С крестиком на виске

У некоторых детей на шее и висках – рисунки, будто малиновыми чернилами. Дети гадают: это у тебя зуб с корнями или медуза? Нет, у меня на овечку похоже. А у тебя крестик – это что, кто-то в крестики-нолики играл?Барашки и медузы на шеях детей – это места, куда будет направлен луч, убивающий все, в том числе раковую опухоль. Чтобы облучение не было напрасным и тяжелейшее лечение подействовало, нужно принимать лекарство. Темодал. Упаковка темодала на три капсулы по 20 мг стоит 7 тысяч рублей. Такой упаковки хватает на полтора дня. Лучевая терапия длится 30 дней.Это значит, что мама, к примеру, Кристины Бабиной, пятилетней девочки из Алтайского края, медсестра в областной детской педиатрической больнице, должна каким-то образом за несколько дней достать 154 тысячи рублей. Иначе ее дочке обреют голову, нарисуют малиновый крестик, облучат, а ничего не поможет, т. к. облучение без темодала не действует.Заведующий отделением не может без слез смотреть на детей, которым жизненно нужен этот несчастный темодал, а помочь больница не в состоянии. Из госбюджета поступают средства, их на что-то даже хватает. Но вот на темодал нет. И варианта тут два – либо дети помучаются на облучении и погибнут, т. к. лечение не помогло, либо мы скинемся им на темодал.Врач диктует мне список маленьких пациентов, которым темодал позарез нужен уже сейчас. Их четверо.Первая девочка – та самая Кристина из Алтайского края, у которой мама медсестра. Кристине 5 лет, она крохотное и трепетное создание в розовых колготках с вытянутыми коленками. У нее большущие карие глаза и лысая голова. Вчера положили в больницу, сегодня побрили, завтра нарисуют на голове розовый крестик, послезавтра начнут облучать. У Кристины опухоль латеральных отделов правого зрительного бугра, злокачественная глиома. Такую опухоль нельзя оперировать, только облучать.Пока мама рассказывает о том, что обязательно надо продлить жизнь дочери, маленькая Кристина робко заползает подальше на кровать, сворачивается клубочком и закрывает глаза. Засыпая, Кристина отрицательно качает головой на вопрос о том, не боится ли она докторов и облучения.Не боится. Дети в НИИРе почему-то вообще ничего не боятся. Ни кровь из пальца, ни даже из вены. Ни докторов, ни облучающего аппарата. Это нам, взрослым, страшно. А им – нет. Привыкли? Вряд ли, к боли нельзя привыкнуть. Они просто очень стойкие солдатики, им иначе нельзя.Или вот Саша Ешкина. У нее волосы либо уже отросли, либо их еще не успели обрить.Саша греется на чуть теплом весеннем солнышке, сидя на подоконнике. Смотрит, как здоровые дети бегают по двору. А вот у нее диффузно-растущая опухоль ствола головного мозга. За что ей такое? Девочка – ангел. Летящие кудри, большущие глаза, застенчивая улыбка, тихий неуверенный голосок. Мама о чем-то шутит, все смеются, Саша тоже перестает бояться и тараторит: «Я вообще в классики люблю прыгать. В 3-м классе учусь. Тут как-то было совсем плохо – приходила учительница с друзьями. Принесли мне целый мешок поделок. От каждого из класса. Представляешь себе?» Представляю…А вот где достать для большеглазой Саши темодал – уже не представляю.Восьмилетний Кирилл Науменко не такой разговорчивый. Кирилл сидит напротив, вцепившись в мобильный. И отвечает, как на допросе.– Тебя как зовут?– Кирилл. – Ты откуда?– Из Новосибирска.– А в Москве первый раз?– Да.– Нравится?– Да.– А лет тебе сколько?– 8.– В школу ходишь?– Да.– В какой класс?– В 1-й.– А предмет какой любимый?– Математика.Продолжать мучить Кирилла вопросами мне стало совестно. Он же не виноват, что ему нужно лекарство, лекарства у родителей нет, поэтому надо просить у чужих людей, а людям важно знать, кому они помогают…Да, вздыхаю, немного нам о Кирилле удалось узнать. Прощаюсь и выхожу. А в спину вдруг на одном дыхании: «Погодите. Я вообще хоккей, хоккей люблю».Женя Тихонин, Тихонин Женя. Мальчик с говорящей фамилией. Женя настолько тихий и стеснительный, что почти не выходит из палаты, не играет с другими детьми.Сидит рядом с мамой и складывает пазлы. Один, второй, третий, двадцать пятый пазл. А с бабушкой по телефону говорить отказывается. Не могу, шепчет, мне домой так хочется, если еще бабушку услышу, совсем тоскливо будет.Мама говорит за Женю с бабушкой сама. Рассказывает, что хоть у Жени и глиобластома, но обязательно все скоро будет хорошо, и они вернутся домой в Волгоград.Считается же, что жизнь полосатая. Вот сейчас черная полоса. А потом будет белая. Просто потому что иначе не может быть. Само по себе – вряд ли. Женина белая полоса сейчас много от чего зависит: подействует ли лечение, помогут ли врачи, перенесет ли он облучение, найдем ли мы деньги на темодал. Это вопрос к нам. К каждому, кто сейчас сидит и читает текст про детей с крестиком на виске. Мы купим темодал Жене? Кристине? Саше и Кириллу?