По этапу на курорт

Так уж совпало, что именно за Рогожкой начинался знаменитый Владимирский тракт, или, как называли его уголовники, Золотая дорога, по которой на Урал и в Сибирь гнали партии арестантов. За заставой был устроен «главный этап», и сюда многие десятилетия свозили из всех тюрем и арестных домов при полицейских частях лиц, приговоренных к каторге или высылке по этапу.По представлению староверов все сидящие в остроге без разбора, за что именно они туда попали, считались «несчастненькими» или «меньшой братией», которой надо помогать, чем только можно. Старообрядцы верили, что молитва сидящего в узилище за своего благодетеля быстрее доходит до Бога.Исходя из этого, население Рогожской заставы считало своим долгом снабжать готовящихся к этапу арестантов всем необходимым. Особенно старались купцы-старообрядцы – ведь у торгового человека всегда найдется и что замаливать, и чем искупать свои грехи...Подаяние на «главный этап» присылалось в таком количестве, что даже при повсеместном растаскивании пожертвований и за вычетом «доли для конвоя» на каждого арестанта приходилось 20–25 рублей чистыми деньгами – месячное жалованье коллежского регистратора!Кроме денег жертвователи присылали и множество съестных припасов: булок, пирогов, рыбы, вареной говядины и прочего. Приходилось снаряжать целый обоз, который тащился за арестантской партией чуть ли не полдороги.Зная эти порядки, доки мелкой московской коммерции в дни ухода арестантских партий сходились к Рогожской заставе: разносчики по дешевке скупали у арестантов провизию, а потом перепродавали ее по всему городу. Рассчитывались разносчики, как правило, не деньгами, а водкой. Последствием чего становилось разгульное веселье в партии арестантов, выводимых из Москвы. В первый же день чуть ли не весь этап напивался в лоск, не выйдя даже из городской черты. Начинались драки, которые приходилось разнимать конвою, а зачинщиков заковывать в кандалы.Рогожские обычаи породили среди столичных пролетариев особый способ заработка. Московские попрошайки, а также крестьяне, приходившие в город на заработки, пропившись или утеряв вид на жительство, попадали в полицию – их задерживали, как тогда говорили, за «бесписьменность». Таких полагалось высылать на родину по этапу. На допросе эти хитрецы называли своим местом жительства губернию, путь в которую пролегал по Владимирскому тракту, и… попадали в «накопитель» за Рогожской заставой. По прибытии на место такой «бесписьменный» признавался в том, что он «по забывчивости» назвал не ту губернию, а потом сбегал, возвращался в Москву, чтобы снова проделать весь цикл: попрошайничество, арест, высылка по «Золотой дороге»…Этим промыслом не брезговали и многие коренные москвичи. В московской Мещанской управе был известен некий Александр Прокофьев, в среде московских жуликов проходивший под кличкой Сашка-Маклер. Этот молодец четырежды ходил по «Золотой дорожке», доходя с этапами до Вязников и Гороховца…После постройки железной дороги, по которой стали возить осужденных, рогожские благотворители всю свою заботу перенесли на арестантов, содержавшихся при Рогожском частном доме, буквально закармливая их булками, калачами, пирогами и прочими съестными припасами.Но золотым временем у местных арестантов считались последние дни Масленицы, когда Рогожскую часть буквально заваливали дарами. Для того чтобы угодить под этот водопад щедрости, лукавые людишки толпами шли к Рогожке, там напивались, буянили и попадали в полицию. Если же почему-то этот номер не проходил, то в ход шло последнее средство: добавив еще водки «для верности», они устраивались на ночлег неподалеку от местной полицейской части, будучи уверенными, что их подберут и доставят в вожделенное узилище. Для них это был своего рода курорт, с бесплатной выпивкой и закуской…После революции Владимирскую «Золотую дорогу» переименовали по решению большевистских властей в шоссе Энтузиастов…