АХРИК ЦВЕЙБА: СЕЙЧАС УЖЕ ПОЗДНО ЗВОНИТЬ ЛОБАНОВСКОМУ...

[i]Тот самый Цвейба, выигрывавший с киевским «Динамо» и чемпионат СССР, и Кубок, съездивший и на чемпионат мира девяностого, и на еврочемпионат девяносто второго.Существует, кстати говоря, легенда, согласно которой в Киев Ахрик устроил себя сам: просто однажды вечером взял и набрал номер Валерия Лобановского.«А не кажется ли вам, Валерий Васильевич, что я мог бы вам очень даже пригодиться?» И Лобановский будто бы ответил: «Кажется. Приезжай». Но сейчас Ахрик только смеется, услышав эту историю. Мы сидим дождливым майским полуднем на базе «Динамо», уже московского, куда Цвейба перешел в этом сезоне… По-другому...[/i]— Почему же? Сезон на сезон не приходится, и игра на игру тоже. Некоторые матчи получаются даже поинтереснее, чем во времена СССР. В первую очередь я, конечно, московские дерби имею в виду. На каком бы месте «Спартак», «Динамо», ЦСКА, «Торпедо» или «Локомотив» ни шли, они все равно друг на друга по-особенному настраиваются. И с «Динамо» даже теперь, когда мы переживаем не лучшие времена, «Спартак» выходит на поле немножко иным, не таким, каким мы видим его, предположим, с «Анжи» или «Соколом». Кстати, наверное, и кубковый матч «Спартака» с «Соколом» можно было бы в ряду этих примеров привести, но он скорее интересен сенсационными цифирками на табло, чем самой игрой.— Совершенно случайно. Мне позвонил Валерий Газзаев, когда я надумал уходить из «Уралана». Куда идти — я в тот момент еще не решил, раздумывал. Валерий Георгиевич для начала поинтересовался моими планами, а узнав, что я пока в сомнениях, спросил напрямик, что я думаю о переходе в «Динамо». «В принципе, можно попробовать», — ответил я. А через день со мной связался уже президент «Динамо» Николай Толстых. Я приехал на переговоры и подписал контракт на один сезон.— (Смеется). Эта легенда о моем звонке Лобановскому не вполне правдива. Лобановский меня прекрасно знал и вызвал в сборную СССР перед чемпионатом мира. Сначала я попал в так называемое «расширенное меню»: мы, кандидаты, около двадцати дней сидели на сборе в Италии. Потом из нас отобрали уже тех, кто приглянулся Лобановскому, и мы отправились в Америку на турнир «Мальборо Кап». Я был очень горд, что меня туда взяли: не так просто это было — пробиться в «основные кандидаты». А уж когда выяснилось, что меня берут на чемпионат мира... Но там меня ждал жестокий удар: на одной из последних тренировок я получил травму и на поле так и не вышел. Смотрел игру сборной по телевизору. В гипсе. Потом, когда летели с чемпионата мира, Паша Яковенко мне говорит: «Ты знаешь, Грузия собирается свой чемпионат проводить!» А меня же в сборную именно из тбилисского «Динамо» вызывали — я там начинал.— Да нет, я просто не хотел играть в грузинском чемпионате. Понять меня легко: как это можно, после чемпионата мира, увидев такие небеса, на землю спускаться. А Лобановский прямо в самолете подошел ко мне и заговорил о возможном переезде в Киев. Я стал объяснять, что приглашение в киевское «Динамо» — огромная честь для меня, но я до конца не верю, что мое тбилисское «Динамо» вышло из чемпионата СССР, поэтому для начала должен вернуться в Тбилиси и разобраться во всем на месте. Валерий Васильевич оставил мне свой телефон и предложил перезвонить, когда я определюсь. Информация, которую сообщил мне Паша Яковенко, подтвердилась, и я поехал в Киев.— Конечно! Команда приняла меня отлично: со всеми ребятами я успел познакомиться в сборной перед чемпионатом мира. А в сборной СССР тогда в основном киевское «Динамо» и играло. Поэтому проблем никаких не возникло. Я сразу же получил место в основном составе. Что это было за время... Каждый день помню и, наверное, не смогу забыть до конца жизни. Мы же выигрывали, выигрывали, выигрывали. Чемпионат был нашим, Кубок СССР — тоже. А когда у тебя победа за победой — жить хочется. И в семье все хорошо, и с друзьями ссор не бывает. Да что там — весь мир словно существует именно для тебя.— Но меня же в Киеве догнала ситуация, от которой я уезжал из Тбилиси. Украина свой чемпионат организовала. А я в этот момент возвращался уже с чемпионата Европы девяносто второго. И снова то же настроение: ну как после того, что только что увидел и испытал, играть в чемпионате Украины? Хотелось настоящего, большого футбола. В киевском «Динамо» он, безусловно, был, как был в «Динамо» тбилисском, — но конкурировать что с киевским «Динамо» в чемпионате Украины, что с тбилисским в чемпионате Грузии никто не мог. А если тебе не с кем бороться, то и победы не радуют. Уходит смысл самого футбола.— Решил, но никуда не уехал. Не смог. Глупо как-то все получилось. Я проморгал момент, когда нужно было уезжать, и все «окошки» в европейских чемпионатах захлопнулись. А мы тогда не знали всех нюансов, агентов у нас не было, объяснить было некому. Так я оказался в России, в Набережных Челнах, поиграл и в Японии, во владикавказской «Алании» у Валерия Газзаева, в Элисте...— Теперь-то он мне зачем? Я сам себе агент. Привык уже как-то.— Никому и ничего доказывать я не хочу. Я считаю, что уже все доказал. Но если я могу и люблю играть, если чувствую в себе силы, почему я должен заканчивать? Команду свою я не подвожу, несмотря на то, что наша уважаемая спортивная газета «Спорт-экспресс» иногда ставит мне убийственно низкие оценки. Я могу сам оценивать свою игру и делаю это. После каждого матча беру видеокассету, разбираю наедине с собой каждый эпизод. Иногда я и сам готов поставить себе невысокую оценку — ошибки случаются у всех, и каждую из них я тяжело переживаю. Но когда мне поставили 4,5 после матча с «Локомотивом», я был вне себя от возмущения. Я провел матч на гораздо более высоком уровне, чем следует из оценки. Решил позвонить в газету, познакомиться с тем, кто меня оценивает. Нас соединили, я представился и спросил, уверен ли этот журналист, что я действительно сыграл на «4,5». «Если да, — продолжил я, — то давайте пригласим уважаемого специалиста, любого известного тренера на выбор, сядем все вместе и по записи разберем мою игру. Если тренер подтверждает вашу оценку — я тут же беру лист бумаги и пишу заявление об уходе. Не просто из «Динамо», а вообще из футбола. И свое мужское слово я сдержу. Но если специалист признает, что вы не правы, заявление об уходе из журналистики пишете вы».— Отказался. Надо мной уже все знакомые подшучивают: «Видимо, Ахрик, у этого парня к тебе личная неприязнь». Возможно, ему действительно не нравится моя внешность... Но ведь эта газета останется в архивах, в библиотеках, и спустя годы я уже не смогу доказать, что я не играл так слабо. Вообще для меня самое главное — мнение тренера. Валерий Георгиевич — человек прямой, если бы его моя игра в матче с «Локомотивом» не устроила, он бы мне без обиняков, при всех, в раздевалке это заявил. Но такого не было — ребята свидетели. Сейчас у нас тренер сменился, и у Александра Новикова ко мне тоже нет претензий. От этого я и отталкиваюсь.— Его отставка для меня стала такой же полной неожиданностью, как и мой собственный переход в «Динамо». После «Уралана» я подумывал о Китае и «Динамо» даже в мыслях не держал. Я позвонил Валерию Георгиевичу, пожелал успехов, выразил сожаление по поводу его ухода. И это были абсолютно искренние слова. Мне очень нравилось с ним работать, нравились его тренировки. Короткие, интенсивные — именно то, что нужно. Благодаря таким тренировкам после матча еще силы остаются, чувствуешь, что еще целый тайм мог бы отбегать. И подход к делу нравился.Ненависть к поражениям. Газзаев даже перед выездом только на победу настраивался, и это настроение передавалось: даже ничья после разговора с Газзаевым казалось оскорблением. А в принципе у меня со всеми тренерами были очень хорошие отношения. Потому что я никогда за их спиной ничего не делал, никаких подлостей. И относился к ним с уважением. Слово каждого тренера для меня — закон. Поэтому и расставшись мы всегда готовы помочь друг другу. Когда я играл в «Алании», получил травму. Позвонил в Киев, приехал на базу в КончаЗаспе, посмотрел тренировку, пообщался с Лобановским, и меня там подлечили. Хотя, казалось бы, сколько лет, как я уже не играю в киевском «Динамо» — и такое отношение.— Нет, конечно. Мне туда уже поздно. Тридцать пять скоро исполнится.— Эти ребята намного раскованнее, и отношения в командах проще, чем в советских. Мы приходили в команду совсем мальчишками, а там сидели звезды, которых ты до сих пор только по телевизору и видел. Мгновенно язык отнимался. Ни о каком общении на равных и речи не было. Так же и я пришел в тбилисское «Динамо» — мне было всего семнадцать, можете представить мои чувства. А сейчас все легко, все запросто — появляется новичок, тут же переходит на «ты», и через неделю он всем приятель и друг.— По крайней мере на чемпионаты мира и Европы она бы попадала.