Наши дети смотрят на нас

Об этом сегодня – наш откровенный разговор.– Михаил Захарович, оба ваши сына чрезвычайно успешны: в науке, в работе, в семейной жизни – прямо-таки наглядный пример осуществления и американской, и российской мечты! Теперь внуки в Америке уже начинают удивлять своими достижениями. Откройте секрет: как вам это удалось? Как вы воспитывали сыновей?[/b]– Моя работа всегда была связана с гастролями – так что в основном воспитанием сыновей занималась жена. К сожалению, особенно мало времени для воспитания у меня было до эмиграции из Союза. Антон был совсем маленьким перед нашим отъездом в Америку. А Дэвид уже пошел в первый класс. Учился он не слишком охотно. Но как ни странно, когда мы приехали в Нью-Йорк, после московского первого класса его сразу взяли… в третий! А младший Антон должен был пойти в подготовительную группу – а попал сразу в первый класс.– Пять! У них разница – два года и три месяца. Младший всегда стремился за старшим. Притом он был не очень высокого роста – но все время старался быть выше, успеть больше и в школе хотел быть лучшим. Сегодня он на полголовы выше папы...– Ну, если говорить о делании детей – то для этого не обязательно быть в школе лучшим. А в чем заключалось воспитание сыновей? Ну вот, допустим, идем мы в Нью-Йорке по Манхэттену. Смотрим – нищий. Хотя там это редкое явление – но сидит, просит деньги. Я даю ему 25 центов. Дети смотрят. И я им говорю: видите этого дядю? Он плохо учился – и ничему не научился в жизни! Потом связался с плохой компанией, не ходил в школу, не приобрел профессию, ушел из дома. В результате – оказался в тюрьме! Потом вышел на свободу – но теперь он одинокий, совершенно бедный. И у него уже нет другого выхода, кроме как сидеть и побираться... На фоне общего американского благополучия эта моя импровизация (которую я, конечно, старался делать не назидательной) выглядела очень даже убедительно – дети ведь очень чувствительны к подобным моментам.– Знаете, чего мне в жизни больше всего не хватало? Этаких радужных картинок, совершенно обычных для многих семей: папа приходит с работы, ребенок бежит ему навстречу, отец его подбрасывает вверх, они оба смеются... Или – на травке вместе валяются, на солнышке. У меня таких моментов в жизни почти не происходило. Но я так хотел, чтобы у моих детей это было! Правда, в Америке нам все же достались такие счастливые мгновения – совсем чуть-чуть. Я со своими мальчишками в свободное время ездил на всякие сафари, еще куда-то – в общем, старался сделать для них что-то интересное. По мере возможности, потому что ну что эмигрант может дать детям? Когда деньги – копейка в копейку и работа ночная – в русских ресторанах...– Кто у вас считается хозяином в доме – вы, жена?[/b]– Было понятно, что я – президент, моя жена – вице-президент, а дети – граждане нашей маленькой страны ().– Мы всегда выслушивали детей и о многом говорили вместе. Понимаете, ведь эмиграция – это такая особая штука... В том смысле что многие привычные человеческие понятия там меняются – или даже совершенно обламываются. Начать хотя бы с того, что после уютной московской квартиры и довольно обеспеченной жизни мы вдруг оказались в небогатом Бруклине, денег нет – и надо было пойти и... с улицы принести домой матрас, чтобы на нем спали дети.– Ну, не с помойки – там ведь многое раздают... С помойкой мы, конечно, не связывались – но у нас была очень скромная, более чем скромная обстановка в доме. И дети это понимали. Причем принимали этот факт, я бы сказал, философски. Помню, например: в один прекрасный день я неожиданно получил какую-то серьезную работу – кажется, музыку для чего-то написал, – и мне выдали сразу 15 тысяч долларов! И я принес домой эти деньги – вернее, чек.– Да-да-да! И старшего вдруг осенило. Он смотрит на меня в совершенном изумлении и восклицает: «Папа, are we reach?!» То есть, мы что, теперь богаты?! Я отвечаю: сынок, мы не богаты, но это позволит закрыть какие-то наши дырки. Однако если мы будем хорошо работать и учиться – мы будем богатыми. Обязательно!– Да, там жили такие разные люди! Эмигранты и нашей волны, и старой – совсем пожилые. Такой интернациональный дом в Бруклине. И там был один американец Джо, вернее – Джейкоб, а на самом деле – Яша. Пожилой человек, которого родители в очень раннем детстве привезли в Америку с Украины. То есть он по-русски вообще не говорил, но проникся к нашим детям какой-то особой любовью и нежностью.Однажды Яша вместе с соседом вдруг притащил к нам домой какую-то большую коробку. Оказалось – телевизор! Старый, но исправный. Он купил цветной – а нам отдал свой черно-белый. У нас в то время вообще никакого не было – и мы были очень рады. Жена угостила его борщом. И что тут с ним сталось! На глаза старика навернулись слезы, он пытался тщетно что-то объяснить нам по-русски. «I am from kievsky gubernia» . Он вспомнил! Что он из Киева – не просто «по рождению», а так сказать, «на вкус борща»... Потом мы его часто котлетами угощали – он жил один, готовить было некому.И вот он учил наших детей – которые уже понимали по-английски, уже в школу ходили пару месяцев: вы, говорит, должны дружить обязательно с миллионерами. И тогда вы сами станете миллионерами. А если будете дружить с теми, кто на «велфере», на государственной помощи, на пособии по безработице – сами станете безработными.Я тогда не придавал этому значения. А детям, оказывается, это глубоко запало в сознание: что нужно брать пример с тех, кто лучше, успешнее в жизни.– Скажите, а был ли в вашей домашней демократической республике – как в каждом нормальном государстве – некий аппарат подавления? Или хотя бы давления – иначе ведь нельзя![/b]– Представьте себе: за всю жизнь мы ни разу сыновей (моему старшему 34, а младшему будет 32) пальцем не тронули. Ни ремней никаких у нас не было, ни углов, куда детей ставят «на горох» или просто «лицом к стенке». Хотя какие-то наказания, конечно, были – но другие, не физические.– Нет – представьте, не было этого. Могли поругать, покричать. Поскандалить. Могли не пустить их в кино – или еще куда-то. Но – никакого физического воздействия! И я всегда старался при этом, во-первых, как-то угождать их маленьким потребностям – в кино пойти, или – младший собирал солдатиков, старший что-то еще, – я обязательно давал им на это деньги. И второе – я всегда стремился, чтобы они не чувствовали себя ущербно по сравнению с окружающими детьми, поскольку это очень сильно отражается на психологии ребенка.Вот, например, наступила наша первая американская осень, они пошли в сентябре в школу – и мы поняли, что в ноябре уже будет поздно думать об их зимней одежде. А приехали мы в Америку с двумя чемоданами – у нас ничего не было вообще. И вот мы пошли в меховой магазин. Вернее, сначала мы вместе с детьми несколько раз заходили туда: просто посмотреть, прицениться. И оказалось, что владельцы – муж и жена – из России! Она из Москвы, а он одессит.Они как-то признали нас, расположились к детям. И в один прекрасный день эта милая женщина сама начинает разговор: уже октябрь, скоро зима. Детям надо... Да, говорю, скоро холода – но у нас пока денег нет, зарабатываем мало.А денег у нас тогда не было вообще! В общем, они нам дали в кредит две дубленки для детей – одну за 175 долларов, другую за 210. И я ходил и выплачивал – по 25 долларов в месяц. Я до сих пор им так благодарен – потому что когда настала зима, дети в школе чувствовали себя также, как и все. Даже еще лучше – в таких красивых дубленках! А запросы у них были действительно мизерные: вот Дэвид, старший – он мог ходить в кедах до тех пор, пока они уже не разлетятся на части – если я или жена не обратим внимание. Ему было стыдно попросить новые!– Позже, когда дела у меня пошли лучше – и деньги появились, и работы было много, – я стал в эмиграции человеком популярным, меня приглашали везде, мы переехали в Калифорнию, в Лос-Анджелес. Там уже снимали дорогую квартиру в Беверли-Хилз, сыновья ходили в престижную школу. Вместе с ними учились... ну, скажем, дети владельца крупной сети магазинов игрушек или магнатов киноиндустрии: это все-таки Голливуд! И кого только сыновья к нам домой не приводили! Чьих только детей! И всегда старались не отказать, когда они сами собирались к кому-то в гости. Ведь многие эмигрантские семьи живут в Америке очень замкнуто, консервативно, и это отражается на детях. Мы же старались, чтобы они жили так же, как их американские сверстники. Отсюда и «Мерседес», который я купил в кредит. Но зато, когда я отвозил их в школу, они выходили из такой же приличной машины, как и другие их одноклассники. А когда им пришло время самим ездить в школу на машине – я тоже купил им хорошие авто.– Да! В результате вот что произошло со старшим сыном. После школы он поступил в университет Нортридж, где занимался финансами и компьютерными технологиями. И вот однажды я говорю: сынок, ты окончишь университет и надо будет искать работу, но у тебя не будет никакого «экспириенса», то есть опыта.А первое, что спрашивают в Америке при устройстве на работу – какой у тебя опыт? И я ему посоветовал:: давай-ка начни рассылать резюме по разным фирмам. Он так и сделал – и представляете, получил работу! Пригласили на собеседование. Он приехал на своей хорошей машине, хорошо одетым – в компанию Теда Тернера, который владеет CNN. И его приняли! Позже сыну предложили перейти в компанию «Уорнер Бразерз». Тогда многие его коллеги разошлись по разным ведущим фирмам, сегодня это очень успешные люди. В компаниях «ХХ век – Fox», «Sony Pictures», «Dream Works», «Worner Brothers» – там кругом его друзья и знакомые, с которыми он еще учился вместе. И когда Дэвид сегодня приезжает в Голливуд по своим делам – он заходит в Sony и открывает дверь ногой, потому что там сидит его друган!– Да. Дэвид очень увлекался звуком. Компания «ХХ век Фокс» предложила ему сделать русскоязычную версию мультфильма «Анастасия» – был такой полуторачасовой мультфильм в Голливуде, про незаконнорожденную дочку русского царя. Дэвид мне позвонил. Я говорю: приезжай, я тебе помогу. Он приехал в Москву, и они вместе с Тиграном Кеосаяном – я их познакомил – сделали совершенно потрясающую версию дубляжа.Когда он привез ее обратно в Голливуд, она была признана лучшей – среди 29 стран, создавших свои версии. А потом... Дэвид почувствовал, что ему здесь со мной очень комфортно! Он увидел, что здесь начинает развиваться кино, но в индустрии звука пока мало что сделано. И вот на сегодняшний день у моего сына – одна из самых продуктивных в Восточной Европе частных компаний по производству звука для кино. У него несколько студий, штат людей. Лучшие актеры ведущих театров работают у него на озвучке… Русский у него сейчас просто идеальный. А еще – и американский английский, и испанский язык, и японский...– Да – он женился только в 33 года. Для нас это был большой сюрприз: однажды он просто принес мне странную фотографию: что-то серое, черное (оказалось – это было УЗИ) . И говорит: «Знаешь, что это такое?! Это мой ребенок!» Потом последовала свадьба, которую они с Анжелой (она – москвичка, его коллега) устроили в Лас-Вегасе. А в прошлом марте родилась девочка Анечка, внучка, скоро ей уже будет год.– У вашего младшего сына судьба, кажется, сложилась совсем по-другому?[/b]– Да, учился в школе он очень хорошо, но был довольно дерзкий и озорной парень. И мы с ним имели некоторые проблемы. В результате он окончил школу, поступил в Санта-Моника колледж, но вдруг в один прекрасный день пришел и говорит: папа, мама, я иду в армию! В неви. А неви – это военно-морские специальные правительственные войска, морской спецназ. Я говорю: сынок, да что ж это такое? Ну чего тебе не хватает?! А он: я хочу быть настоящим мужчиной! И я понял, что если я ему скажу «нет» – мы просто перестанем понимать друг друга. Я видел: он принял решение. И тут, как рояль из кустов, вдруг появился офицер, который завербовал его в армию: пришел, рассказал, как это все будет...– Да нет, почему же? В Америке трагедия – когда ребенок ничего не хочет. Не хочет учиться, работать, покупает наркотики . А когда он хочет чего-то серьезного – это не трагедия.– Тогда был... Кувейт – но дело не в этом. Он же не мог пойти сразу воевать. Он прошел специальный «курс молодого бойца» в Сан-Диего. И стал там совсем другим: очень вежливым, учтивым, научился общаться – не перебивать собеседника. Наш дерзкий, «крутой» Антон! Там очень уважительно относятся к человеку – но... могут посадить на дветри недели в казарму, что называется, света белого не видя, даже без радио – только тренировки, учеба: Yes, sir! – No, sir!И вот, вспоминал Антон, как-то мы сидим, глубокая ночь, мы только что отдраили казарму – и вдруг заиграло радио! Запела Уитни Хьюстон. И мы, говорит, заплакали все, потому что три недели не слышали ни звука из внешнего мира. Антон выдержал – прошел очень серьезную подготовку и стал настоящим спецназовцем, «морским котиком». Познал «все беды и победы», был в горячих точках.– Воевал. Одновременно учился: у него уже не было других вариантов.– Да, девочка, с которой он встречался в Беверли-Хиллз – в школе, в старших классах. И они поженились на Гаваях. А мы об этом даже не знали. И вдруг он нам звонит: папа, не падай в обморок, поддержи маму – у нас будет бэби!– Да, у нее такая смешанная масть: и негритянская кровь, и много разных других. При этом Бренди не только интересная девушка, но и – очень правильного воспитания. В армии она не только родила ребенка, но и окончила специальный военно-юридический колледж. Потом пошла учиться дальше – в университет. Для их семьи вообще учеба – это главное. Антону как ни позвонишь – у него всегда то study, то экзамены, то – наука...Зато сегодня, окончив университет, он возглавляет целый департамент химической, бактериологической и радиационной безопасности.– Скорее, нет. Хотя именно «на войне» у него родился мой старший внук Димитрий – уже 11 лет назад. А через 5 лет у них родился Ноа – по-русски Ной. Имя ему, кстати, выбрал его старший брат – когда родители еще не решили, как его назвать. При этом у них дома совершенно потрясающая система воспитания! Например, они не покупают детям никакого оружия для игры.– Да. Хотя родители воспитывают их строго – поскольку сами служили. Дети занимаются и карате, и шахматами, и футболом, и плаванием, а мой старший внук играет на саксофоне. Я ему купил в подарок новенький «золотой» инструмент. Он просто влюбился в этот саксофон!– Я думаю, что родители должны всегда помнить: на них смотрят дети, они – наше повторение. И когда дети становятся взрослыми – мы себя в них узнаем. Поэтому чтобы не разочароваться – неужели я был такой свиньей! – надо детям подавать хорошие примеры. Это же так легко! Просто необходимо об этом всегда помнить – и быть немножко добрее, чуть-чуть вежливее, капельку проницательнее... Это все потом нам вернется – с детьми.