Сказки Каасика – ложь без намека

– руководитель правозащитного центра. Значительная часть его работы связана с Прибалтикой – так, его подзащитным является ветеран войны Василий Кононов, которого преследовали власти Латвии. В этот раз он поделился с «ВМ» подробностями того, как власти Эстонии готовились к сносу памятника Воину-освободителю в Таллине.– Михаил, последние события в странах Балтии принесли вам как правозащитнику очень много работы. Расскажите подробнее о том, с чем вам приходится сейчас сталкиваться.[/b]– Да, мне приходится участвовать в правозащитной деятельности по вопросам, связанным с событиями в Эстонии. Один из них я хотел бы осветить более подробно: случай с заместителем руководителя Департамента международных связей Анатолия Аркадьевича Сорокина, в отношении которого эстонские полицейские допустили превышение служебных полномочий, выразившееся в применении физического насилия, – человек был избит, в бессознательном состоянии доставлен в участок полиции, где ему длительно не оказывалась медицинская помощь (что характерно и для других эпизодов таллинских событий – как сказал наш президент, при убийстве Дмитрия Ганина тому отказывали в медицинской помощи в течение часа сорока минут). Кроме того, Анатолий Сорокин находился в полиции на три часа дольше, чем максимальный срок административного задержания. По этому случаю в Генеральную прокуратуру подано заявление о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников полиции, однако эстонская фемида не спешит осуществить правосудие. Поэтому мы выждем законные сроки прохождения этой жалобы и будем жаловаться уже на действия или бездействие очередных сотрудников правоохранительных органов, которые не принимают мер по установлению виновных и привлечению их к ответственности, как того требуют эстонские законы.– Похоже, в Эстонской Республике существует некое табу среди адвокатов и вообще юристов на оказание правовой помощи лицам, высказавшим свое несогласие в связи с эксгумацией братской могилы и переносом памятника с площади Тынисмяги на военное кладбище. Но, на мой взгляд, люди были вправе высказать свою гражданскую позицию, что не является уголовным преступлением. Их выступление вызвало чрезмерно жесткую репрессивную реакцию со стороны властей. И теперь они нуждаются в защите.– Как вы оцениваете сам факт переноса памятника – весомы ли аргументы Эстонии?[/b]– Что касается действий властей по осуществлению эксгумации братской могилы, то необходимо просто предать гласности те документы, на основании которых эти действия проводились. Они расположены на сайте эстонского правительства, они не секретны, нам просто нужно было перевести их на русский язык, чтобы понять, что именно правительство Эстонии считает нормами международного права.Передо мной – «Распоряжение правительства Эстонской Республики № 229, выпущенное на основании закона об охране воинских захоронений в Эстонской Республике, исходя из соображений безопасности и принимая во внимание неподходящее месторасположение захоронения.Этот документ датируется 27 апреля, хотя всем известно, что работы по ограждению территории памятника и эксгумации начались 25 апреля – то есть начались они без законных оснований. Но главное даже не в этом, а в том, что ссылка на закон, присутствующая в данном распоряжении, неверна – этот широко обсуждавшийся в СМИ закон не применяется в отношении воинских захоронений лиц, принадлежащих вооруженным силам других государств. И вообще, к гражданам других государств он применяется постольку, поскольку в международом договоре не предусмотрено иное. Но там оно как раз и предусмотрено.Международный договор, о котором идет речь, – это первый дополнительный протокол Женевской конвенции, которую Эстония ратифицировала. Там определено, на каком основании можно вообще производить эксгумацию военных захоронений. Так вот, ни в 33, ни в 34-й статье этого протокола право страны на такую эксгумацию не регламентируется. Эксгумация возможна для установления обстоятельств смерти неустановленных лиц – тогда проводится анализ костных тканей, ДНК, и их результаты передаются в международный Комитет Красного Креста для внесения в общую базу данных. Это делается для того, чтобы можно было идентифицировать пропавших без вести и дать информацию о месте их захоронения родственникам – такая вот международная практика.– Этим занимается целый международный институт. По протоколу к Женевской конвенции, стране, на территории которой находятся места погребения, разрешается производить эксгумацию, только если нет соглашения со страной, чьи солдаты погибли, и если эта страна не заботится о захоронении. Если страна, являющаяся родиной умерших, не согласна обеспечивать содержание мест захоронения за свой счет, ей можно предложить оказать содействие в возвращении останков погибших на родину. Если такое предложение не принимается, то договаривающаяся сторона – в данном случае Эстония – по истечении пяти лет с момента должного уведомления страны, являющейся родиной умерших, может принять меры, предусмотренные в ее собственном законодательстве в отношении кладбищ. Конечно же, Эстония не предлагала России до момента эксгумации провести перезахоронение либо возвращение останков на родину, тем более Эстония не ожидала пять лет – все было сделано одним моментом, в спешке. Другая ситуация, при которой эксгумация возможна, – это если она производится в целях розыска лиц, погибших при других обстоятельствах, в результате военных действий. Но у нас известно, что в братской могиле похоронены солдаты и офицеры Красной армии – все это было известно на момент эксгумации. Ни Россия, ни близкие родственники похороненных не просили об эксгумации.Таким образом, ни одного мотива для эксгумации здесь нет – поэтому говорить о том, что Эстония соблюдает международные нормы, просто не приходится. Еще раз читаем международное законодательство: «Являющиеся следствием военных действий останки умерших лиц, не являющихся гражданами страны, где они были погребены, пользуются уважением, их места погребения содержатся и обозначаются, как предусмотрено в статье 130, если они не пользуются более благоприятным отношением в соответствии с конвенцией и настоящим протоколом». То есть международное законодательство распространяется на таллинскую братскую могилу и требует от эстонских властей как минимум ее сохранения и ухода за ней. Но эстонская сторона самостоятельно, по своему разумению пытается притянуть нормы международного права к тому, что они совершили.– Но ведь как-то они должны были мотивировать свои действия – ведь им же нужно было доказывать их законность хотя бы в ЕС.[/b]– Скажем так: они попытались. Мне придется осветить еще одно так называемое правовое основание, которым пользовалась эстонская сторона. Им нужно было убрать памятник, для этого нужно было произвести эксгумацию, для этого было придумано хитрое обоснование: Эстония притворилась, что она не знает, кто похоронен в этих могилах, и должна установить истину, для чего и заказала специальное исследование. Но истина-то известна, потому что есть исторические документы; если им не верить, то каждый раз, когда надгробие, например, будет похищаться, мы будем вынуждены проводить эксгумацию и каждый раз устанавливать, а тот ли там лежит человек или уже кто-то другой – что, бесспорно, будет нарушением неприкосновенности праха усопших и является уголовным преступлением в соответствии с эстонским же законодательством (статья 149 уголовного кодекса Эстонии запрещает какоелибо вмешательство в место последнего упокоения усопших).– Могила на Тынисмяги никогда и никому, кроме властей Эстонии, не мешала. Чтобы получить повод для ее снесения, сперва потребовалось поставить рядом с ней троллейбусную остановку, которой там никогда не было. Потом представить дело так, что будто бы пассажиры троллейбусов топчутся по могилам – и это опять-таки оказалось враньем, так как могилы – что было записано в документах и, кстати, подтверждено эксгумацией – находились в изголовье памятника, и никто по ним не бегал и не топтался. И уже после этого объявить место «неподобающим», хотя и так понятно, что международные нормы обеспечивают приоритет могил над троллейбусными остановками.– Вот тут-то и кроется главная ложь. Перед нами исследование, которое было выполнено по заказу МИДа Эстонии «в отношении братской могилы красноармейцев и памятника на Тынисмяги». Его выполнил «выдающийся» человек Петер Каасик – эту фамилию надо хорошенько запомнить российским историкам. Он работает в эстонском целевом учреждении по расследованию преступлений против человечности. Судя по документу, он не юрист и не обладает компетентностью для проведения такого исследования просто в силу отсутствия у него юридических знаний. Свою полную юридическую безграмотность автор этого исследования обнаруживает, когда описывает освобождение Таллина. Здесь нет слова «освобождение» – в основном употребляется слово «захват» и еще «пьянки». По отношению к действиям Красной армии, освободившей Таллин, Каасик применяет термины и фразы, прямо противоречащие приговору Нюрнбергского трибунала. Напомню специально для эстонских историков, что Нюрнбергским трибуналом прибалтийские республики рассматривались как законно входящие в СССР, соответственно и действия Красной армии по освобождению их территории были законными.Мы не можем доверять документу, формулировки которого противоречат международному универсальному документу, каким является приговор Нюрнбергского трибунала, – это приговор окончательный, не подлежит ни пересмотру, ни изменению.– Вероятно, он относится к категории людей, которым закон не писан[/b]…– Пытаясь отработать заказ своего МИДа, он ставит следующие вопросы (ответы на которые были известны всю послевоенную историю): от «Имеются ли на Тынисмяги могилы красноармейцев?» до «Что должен символизировать возведенный памятник?» Уже по самому характеру вопросов можно понять, какие именно ответы хотели получить эстонские историки. Заказ был Каасиком отработан, МИД Эстонии принял этот документ и тем самым придал ему официальный статус, разместив его на своем государственном сайте.Каасик использовал много документов, но справедливости ради нужно сказать, что значительная часть его труда основана на обыкновенных слухах, которые он стыдливо называет «преданиями». Вот образец этой псевдоистории: «В связи со смертью части похороненных, не указанных на памятнике, имена которых были выяснены позднее, подозревается наличие нежелательных для огласки обстоятельств, которые не согласуются с официальной советской историей и влекут за собой много различных легенд. В то же время отсутствует информация для опровержения этих слухов, и мы можем иметь дело с достоверной информацией, которая в этот период не была письменно зафиксирована…» И вот на основании таких смещений понятий мы и получаем позднейшие заявления премьера Эстории Ансипа, который предположил, что в братской могиле на Тынисмяги похоронены алкоголики и мародеры, не имеющие ничего общего со штурмом Таллина. Из исследования Каасика видно, откуда премьер почерпнул свои откровения.– Но «творение» Каасика попрежнему остается официальным документом, признанным их МИДом. Итак, Каасик пишет: «По одному из убеждений, на Тынисмяги были похоронены 3 красноармейца, которые пытались украсть водку с алкогольного завода и были расстреляны как мародеры по приказу коменданта Таллина. Среди них неизвестный, Сысоев и Куликов…» Что тут можно сказать? Конечно, жалко, что капитан Сысоев не дожил до конца войны, но обстоятельства его смерти зафиксированы в справке исторического архива, и эти обстоятельства однозначны – конечно же, капитан Сысоев никогда не был мародером, как бы ни старался премьер Эстонии опорочить его память. Но имени капитана Сысоева действительно не было на первом – деревянном – памятнике, открытом на Тынисмяги еще в 1945 году. Фамилии Сысоева и Куликова – кстати, командира полка – появились только на бронзовом монументе 1962 года, что и вызвало, вероятно, слухи об их неблаговидном поведении. Однако никаких фактов в пользу этих слухов нет, как нет и объяснений, с какой стати сам командир полка должен был идти и воровать водку. Очевидно, такая легенда была придумана позже, и с единственной целью – чтобы в глазах эстонского народа унизить Красную армию.Каасик проявил огромное упорство, искал подтверждения случаев мародерства даже в материалах эстонского стрелкового корпуса, где не служили ни Сысоев, ни Куликов, – и не нашел. С тем же успехом он мог бы задать те же вопросы уборщице, которая работает в тресте озеленения, – что ей известно о могилах, за которые трест озеленения Таллина должен ухаживать? – и положить ее ответы в основание своего исследования. Опять читаем Каасика: «существует легенда, что два пьяных красноармейца попали под танк где-то в центре города, и если это соответствует истине, где-то похоронены и они». Он сам откровенно называет это «легендой» – знает, что раз ему заказали это исследование, то хотят в это поверить.– Неужели весь этот труд построен на таких вот безымянных слухах?[/b]– Не весь. Иногда он называет имена свидетелей, но сами свидетельства в таких случаях вызывают удивление: «Приходили сообщения, что тело одного военнослужащего, похороненного на Тынисмяги, выкопали родные и отвезли на родину, по другим источникам – в Калининград». Можно ли представить, что в 1944 году из Калининграда, который тогда был Кенигсбергом и контролировался немцами, приехали родные, выкопали тело и перезахоронили на вражеской еще территории? Это абсурд как по обстоятельствам, так и по действиям – но все это не вызывает сомнений ни у эстонских юристов, ни у дипломатов, ни у премьер-министра.Когда читаешь творения Каасика дальше, становится трудно воспринимать его спокойно, но я вынужден это процитировать: «По официальной версии, Елена Варшавская погибла у памятника «Русалке», но там не было боев, поэтому, по легенде-сплетне, Варшавская была изнасилована и убита». Это что, установлено судом? Нет. А если бы Каасик потрудился обратиться в архив нашего Министерства обороны, он получил бы данные об обстоятельствах смерти и Варшавской, и Сысоева – кстати, их родственники уже готовятся подавать иски по поводу вскрытия могил. Итак, Елена Михайловна Варшавская, фельдшер первого дивизиона 40-го гвардейского минометного полка, была награждена медалью «За боевые заслуги», орденом Красной Звезды. По ней имелось представление на награждение ее за героические действия при освобождении Эстонии – 20 июня 1944 года, будучи серьезно ранена, гвардии старшина Варшавская оказала первую медицинскую помощь тяжелораненым батареи: двум командирам взводов, двум сержантам и пяти рядовым, эвакуировала с поля боя и тем самым спасла им жизнь, оставаясь в строю, пока командир отделения не приказал немедленно отбыть в госпиталь. Погибла Елена Варшавская в результате аварии и взрыва боевой машины. Обстоятельства гибели капитана Сысоева тоже известны – сослуживцы написали письмо его дочерям. Иван Михайлович Сысоев был парторгом 657-го стрелкового полка, награжден медалью «За оборону Ленинграда», орденом Отечественной войны первой степени и погиб 22 сентября 1944 года: «Парторг полка Сысоев занимался работой по приему в партию, разъясняя бойцам материал Совинформбюро. Когда потребовала обстановка, он был послан с передовыми отрядами, воодушевлял бойцов на героизм в борьбе с большими заслонами противника, ворвался в Таллин и пал смертью храбрых, представлен к ордену Отечественной войны…» – вот что пишет в донесении начальник политотдела. Говорить, что он мародер и расстрелян за это, – глумление над памятью, издевательство над историей, над тем, что сделали эти люди.И я как представитель родственников похороненных в таллинской братской могиле буду добиваться признания Эстонией этих фактов и восстановления нарушенных прав – и мертвых, и живых. В том числе мы будем добиваться восстановления надгробного памятника Воину-освободителю именно в том месте, где он стоял. Если понадобится, мы выйдем и на международные институты, которые обеспечат объективность рассмотрения наших жалоб.