чего только стоит «золотой» в буквальном смысле самолет Назарбаева — второй такой только у султана Брунея; или искусственное море, что всем на беду замыслил туркменбаши). Так и Людовик, хоть кол ему на голове теши, будет поедать рябчиков под бешамелью и разбивать многокилометровые регулярные сады.Правда, после Людовика, благодаря как раз его расточительству и презрению к нуждам простого народа, остались не только великие памятники прихотливой человеческой мысли, дворцы, сады и парки, но и утончилась вся материальная культура в целом, от гастрономии до искусства ткачества.После наших вульгарных тиранов, боюсь, не останется ничего, кроме окончательно высохшего Арала, московских высоток (тоже мне Нотр-Дам ) и искусства приготовления котлет по-кремлевски.Поэтому и честный Ватель вызывает некоторое раздражение, словно рачительный завхоз, у которого зимой снега не выпросишь. Художник не должен быть таким занудой. Впрочем, знай он, что и четыре столетия спустя все будет так же, но только с вульгарной безвкусицей грянувшего в конце концов хама, вместо социалистических речей, он, ей-богу, восславил бы абсолютную монархию.Такие вот посторонние размышления донимали меня во время просмотра, ибо, несмотря на амбициозность и постановочно-зрелищный шик, больше в картине ничего и нет. Как в видовых фильмах или, пардон, порнопродукции, где сюжет существует исключительно для оправдания рекламных пейзажей и сами знаете чего, так и здесь — сюжет, донельзя мелодраматичный, служит лишь гарниром к нескольким действительно великолепным сценам галантных празднеств. Со «спецэффектами» в духе XVII столетия — фейерверками, подвесными фонтанами, чудесной театральной машинерией и костюмами от кутюр. («От кого?» — спросил меня как-то главный редактор глянцевого журнала, так и не поверив, что русский предлог «от» по-французски означает «высокий».)