Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Инна Рассказова
Травма
[b]“Мы вот живем и думаем, будто в больницах никто не лежит”, — задумчиво говорит кто-то в глубине коридора травматологического отделения обыкновенной московской клиники. Здесь особенная тишина и ни на что не похожие звуки: стук костылей, скрип каталок, уезжающих в операционные и возвращающихся из них. Другое отношение к людям, к жизни и особенно к боли.Одно неловкое движение…[/b]Чтобы оказаться здешним персонажем, необязательно делать что-либо сверхъестественное. Чаще всего история попадания в больницу довольно нелепа. Я, например, “достукалась” до трех операций на колене после прыжка во время игры в волейбол во дворе. Одна из моих соседок по палате вешала на балконе свежепостиранные носки, перевернутая табуретка и — оскольчатый перелом голени. Вторая, готовя ужин, оступилась на ровном месте, уступая невестке дорогу. На третью, весьма почтенную старушку, свалился пьяный в метро. Она осталась лежать: перелом шейки бедра…Так попадают в этот странный мир, существующий по своим не менее странным законам. То, что можно увидеть порой в травматологическом отделении рядовой московской больницы, повторюсь, невозможно представить даже при самом богатом воображении. Даже не знаю, кто виноват во всем этом: наверное, прежде всего мы сами, потому что здесь люди раскрываются так, как они могут раскрыться, может быть, только на войне или в открытом космосе. Особенная, самая тяжелая из картин этого мира — старики. Попав в “травму”, начинаешь панически, навязчиво бояться старости. К старикам, так часто ломающим шейку бедра (от этого покончила с собой Лиля Брик), чаще всего врачи даже не подходят. Их не оперируют, не желая портить статистику отделения (не приведи Господь, не выдержит сердце), денег с них все равно не получишь (если есть родственники, готовые заплатить, ситуация совсем другая). Их выписывают, оказав самую минимальную помощь. Выпроваживают прикованными к постели, но “сдать” беднягу можно только “с рук на руки”. Если нет родных, готовых забрать пенсионера домой и там за ним ухаживать, старики остаются умирать в больнице.…В самом конце коридора, летом — со стаями мух, садящихся на открытые раны, зимой — дрожа от холода под мокрой простыней (никто не удосужится подать судно и сменить белье) угасает тихая, благообразная старушка. Она лежит уже восемь месяцев как раз с шейкой бедра. У нее пролежни — заживо гниющее тело. Когда она раскрывается, видно, что одной груди уже почти нет, под ребрами зияет громадная черная дыра. Глядя в ее кроткие ясные глаза, невозможно понять, чем она заслужила ЭТО. “Я каждый день жду, что за мной придут, — говорит она едва слышно, — а они почему-то не приходят”. И по интонации, по тому, как особенно выделяется слово “они”, смутно догадываешься, что она ждет не кого-то из близких. Она ждет смерти. Это единственное избавление, но оно почему-то все никак не приходит. “Ей не повезло, — равнодушно объясняет медсестра. — Здоровое сердце. Тела уже почти нет, а “мотор” работает, как у младенца. Сознание к старушке почти не возвращается: она живет в каком-то особенном измерении, словно проживая заново свое прошлое огромными кусками.Она все время кого-то зовет, с кем-то разговаривает. В том, своем, измерении она здорова и собирает картошку: “Света, Света, подай мне зеленое ведро…” “Ну что ты их зовешь, — здраво отвечает со своей койки дедушка, тоже выставленный в коридор, как все обреченные. — Не слышат они тебя”. Так они разговаривают целыми днями. “Мне очень холодно, принес бы кто-нибудь кофточку”, — причитает старушка. “Ничего, не замерзнешь”, — басом откликается дед. К слову, у старушки есть племянник, получающий как опеку ее пенсию, а у дедушки — жена и дочь. Но они никогда не приходят. Позже, за неделю до “золотой” свадьбы, жена все-таки заберет дедушку. Чтобы сдать в Дом престарелых. И на вопрос: “почему”, спокойно, словно так и должно быть по отношению к человеку, с которым прожито пятьдесят лет, ответит: “Мне не нужны проблемы”.Она, видимо, просто не поняла, что здесь может оказаться каждый. Одно неловкое движение…[b]Театр комедии и драмы[/b]В больнице разыгрываются драмы самого разного толка. Иногда — невероятные, иногда любовные, а иногда и обыкновенные, бытовые. Бытовые часто ходят впритирку с холодильником, который стоит в холле, где и приносить ничего не надо. Тут в коридоре холодильничек стоит, я его открыла, а там — чего только нет: и маслице, и колбаска, и ветчинка.А вот история, рассказанная мне медсестрой. “Ранее утро, время где-то около шести. Я иду по темному коридор и вдруг вижу отблеск света. Кто-то открыл холодильник и роется в нем. По виду явно не наш, наших я всех знаю. В руках у мужика пакет, и он в него выкладывает из холодильника то, что понравится. Я закричала, он — молнией на лестницу. Я вызвала охрану, перекрыли выход. Охранники побежали по всем этажам, но этого фрукта так и не нашли. Видимо, он был из другого отделения и спрятался в своей палате”.Любовь — это тоже бывает. Веселая, в меру пьющая санитарка Анфиса для не в меру пьющих мужских палат — личность незаменимая. В любое время суток она готова была сбегать в ларек всего лишь за стакан “красненького”. Во время ужина, разнося кофе и кефир, она всегда появляется на пороге со словами: “Чай, кофе, кефир, вино, водка, коньяк”. Анфисе пятьдесят лет, но выглядит она неплохо, эффектная брюнетка с косой. А у нее, кстати, уже и внуки. Однажды, подвыпив, она рассказала мне свою историю: “Замуж я вышла очень просто. Мама мне сказала: “Тебе уж девятнадцать, пора”. А у меня было три кавалера. И вот каждому из них я назначила встречу. Пришел первый. Я у него спросила: “Мне нужно замуж выходить. Женишься на мне?” Он покачал головой. Приходит второй… Второй согласился, а до третьего, получается, очередь не дошла. Так и живем до сих пор с этим, вторым. Он пьет, я пью…”.Внезапно, в больнице, уже имея внуков, Анфиса впервые влюбилась. В Кольку. За романом следило все отделение. Анфиса с Колькой ночевали на операционной каталке, в пищеблоке.Колька угощал всех: Анфису, остальных санитарок, медсестер, своих соседей по палате. В магазин бегали круглосуточно. “Он такой хороший, — тихо улыбалась Анфиса. — У меня таких хороших никогда не было”.— Да бросит он ее, — говорили другие санитарки. — Мы все это уже проходили. Выписываются — и поминай, как звали”.Любовь длилась десять дней. Коля выписался и обещал приехать за Анфисой на машине на следующий же вечер. Не приехал. а номер мобильного, который он ей оставил, оказался неправильным…
Общество
Уж замуж за рубеж
[b]В союзные времена брак с иностранцем или иностранкой считался манной небесной. Да и сейчас многие не против такого мероприятия. Один мой знакомый журналист развелся с женой и буквально на следующий день после развода улетел в командировку в Косово. Там он познакомился с немкой и на четвертый день общения сделал ей предложение.[/b]Немка обещала подумать, они договорились, что она, если получится, приедет в Москву познакомиться поближе, на том и расстались. «У тебя была любовь с первого взгляда?» — помню, спрашивала я. Он иронично усмехнулся: «Да ну что ты... Какая там любовь!» — «Ну а как же ты решил на ней жениться? Ты же ее совсем не знаешь». Он задумчиво проговорил: «Понимаешь, она была такая... благополучная. Вот на нее посмотришь — и сразу видно, что с детства она принимала ванну определенной температуры (и ни градусом выше или ниже), пила отменный кофе со сливками, никогда ни о чем не волновалась. А наши женщины какие-то издерганные. Надоело...» Немка к нему не приехала, у нее был свой немецкий бой-френд, и она выбрала того бой-френда, знакомого и проверенного.Но дело, в общем-то, не в этом. Судьба моего знакомого могла сложиться и удачнее — ему просто не повезло.[b]Настоящие мужчины играют в хоккей[/b]Почему-то считалось и считается, что русские мужчины у иностранок не котируются, а вот русские женщины во всем мире считаются лакомым кусочком. Они-де и красивые, и верные, и в беде не бросают, и дом содержат в идеальном порядке соседям на зависть. А мужчины русские, мол, и пьющие, и ухаживать не умеют, и безденежные, а последнее считается особенно серьезным минусом. Именно поэтому иностранцы довольно часто выбираются в туры по России, имеющие свой целью именно поиск невесты (и наши брачные агентства грели на этом руки и будут греть), а вот зарубежные дамы в таких турах замечены как-то не были, они предпочитают решать свою проблему дома.Но, видимо, правил тут всетаки никаких нет. По крайней мере, если судить по бракам известных персонажей. Допустим, за наших спортивных звезд иностранки выходить считают незазорным. Полузащитник испанской «Сельты» и футбольной сборной России Александр Мостовой давно и счастливо женат на француженке Стефании.Младшего из хоккейных супербратьев Буре — Валерия, форварда «Флориды Пантерз», выбрала голливудская актриса Кэндис. Мама Буре на невестку не нарадуется и утверждает, что Кэндис «совсем как русская», что подтверждает и тот факт, что в свои двадцать семь лет Валера уже успел стать отцом троих детей. Нападающий «Нью-Йорк Айлендерс» Алексей Яшин тоже встречается с актрисой Кэрол Альт, которая, к слову, старше Алексея более чем на десять лет.Говорят, у них дело идет к свадьбе, во всяком случае, подобно «декабристке», Кэрол охотно ездит за своим возлюбленным на чемпионаты мира, когда Яшин надевает фуфайку сборной России и старается не пропустить ни одного матча чемпионата НХЛ с его участием. Если, конечно, съемок нет.[b]Отец готов был дочку удавить[/b]Занимательна история и еще одного известного хоккеиста, Александра Селиванова. Последний сезон он проводит в Европе, а раньше играл в НХЛ в «Тампе» и в «Эдмонтоне». Саша женился на дочери легенды канадского хоккея Фила Эспозито. Когда дочь Фила Эспозито представила папе своего жениха, бедолага Фил едва не лишился дара речи.В чем же юмор? Для этого нужно мысленно сделать довольно затяжную пробежку во времени.1972 год. Суперсерия СССР-Канада, великая война двух хоккейных держав, каждая из которых претендовала на звание лучшей в мире. И Фил Эспозито, устрашающий форвард сборной Канады, как же мы от него тогда натерпелись. Он не допускал даже мысли, что сборная с кленовым листком на свитере сможет проиграть. После первого матча, который был проигран родоначальниками хоккея 3:7, Канада впервые увидела слезы Фила Эспозито. Бесстрашный Эспозито, кулаков которого на площадке мог испугаться любой храбрец, плакал как ребенок, утирая слезы рукавом фуфайки: «Кто же знал, что русские окажутся так сильны?!» Канада в результате все же выиграла серию, выиграла почти чудом, с перевесом всего в одну шайбу, Эспозито забил Третьяку во всех матчах восемь голов и по праву мог считать себя одним из главным творцов этой победы. Победы в серии, признанной в Канаде на исходе столетия «главным спортивным событием ХХ века».Но все же надо было видеть ярость Эспозито, тычки и зуботычины, которыми он без счета награждал наших хоккеистов, чтобы с полной достоверностью вообразить себе его лицо, когда дочь Кэри вошла в комнату, держа за руку побледневшего от волнения Сашу: «Познакомься, папа...»Фил откинулся на спинку кресла, до конца еще не понимая смысла этой сцены. До него, конечно, доходили слухи о том, что его дочь проводит время с русским, но Эспозито лишь отмахивался: «Да бросьте, Алекс ведь, кажется, женат». Александр действительно был женат, в Москве у него остались жена и маленькая дочка, Кэри тоже побывала замужем, и у нее рос сын от первого брака, но...— Мы просто влюбились друг в друга, — вспомнит позже эту минуту в разговоре со мной Александр. — Причем это произошло как-то незаметно. Начнем с того, что именно Кэри, работавшая в клубе у отца, встречала меня в аэропорту, когда я прилетел в Америку. Я не знал по-английски ни слова, и Кэри повсюду сопровождала меня, помогая привыкнуть к незнакомой стране и незнакомому укладу жизни. Она ходила со мной в магазин за покупками, она помогла мне снять квартиру и потом всегда откликалась на мои просьбы, а их поначалу было множество.Постепенно я изучал язык, и мы стали говорить уже о многих вещах, доверять друг другу то, что не доверили бы, пожалуй, никому. И однажды я понял, что не могу без нее жить, и решился на непростое объяснение с женой.Не могу сказать, что жена поняла меня. Лена и ее родители приняли мою просьбу о разводе в штыки, не разрешали мне видеться с дочкой. Это было очень и очень тяжело, но, наверное, я никогда не пошел бы на это, если бы не любил Кэри больше всего на свете.Да, но что же сказал, узнав обо всем, Эспозито— Ну-ка подойди ко мне!Крепко стиснув пальцами руку Селиванова чуть повыше локтя, он заставил Александра смотреть ему прямо в глаза. И затем медленно, с нажимом произнес:— Тебе повезло, сынок (многозначительная пауза перед словом «сынок» — в удовольствии сверкнуть пусть и тщательно замаскированным, но все-таки ехидством Эспозито отказать себе не смог). Тебе повезло, что это случилось не в семьдесят втором. А то бы я дочь собственными руками удавил.О том, что было дальше, Фил Эспозито и АлександрСеливанов рассказывают по-разному. Но их рассказы при всей своей непохожести говорят, в общемто, об одном: зять и тесть явно пришлись по вкусу друг другу....Три с половиной года назад у Саши и Кэри родился сын. И как ни шумел Фил (больше, конечно, в шутку, чем всерьез), фамилию мальчишка носит русскую. Он уже вовсю лопочет поанглийски, но Саша старается учить сына и русским словам.Первым делом наполовину русский внук Фила Эспозито выучил, конечно, же «дедуля», чем регулярно выводит Эспозито из равновесия. Но ярость, разумеется, мало похожа на искреннюю. Русский и канадец. Они по-прежнему не готовы уступить друг другу ни пяди. Несмотря на то, что сейчас уже давно не семьдесят второй.[b]С веником за попугаем[/b]Особенное место знамают, конечно, браки с арабами и африканцами. Нет, я не хочу еще раз рассказывать истории о том, как девушка приезжает в мусульманскую страну, становится там обитательницей гарема, или муж, закончив учебу в Москве, ее бросает, или, как вариант, выкрадывает ребенка и тому подобное.Лучше расскажу случай нетипичный. В общежитии МГУ администратором работала женщина, чья дочь решила выйти замуж за африканского студента. Мама была в шоке, и когда жених пришел в белом костюме с букетом цветов делать официальное предложение, эта простая русская женщина, недолго думая, схватила веник и принялась охаживать жениха: «Только такого счастья нам не хватало! Надо же, и вырядился еще как попугай!» Самое интересное, что африканец не только не возмутился, а даже... обрадовался. Он решил, что это народный русский обычай, и с восторженным хохотом бегал по квартире, уворачиваясь от ударов мамы своей любимой. Понятно, что через некоторое время мама устала, и вот они уже мирно пьют чай на кухне и беседуют. «Я вижу, моя дочь тебя любит, — обреченно рассуждает женщина. — И я, наверное, ничего не смогу с этим поделать. Бог с вами, живите! Но прописывать я тебя не собираюсь. А вдруг вы разведетесь. И что же нам, эту несчастную двухкомнатную хрущевку разменивать?»Африканец все так же весело кивал, сверкая белозубой улыбкой: никакая прописка была ему не нужна, он даже, кажется, не очень-то понял, о чем речь. Живут они так уже лет восемь, родился шоколадный ребеночек, а теща со временем настолько полюбила зятя, что уже стирает ему носки. «У меня зятек самый лучший», — хвастается она соседкам, и совсем не кривит душой...
Общество
Американцы все купили заранее
[b]«Дикие игры на Диком Западе», «Самые грязные игры» — какими только эпитетами не наградили прошедшую Олимпиаду. Но на самом деле она была просто неинтересной. Стараниями американцев ее превратили в их «комнатную», «ручную» Олимпиаду.[/b]...Когда шведы проиграли в хоккейном четвертьфинале белорусам, вся Швеция рвала и метала от ярости. Тамошние газеты опубликовали состав своей сборной. Против каждой фамилии стояла сумма годового дохода данной хоккейной звезды, и дальше следовал вердикт: «Виновен!» Телефоны редакций, радиостанций и телестудий разрывались от возмущенных звонков болельщиков. Они требовали отобрать у хоккеистов шведские паспорта, особняки, пожизненно лишить их права возвращаться на родину и находили у журналистов самую горячую поддержку. Мы тоже могли бы составить такой список, где первыми номерами пойдут американский президент Джордж Буш и президент МОК Жак Рогге, который писал оскорбительное письмо Путину, обращаясь к нашему президенту «А. Путин», и при этом режиссировал травлей нашей команды. По-хорошему надо бы пойти еще дальше и аннулировать результаты этой Олимпиады. Ведь чаще всего они были известны заранее. «А на этих Играх с самого начала все было куплено», — открыто заявил форвард нашей хоккейной сборной Алексей Ковалев.Лариса Лазутина плакала после победного финиша на женской лыжной «тридцатке». И это были не слезы радости. Создавалось впечатление, что она уже все знала, знала, что несколько часов спустя ее дисквалифицируют. Знали это, кажется, и итальянки Перуцци с Бельмондо.Стефания Бельмондо как-то уж слишком бурно поздравляла Перуцци с серебром: с серебряными медалями так не поздравляют. За исключением тех случаев, когда вскоре после церемонии награждения они не переплавляются самым волшебным образом в золотые. Не секрет же, что на допинге всегда ловили и будут ловить не тех, кто его принимает, а только тех, кого хотят поймать.Сначала была злость. А потом захотелось как-то махнуть на все рукой. На самом деле это чувство начало зарождаться чуточку раньше — во время полуфинала мужской эстафеты по шорт-треку. Именно там произошел эпизод, полностью отразивший настроение этой Олимпиады.На последнем круге, в повороте, американца обходит кореец. Американец толкает соперника рукой, тот падает и получает, судя по всему, страшную травму: парень не смог встать, его унесли на носилках. И что же происходит дальше? Дисквалифицирована сборная Кореи, между прочим, олимпийские чемпионы Нагано! Корейцы в шоке, они не могут поверить собственным глазам, но им приходится покинуть каток.Я сознательно не упоминаю сейчас о том, что делалось по отношению к сборной России. Об этом все уже сказано. Кроме, может быть, одного. Есть вещи, которые откровенно поразили. На самом деле отмашку для всей этой травли, похоже, дало появление Елены Бережной и Антона Сихарулидзе на повторном награждении, когда канадцам Сале и Пеллетье отдавали выпрошенные ими медали. Этим как бы дали понять — с нами возможно все, и мы все примем. Президент Федерации фигурного катания Валентин Писеев позже объяснял: «Это было сделано, чтобы нас не засудили в танцах и в женском одиночном». Но нас поняли иначе и весьма энергично засудили. А последней каплей стал выход нашей делегации на церемонию закрытия Игр, который сопровождался похожим объяснением: «Хозяева Олимпиады — американцы, и мы не хотим их обижать».Остальное, пожалуй, мелочи. Но они довольно существенные. Поразил, в частности, олимпийский чемпион Алексей Ягудин, когда сказал, что «американки катались лучше Слуцкой», поразила его тренер Татьяна Тарасова в тот момент, когда говорила Илье Авербуху: «Илюшечка, ну признайся, на золото-то вы не катались!» Авербух хорошо ей ответил: «Татьяна Анатольевна, а кто катался?» Тарасова стушевалась и промолчала. Вторично поразила та же Татьяна Анатольевна Тарасова, заявляя, что, если бы во время выступления Ягудина в судейском жюри сидел русский, Алеша не стал бы олимпийским чемпионом. Понятно, если бы такое о нас говорили в Штатах, но когда свои топчут своих, это уже выходит за грань добра и зла.В общем-то, не хочется пинать Антона Сихарулидзе, которому и так досталось, но и ему не стоило на пресс-конференции говорить на английском, а в ответ на просьбу наших журналистов перейти на русский — огрызаться: «А вам я вообще интервью не дам!» Удивила, помимо всего прочего, и Валентина Матвиенко, начав объяснять что-то про методики, якобы нашими тренерами забытые, а по ним, дескать, весь мир работает, потому и обыгрывают нас.Кто же нас обыграл-то, позвольте спросить? Американцев остается только пожалеть, по-моему. Проталкивать образцово-патриотический сценарий «Мы остались Америкой!» они оказались не способны в честной спортивной борьбе. Вот тогда и взялись за нас. И вот тут началась трагикомедия. Потому что выяснилось, что Штаты со всеми своими миллиардами не смогли победить не самую богатую Россию, их хватило лишь на то, чтобы вырывать у нас из рук медали с помощью судей (как это было с Ириной Слуцкой и Ильей Авербухом с Ириной Лобачевой в фигурном катании, фристайлисткой Королевой, хоккеистами, которым в полуфинальном матче с американцами не засчитали шайбу), горе-врачей, снявших с эстафеты нашу лыжную сборную, а потом вторично «подтопивших» пятикратную олимпийскую чемпионку Ларису Лазутину в тот момент, когда она стала шестикратной.Должна была ведь и семикратной стать, если бы ей позволили выйти на эстафету. Ну да ладно. На самом деле чувство горечи при мысли об этом сменяется чувством гордости.Если нас можно одолеть только таким способом, то до чего же мы, получается, сильны...[i]Москва[/i]
Спорт
ЕВГЕНИЙ КАФЕЛЬНИКОВ: НЕ ДУМАЛ, ЧТО ПРИДЕТСЯ МУЧИТЬСЯ ТАК ДОЛГО!
[i]«Я почему-то был уверен, что в финале, как и в других матчах на Олимпиаде, будем играть только три сета, — откровенничал Женя. — Когда супервайзер предупредил меня об этом, я не помню точно, что подумал, но сейчас могу уже сказать: пять сетов гораздо лучше, чем три.И пусть я страшно устал, но так гораздо справедливее. В трех сетах можно выиграть случайно, а вот в пяти — почти исключено».[/i] [b]Кафельникову [/b]на Олимпиаде вообще понравилось, по его собственным словам, все, без исключения. В первую очередь, конечно, его победа, но это само собой. Понравилась церемония награждения: «Когда выигрываешь турнир Большого Шлема, чествование обставляется на порядок скромнее. Уж во всяком случае на пьедестал тебя не ставят, круг почета с российским флагом там не пробежишь, гимн твоей страны не играется. И, наконец, медалей там не дают».Да уж, можно поздравить Кафельникова с крещением медалью, а заодно и с множеством новых знакомств, которыми наша выдающаяся ракетка обзавелась в олимпийской деревне: «Поначалу я чувствовал себя там неловко. До сих пор у меня не было случая познакомиться с ребятами, выступающими за разнообразные сборные. Знал больше своих, теннисных людей. Конечно, встречался и с [b]Карелиным[/b], и с [b]Александром Поповым[/b], но с большинством наших звезд все же до сих пор не было случая пересечься. Поэтому и была в первые дни какая-то неловкость. Теннис по телевизору чаще показывают, поэтому меня в лицо все узнавали, а я терялся… Теперь все по-другому. У меня появилось множество новых друзей, они болели в Сиднее за меня, а я — за них. Ходил на гимнастику, на баскетбол, поддерживал ребят, как мог. И они мне своей поддержкой очень помогли. Я чувствовал это всей кожей во время финального матча с Хаасом, и очень не хотелось никого подводить. России очень нужны победы, и я рад, что одна из наших побед в Сиднее — моя».Рада и местная фотопромышленность: Кафельников сдал на проявку целый ворох пленок: «Я сделал в олимпийской деревне около двухсот фотографий. Буду смотреть их, вспоминать. Я, кажется, уже не раз говорил и сегодня лишний раз убедился, что прав: Австралия для меня исключительно счастливая страна.Когда-то, совсем мальчишкой, я дал здесь бой Сампрасу, и именно после того матча обо мне заговорили как о будущей звезде.Я выигрывал Открытый чемпионат Австралии. И вот теперь стал олимпийским чемпионом.Единственное неприятное воспоминание об Австралии — матчи Кубка Дэвиса в Брисбене, которые мы проиграли, но оно не может затмить все хорошее, что здесь со мной когда-либо случалось».«Если бы я проиграл Хаасу, не простил бы себе этого до конца своей жизни», — признается Женя. Хотя в третьем сете над ним пронеслась гроза: «Я не знаю, откуда у Хааса было столько сил. Он мог бы, по-моему, без видимого напряжения сыграть еще три сета. Томми показал сегодня лучший теннис в своей карьере — никогда еще на моей памяти он не играл так вдохновенно и зло. А я в третьем сете почувствовал себя настолько разбитым, что ко мне даже прибежал массажист и начал кормить меня витаминами. Я заставил себя играть через не могу, был на пределе, и если бы не выжал себя, как губку, позволил себе проиграть третий сет, исправить положение было бы очень и очень трудно. Отступив, я дал бы Хаасу именно ту уверенность, которой ему и не хватило для того, что бы у меня выиграть».Победа на Олимпиаде пришлась Кафельникову, по его мнению, как нельзя кстати и скрасила тягостное впечатление, которое оставил в его памяти сезон: — Теперь можно говорить о том, что этот год для русского тенниса выдался во всех отношениях сенсационным. В феврале я был первой ракеткой мира, а осенью ей стал Марат. Марат выиграл Открытый чемпионат США, я — Олимпиаду. А если сюда еще добавить серебряную олимпийскую медаль Лены Дементьевой, то о большем, кажется, и мечтать нельзя. До сих пор наши девушки заметно отставали от мужчин, а Лена доказала, что и они готовы стать лучшими в мире.За победу в Сиднее Жене полагаются 100 тысяч долларов.Для него это, естественно, не деньги, в то время как остальные наши чемпионы будут жить на свои призовые до следующей Олимпиады и ждут не дождутся, когда можно будет пойти за гонораром в банк. Поэтому Кафельников даже немного растерялся, когда его спросили, на что он потратит свои призовые, но быстро нашел достойную отповедь: — Да не важны мне деньги! Как вы не понимаете: я вы-играл Олим-пи-аду!!!
Спорт
ПОБЕДУ ИРИНЫ ПРИВАЛОВОЙ ПРЕДСКАЗАЛ КОЛДУН
[i][b]На фоне черной пропасти беззвездного неба пьяно шатало олимпийское пламя, а далеко внизу, на беговой дорожке, перед барьерным частоколом замерла Ирина Привалова. Она смотрела то вперед, на барьеры, то оглядывалась по сторонам, словно искала кого-то или что-то, или просто пыталась успокоиться, насколько возможно. Она еще не знала, что после финиша снова будет искать — теперь уже флаг, чтобы тут же сделать с ним круг почета.[/b][/i][i]Но это потом, сначала — кадры, достойные быть вмонтированными в «Женщину на грани нервного срыва» Альмодовара. Ирина слишком многое пережила, чтобы пробежать плохо. Три потерянных сезона, революционный переход из спринта в барьеры: — Я всего шестой… нет, подождите, седьмой раз бежала с барьерами. И только сегодня почувствовала себя при этом нормально.А раньше — что на чемпионате России, что в Монте-Карло — около получаса не могла потом ни дышать, ни говорить, ни ходить. В Монте-Карло после финиша я просто на четвереньках стояла.Знаете, я совсем не собиралась выигрывать. Хотела пробежать хорошо, чтобы не было стыдно. У меня в Австралии очень много друзей, они все на меня смотрели, и прежде всего перед ними не хотелось позориться. И перед Россией, конечно, тоже. Я думала: если будет хоть какая-нибудь медаль — уже неплохо. Но золотая!.. Мечтать о чем-то подобном я не решалась.[/i]Когда Ира почувствовала, что выиграла не совсем понятные и привычные ей 400 метров с барьерами? Как оказалось, несколько позже, чем мы, глядя на нее с трибуны. Она вырвалась вперед на последнем повороте, и сразу почему-то стало понятно, что [b]Привалову[/b] никто уже не догонит: — Нет, я поняла, что выигрываю только когда закончились барьеры и мы все кинулись навстречу финишным «клеткам».И вот тогда она, почти не дав себе отдышаться, подбежала к трибуне: «Кто-нибудь, дайте мне флаг, скорее!»: Легко уйти вперед так, что не догонишь, — это в стиле Майкла Джонсона, в лучшем его стиле. Я думала, тренеру и мужу Ирины [b]Владимиру Паращуку [/b]сравнение с Джонсоном понравится, но он, услышав, только переспросил: — Что-что? Джонсон? Да Ира лучше, чем Джонсон! [b]Валентин Балахничев[/b], президент легкоатлетической федерации, сказал мне, когда мы оказались рядом у заграждения, где вот-вот, возвращаясь с дорожки в раздевалку, должна была появиться Ира: — Медаль получила та, которая заслужила ее больше, чем кто-либо другой. Сколько Ира всего вынесла. Разрыв мышцы бедра, сложная операция в клинике Бурденко, где ей зашивали сухожилье.После таких травм нереально бегать гладкий спринт, а Ирина все равно попыталась в него вернуться. А когда поняла, что к Олимпиаде подготовиться не успевает и что там к тому же такая конкуренция — и здоровые с ума сходят, решила взяться за барьеры.Три потерянных сезона — так можно и совсем перестать верить.В себя, в синюю птицу, в справедливость. Но Ира — верила, а вместе с Ирой верили в нее и колдуны. Известный журналист [b]Евгений Богатырев[/b], когда мы уже возвращались со стадиона, поведал мне потрясающую историю, связанную с Ириной Приваловой, звездами, магией черной и белой одновременно. Получилось так, что к ним в издательство «Физкультура и спорт» еще перед Олимпиадой в Атланте забрел колдун или, если угодно, волшебник. И принес статью, в которой длинно рассуждалось о биоритмах и, в частности, упоминалась Привалова. Так вот, он утверждал, что день, когда Ирина Привалова начнет свое выступление в Атланте, для нее — худший в году. Что случилось — напоминать не надо.Ирине в Атланте крупно не повезло. И вот теперь, перед Олимпиадой в Сиднее, колдун снова вышел на связь. Вернее, его уже попросили выйти. Маг сказал примерно следующее: «26 сентября для Приваловой — снова худший день в году, уже 2000-м, а вот 27-е, наоборот, — лучший».У Богатырева не было возможности достучаться, дозвониться до самой [b]Ирины Приваловой[/b], а вот главного тренера сборной [b]Валерия Куличенко [/b]он нашел. Рассказал ему все: «После этого вы понимаете, что Приваловой 26-го на всякий случай лучше не тренироваться?» Куличенко принял конструктивное предложение абсолютно серьезно, и Ирина не тренировалась. После награждения главный тренер тут же бросился искать Богатырева, чтобы стиснуть журналиста в крепких мужских объятиях: «Брат, век не забуду!» Вот так — хотите верьте, а не хотите — как хотите.Я бы поверила, потому что даже ее величество погода стояла перед Ириной вчера по стойке смирно: — Благодаря дождю, барабанившему всю ночь, я очень хорошо спала, а когда вышла на дорожку — ни намека на встречный ветер, который, как известно, настолько коварен и безжалостен, что может спутать все карты.Вообще-то оставшиеся позади Приваловой барьеристки с великим удивлением слушали, когда она говорила, что ей все равно, какой ногой толкаться — правой или левой, поскольку барьерный бег ей так мало знаком, и разницы она не чувствует. А ведь среди тех, кого Ира обошла «гораздо лучше, чем сделал бы это сам Джонсон», была и свежедействующая чемпионка мира. Но я бы на их месте не очень удивлялась. На Олимпийских играх древности вслед за именем чемпиона обязательно объявляли имя его отца. О матери речь не шла, что тут поделаешь — матриархат остался в пещерах. А вот папа Ирины Приваловой — личность весьма и весьма знаменательная. В свое время он не побоялся подать в суд на самого Ельцина. Получилось так, что отец Ирины обратился в Администрацию президента с предложениями по экономическим реформам.Прошел год, а из Администрации — ни письма, ни открытки. И Привалову-отцу такое безразличие категорически не понравилось. Другой бы, может быть, проглотил обиду, промолчал. Но Анатолий Привалов совсем не таков.Иск — и Администрация Б. Н. — само внимание и любезность.А теперь еще немного мыслей вслух от Ирины Приваловой: — У меня уже есть одна медаль, бронзовая, времен Олимпиады в Барселоне, но тогда я была совсем юной и с такими большими амбициями, что никак ее не восприняла. А сейчас… сейчас совсем другое дело. Я прожила долгих три года как бы за кадром, и в этой ситуации было бы совершенно нормальным, если бы обо мне забыли. Только, как ни странно, у меня брали интервью так часто, что я только удивлялась: столько обо мне не писали, по-моему, и когда я активно выступала.Жаль только, что за одну небитую Ирину Привалову Россия получила двух битых. И кого — Светлану Мастеркову, двукратную олимпийскую чемпионку Атланты, которая здесь решила сосредоточиться на одной дистанции — 1500 метров и неожиданно сошла в первом же квалификационном раунде. «У Светы обострилась старая травма, — объяснил [b]Валентин Балахничев.[/b]— Последние две недели она металась, и мы метались вместе с ней: бежать или нет? Света решила попробовать и по ходу забега понять, сможет ли она бороться дальше? Оказалось — нет. Я сидел потом вместе со Светой в медпункте: спазм икроножной мышцы, страшная боль. На чемпионате мира 1999 года с ней было то же самое, тогда Света вышла на дорожку и выиграла, с болью, с затейпованными ногами. А сейчас — не смогла».Другой битый — [b]Юрий Борзаковский[/b], о котором сам [b]Виталий Смирнов [/b]сказал, что особенно на него надеется. Бегает свои 800 метров Борзаковский очень эффектно. Сначала отстанет метров на пять от основной группы и так проплетется весь первый круг, а потом начинает героическими усилиями догонять. Хорош он и перед стартом: есть на что посмотреть. Тут и целования креста, и молитвы в полный голос, и осенение себя крестным знамением.Одним только Юра Борзаковский плох. В Сиднее он уже успел получить прозвище «Интересный собеседник». Выиграл в своем коронном режиме полуфинал (победителя специально не стал обгонять, а, обняв за плечи, финишировал рядом — для тебя старался, публика!), в смешанной зоне сделал не менее красивый взмах рукой. В этом взмахе было что-то от дирижера: «Все интервью — после финала!» И финал был. В те времена, когда Борзаковский еще таким интересным собеседником не был, он говаривал: «Подведет меня когда-нибудь моя тактика!» Какое место он занял, даже говорить не хочется. И теперь шел по «смешанной зоне», не удостоив никого и словом.«Юру тоже можно понять, — давал интервью вместо Борзаковского Валентин Балахничев. — Расстроился. К тому же он очень стеснительный, а на него перед Олимпиадой обращали столько внимания, причем порой писали не совсем приятные вещи. Хотя, согласен, это не повод так себя вести. «Западник» никогда себе такого не позволит, как бы он ни выступил. Что ж, будем воспитывать. Но парень он все равно хороший, и будет жалко, если за поражение его начнут клевать. Почему же так получилось? Нет, тактика его как раз не подвела. Только он в финале ее немного изменил — и зря — у Юры было два варианта: если соперники побегут быстро, самому идти, не торопясь, но потом начать наращивать раньше, чем он обычно это делает. Или, как всегда, — догонять в последний момент. Юра выбрал первый вариант: догнал лидеров, но удержаться рядом с ними сил не хватило. Ничего, он очень талантлив, и запомните: следующая Олимпиада, даже две станут его Олимпиадами.У Борзаковского впереди еще две Олимпиады, а у великого борца [b]Александра Карелина [/b]их больше не будет. Да, в тот же самый день, когда так красиво выигрывала Ирина Привалова, Олимпиада в Сиднее дала России очередную страницу трактата под названием «Сумерки богов». Не того, классического, всемирно известного, а нового, альтернативного, пишущегося неизвестно кем и под чью диктовку. Молот судьбы, раскрошивший гениального пловца [b]Александра Попова[/b], штангистов [b]Алексея Петрова и Андрея Чемеркина,[/b] опустился всей своей тяжестью на очередную фундаментальную наковальню. На Александра Карелина, в последний раз проигрывавшего 14 лет назад. Сан Саныч проиграл американцу Гарднеру по имени (надо же!) [b]Рулон. [/b]Есть мнение, с которым, правда, не все соглашаются, что Карелина засудили. Один из арбитров уже дал решающий балл в пользу Сан Саныча, и тут между судьями начались споры и мышиная возня.После чего победа была присуждена Рулону. Тренер Рулона чисто по-американски заявил: «Рулон боролся лучше, а Карелин выглядел уставшим. Так что Рулон победил заслуженно, и судьи тут ни при чем». Амбициозное заявление, а что он еще мог сказать? Только почему-то занявший третье место белорус перед тем как встать на ступеньку пьедестала исполнил ритуал лишь наполовину. Демонстративно отвернулся от американца, когда тот протянул ему для рукопожатия руку и подошел к Сан Санычу. Чтобы его обнять.
Спорт
Босоногий кардинал
[b]Большой коротко стриженный человек, тяжело ступающий по паркету босыми ногами и кого-то тихо предупреждающий посредством мобильного: «Смотри, попробуй только обмануть меня, гадина!».Конечно же, это Аркаев, и разумеется, никто не думает обижаться на «гадину» на другом конце провода. Лишь смеется в ответ, как улыбаются все на «Озере Круглом», фабрике всемирных гимнастических грез, вот уже много лет, слушая сочные, но предельно искренние высказывания своего патрона. «Все, что ты за все эти месяцы наработал, сейчас уже в унитазе плавает!» — это тоже Аркаев: во время тренировки в мужском зале учит жизни кого-то из своих ребят.[/b][i]Из всех тренеров-китов советской эпохи, грузивших золото на вагонетки родины килограммами, на плаву сейчас только Аркаев.Давно на пенсии Бесков, умер Кондрашин, отошел от тренерских дел и президентствует в своем ЦСКА Гомельский, спрыгнул с больших рельс Платонов, да и Виктор Тихонов, уволенный из армии (хотя и не раздавленный), в последние годы только пытается вынырнуть из мутноватых воронок низших лиг.Сколько раз с Аркаевым пытались расправиться, он не просто выжил — продолжает выигрывать с той же регулярностью. Такое ощущение, будто его «Озеро Круглое», однажды остроумно названное Аркаевском, навсегда осталось во времени великих побед, и порой его обитатели даже не очень в курсе, какой политический режим сейчас за окном: не оттого, что из холла жулики вынесли телевизор, просто их это не слишком беспокоит.Вот и в прошлые выходные покорила Париж Светлана Хоркина, став там сразу четырехкратной чемпионкой Европы — в многоборье и еще на трех снарядах.— Она сейчас, кстати, здесь? — Свалила, — доступно объясняет Леонид Яковлевич.Свету принимает по случаю успеха губернатор Белгорода. Когда я говорю, что на «Озере Круглом» ничего не меняется, — я говорю и о воротах, с таким же скрежетом пропускавших еще машину Щербо, о стенах с облупившейся штукатуркой, открывающей рядок кирпичей, поросших травой, о полуразрушенных ступеньках. Ничего не поделаешь: радуясь аркаевским успехам, помогать ему особенно никто не спешит. Тренер обеих сборных, а еще и президент, он вынужден все тащить на себе. В том числе и зарабатывать деньги. Премиями здесь никто не обижен, а вот на ремонт «Озера Круглого» уже не хватает. Представляю, с какими зрачками смотрели бы на все это кинозвезды, которых Леонид Аркаев регулярно и с удовольствием обыгрывает. Но Аркаев ни на что и ни на кого не жалуется. Это не в его характере. Начать жалеть себя — значит проиграть.Сидим субботним днем в продуваемом весенним сквознячком зале. Только что закончилась тренировка. Аркаев, заставивший всех оставить туфли за дверью (ничего не поделаешь — такой порядок), заботливо подкладывает под босые ноги газетку.[/i][b]— Леонид Яковлевич, вы командуете гимнастикой так давно, что многие уже забыли, откуда вы появились. Олимпиада в Сиднее какой будет по счету? [/b][i]Аркаев смеется. Возможно, он уже и сам толком не помнит: [/i]— Хм… в шестидесятом году, кстати говоря, именно в «Вечерней Москве» вышла о молоденьком тренере Леониде Аркаеве заметка «Ему двадцать лет». В семьдесят втором я уже готовил к Олимпиаде Андрианова. Вот и считайте… Лос-Анджелес из-за бойкота мы пропустили… Получается… Седьмая.[b]— На прошлой Олимпиаде в Атланте ваши ребята стали олимпийскими чемпионами в команде. Время идет: ушел Воропаев, Немову хирурги с тех пор не раз штопали плечо… [/b]— Я бы не сказал, что команда, которая у нас есть сейчас, слабее той, что побеждала в Атланте. Напротив, по-моему, даже сильнее.Если не считать ухода Воропаева, то она практически не изменилась. Что же касается Немова, то со своими травмами Леша справился и не сдал ни капельки. А главное — все ребята стали взрослее и мудрее. Особенно этот год у нас получился очень удачным: прежде всего в плане тренировок. Так что я скажу больше: эта команда не просто сильнее, а намного сильнее той «золотой» четырехлетней давности.[b]— Тем более что ветеран Воропаев тогда, в Атланте, запаниковал, растерялся. Мне рассказывали, Алексей был просто вне себя, бегал то в одну сторону, то в другую: «Мы проиграли, это конец…». И пришлось изрядно потрудиться, чтобы его успокоить.[/b]— Да, когда кто-то начинает паниковать, особенно многоопытный ветеран, это всех сбивает с толку. Но с Воропаевым часто такое случалось, меня лично он своим срывом не удивил. А поскольку я его знаю давно, привести Алешу в чувство было несложно. Не только мне — всей команде пришлось его одергивать.[b]— Немов привез из Атланты шесть медалей. Правда, не все шесть были золотыми, как у Виталия Щербо в Сеуле. Однако это дало повод вовсю начать сравнивать Алексея с Щербо. Как вам кажется, Немов действительно второй Щербо? [/b]— Я не думаю, что вообще можно сравнивать Немова с Щербо. Хотя бы потому, что шестикратный олимпийский чемпион — величина особенная. Да, Немов тоже выиграл шесть медалей, но золотая медаль отличается от серебряной, а серебряная — от бронзовой. По таланту Алексей, я считаю, вполне может сравниться с Щербо. Другое дело, что сейчас в спортивной гимнастике наступила совершенно иная эпоха и вряд ли кому-то из современных звезд под силу сделать то, что удалось в Сеуле Виталию Щербо. Теперь на любом снаряде за победу дерется добрый десяток. Это же просто бой русских с кабардинцами за каждый балл. Каждый может стать чемпионом, а становится тот, кто буквально на капельку оказывается точнее в движениях. При такой ситуации, если в Сиднее кому-то удастся выиграть два «золота», это уже будет сенсация.[b]— По моему убеждению, Немов и Хоркина с каждым годом становятся все популярнее не только на помосте, но и на всевозможных светских раутах, куда их достаточно часто приглашают. Как вы лично к этому относитесь? [/b]— Я не запираю ворота базы на замок, когда им хочется выйти в свет, но и не могу сказать, что очень счастлив по этому поводу. Причастность к бомонду — это прекрасно, но, на мой взгляд, на первом месте остается все-таки работа. Довольно часто приходится проводить воспитательные беседы на тему «Вечеринки от вас никуда не уйдут. Но на то, что вы сейчас заработаете, вам придется потом жить достаточно долго, пока вы не найдете себе место в жизни после гимнастики». Иногда они перестают это понимать, но в конечном счете мне удается вернуть их с небес на землю.[b]— Вы в свое время не возражали, когда Света Хоркина решила позировать для «Плейбоя»? [/b]— Я не ханжа. Если ей захотелось себя показать и есть что показать — на здоровье. Для меня важно, чтобы работа не страдала, а от того, что Света немного попозировала фотографам «Плейбоя», не пострадал, по-моему, никто.[b]— Век в гимнастике, как известно, недолог. По всей видимости, Олимпиада в Сиднее станет и для Алексея Немова, и для Светланы Хоркиной последней? [/b]— Немов может отпахать и третью Олимпиаду, если у Леши будет, конечно, такое желание. Во всяком случае, сил ему хватит, я в этом уверен. А вот для Светы, скорее всего, Олимпиада в Австралии станет действительно последней.[b]— Несмотря на то, что они с Немовым ровесники и что Света только недавно так шикарно выступила в Париже? [/b]— В Париже Света выступила блестяще. Но сложность в гимнастике и так растет с каждым годом, а после Сиднея она, по моим прогнозам, вообще взлетит до небес. Боюсь, Света не сможет уже со всем этим справиться.[b]— Около года назад легендарная Ольга Корбут выпустила книгу с сенсационно-скандальными признаниями. В частности, о том, что тренер Кныш заставлял ее с ним сожительствовать. Кныш долго оправдывался… Кому из них вы поверили? [/b]— Корбут всегда была скандальной особой, когда она выступала за сборную СССР, я как руководитель делегации не раз сталкивался с ее норовом. Она могла выкинуть что угодно. Напивалась, исчезала так, что ее искали чуть ли не с собаками. Но вот мозги у нее были на месте — этого у Ольги не отнимешь. И то, что она именно сейчас написала такую книгу, меня не удивляет. В Америке ее стали забывать — значит, надо напомнить о себе. Ведь в семьдесят втором году Корбут стала настоящей героиней Америки. Ее с телохранителями возили по Штатам.Все улицы в цветах, девочки рыдали от восторга.[b]— Неужели вы к ней тогда телохранителей прикрепили? [/b]— Вот мне больше делать было нечего, только Корбут охранять. Телохранителей к Корбут приставили американцы. Сначала четверых, потом их осталось трое, после — двое, один. И под конец оставили вообще без охраны. Поняли, что уж с кем с кем, а с ней точно ничего не случится.[b]— И вот спустя почти тридцать лет Ольга Корбут поняла, что соскучилась по телохранителям.[/b]— Да, повторюсь, захотелось напомнить о себе. А как напомнить? Конечно, раздуть скандал, сделать несколько эффектных признаний. Достаточно неглупо, если вдуматься. Кстати, чем-то мне Света Хоркина Ольгу Корбут иногда напоминает.[b]— Хоркина тоже книжки пишет? [/b]— Нет, но тоже почти не знает равных в умении преподнести себя. История со съемкой для «Плейбоя» — наглядный пример. Между прочим, я в лучшем смысле сейчас говорю. Хоркина такая же умненькая, глупостей никогда в интервью не говорит. Да, а если вернуться к Корбут и Кнышу… Правда ли это? Вряд ли кто-то может знать на сто процентов. Я помню только, что Кныша уже обвиняли в чем-то подобном.[b]— Каждый из них, судя по всему, тот еще орешек.[/b]— Я не могу сказать, что Корбут была для меня каким-то особенно крепким орешком. Со мной она никогда не переходила грани — знала, с кем имеет дело. Если что, я могу и по голове дать. Не кулаком, конечно, а на словах. Но так, что мало не покажется. И потом, тогда же много было возможностей привести человека в чувство. Достаточно просто ненадолго сделать невыездным.[b]— Вы и сейчас кого угодно можете сделать невыездным. Разве нет? [/b]— А я такими методами вообще не действую. Даже если у меня с кем-то и случается конфликт, но этот человек нужен команде, — никогда от него не откажусь. Да сейчас и время другое. За счет чего мы живем? Прежде всего за счет коммерческих турниров. Не едешь на турнир — нет денег.[b]— А никто себе не враг.[/b]— Иногда получается, что враг. И приходится такие вещи объяснять не по одному разу.[b]— Леонид Яковлевич, я понимаю, что разнообразные медальные планы давно уже стали анахронизмом. Но внутри себя, я думаю, вы определяете некую планку… Что на Олимпиаде в Австралии будет для вас неудачей? [/b]— Если мы выиграем меньше трех золотых медалей. Если будет три — нормально. Пять? Вообще отлично.[b]— Подсознательно вы от кого прежде всего ждете чуда? От Немова, Хоркиной — это очевидно… [/b]— А я чудес вообще никогда не жду. Есть работа — плохая, хорошая. Есть ошибки в работе, которые на Олимпиаде становятся роковыми. А что такое чудо, я даже не знаю.
Спорт
Сбитые летчики
[b]«Над Испанией безоблачное небо» — если на секундочку позабыть, что значила эта безобидная с виду шифровка в конце тридцатых, то именно к ней в основном свелись комментарии большинства теннисных спецов после того, как Кафельников и компания провалились в четвертьфинальном матче Кубка Дэвиса с испанцами.[/b][i]Спецов понять можно и можно даже во многом с ними согласиться. Все-таки лучше Кафельникова с Сафиным у России все равно сейчас никого нет. Ну что толку оскорблять их, называть по привычке «непатриотами» или того хлеще? Зная самолюбие Жени и вспыльчивость Марата, легко представить, чем это закончится: их элементарным отказом играть за сборную.«Хотя у меня, честно говоря, внутри все закипает, — признается генсек ВТА Александр Каливод. — По коридору в Олимпийском комитете в последние дни ходить стало невозможно. Каждый второй не может удержаться, чтобы не «зацепить»: «Эх, вы!». Но эмоции — эмоциями, а умом я понимаю: «Ругаться бессмысленно. Что-то случилось с нашей командой и случилось не в это воскресенье, а гораздо раньше. И сейчас нам всем нужно прежде всего успокоиться и понять, откуда взялось это «что-то» и как быть дальше».Что-то случилось — да, именно так. В середине девяностых русские, всегда считавшиеся в теннисе «вторым сортом», вдруг сотворили нечто, от чего остановилось дыхание. То, еще не стершееся, оглушившее своей новизной и, главное, великолепием открытие — оно сейчас и заставляет так злиться, не дает покоя. Так проваливаться сначала с невразумительными австралийцами, а потом с не непосильными испанцами может кто угодно, только не мы. Не мы, у которых еще совсем недавно было девять героических чесноковских матчболов против Штиха, уже на следующий день ставших легендой. Не мы, наконец дождавшиеся «свою» первую ракетку мира Кафельникова, а потом и достойного партнера для него, молоденького Марата, от ракетки которого на «Ролан Гарросе» полегло смертью храбрых сразу несколько громоподобных авторитетов. Просто невозможно сейчас самим себе признаться, что «золотой век» России в теннисе укладывается в банальную брежневскую пятилетку.Я абсолютно согласна с [b]Александром Васильевичем Каливодом[/b], когда он говорит: «Я не утверждаю, что мы не имеем права проигрывать. Так, как мы проиграли в Штатах Агасси и Курье, проигрывать можно. Но так, как испанцам и австралийцам, все-таки нельзя».[/i][b]— Александр Васильевич, так что же, на ваш взгляд, произошло в Испании? [/b]— Произошло, по-моему, гораздо раньше. Сначала у нас было поражение в Австралии, и после него я, по правде говоря, подумал: это только эпизод. Все мы тогда отнеслись к поражению как к несчастному случаю, а надо было забить тревогу. Потому что в Испании все повторилось. Если в Австралии у нас были «неудачные», скажем так, высказывания Евгения Александровича Кафельникова в адрес Хьюитта («дескать, я этого мальчишку одной левой») и сравнивания тамошних кортов с «картофельным полем» («приличным теннисистам на таком корте играть не предлагают»), то теперь нам не понравился уже корт в Испании.[b]— Несмотря на то, что корт для всех одинаковый — и по ту сторону сетки, и по эту...[/b]— Вот именно. Не может же быть, что тебе впору галоши надевать, а над соперником твоим солнце светит. Можно согласиться, что покрытие для нас в обоих случаях было не очень удобным.Но, извините, Марат выигрывал в свое время турнир в Бостоне на «харде» у самого Грега Руседски — значит, может играть на таком покрытии. Да и Кафельников и на грунте, и на харде выигрывать способен.[b]— Тренеры еще говорили: с подготовкой не угадали. Кафельников сам еще перед началом матчей признался, что может показать только двадцать процентов своих возможностей.[/b]— Да, но время подготовиться было. И Женя, и Марат довольно быстро вылетели из турнира в КиБискейне. Марат в первом круге «освободился», Женя продержался чуть дольше. То есть у Марата было две недели, у Жени — полторы. У меня такое ощущение, что дело не в кортах, не в подготовке, а в... психологии, что ли. Возьмем Марата Сафина. Мальчик явно не в порядке в последнее время.Вспомните, как он начинал. Какого шороху навел на «Ролан Гарросе» два года назад, как измочалил в Кубке Дэвиса самого Курье, который сказал после игры с Сафиным: «Я об этом пареньке внукам расскажу!».[b]— А сейчас...[/b]— И что происходит сейчас: тот же Марат приезжает на Открытый чемпионат Австралии и в первом же матче получает штраф за... то, что практически не сопротивляется своему сопернику. Стоило ли лететь на край Земли, чтобы в первом же круге легко сдаться? Если плохо себя чувствуешь, если какие-то проблемы — не играй! Это мое личное мнение, но, возможно, Сафину нужно поменять личного тренера. А то испанец, который с ним работает, по-моему, недостаточно требователен к парню. Марат сам признавался: «Мой тренер даже голоса на меня никогда не повышает!». А юноша еще в таком возрасте, когда самому от себя что-то потребовать трудно. Кстати, смена тренера иногда дает сумасшедший эффект. Тот же Кафельников после того, как поменял Лепешина на Стефански, стал первой ракеткой мира.[b]— Ну а с Кафельниковым в таком случае что происходит? Мне кажется, он порой именно морально не выдерживает. Все-таки уже в двадцать лет стать главной ударной силой нашей сборной и после каждого случая получать самую большую порцию критики... И потом — безумный график его выступлений... Срывы просто неизбежны. И за то, что в Австралии начал перепалку с Хьюиттом, а в Испании постоянно ругался с судьями, — Кафельникова так костерили... А он, мне кажется, просто пытался «завести» себя, побороть опустошенность. Скандалы порой в этом очень помогают.[/b]— Что ж, а я, пожалуй, согласен. То же самое делал в свое время и Макинрой.[b]— Какие еще причины вы бы назвали? [/b]— Проблемы со скамейкой. Она у нас слишком короткая. Миша Южный? Да, молодой, талантливый парень. Но ему восемнадцать лет... С одной стороны — всего лишь восемнадцать. С другой — уже восемнадцать. Сафин в восемнадцать уже заявил о себе. Я уж не говорю о Беккере или Чанге, которые в этом возрасте уже были победителями турниров Большого Шлема. Андрей Столяров? Никак не может найти свою игру. Черкасов когда-то нашел, но потом потерял. И тоже не в силах пока поймать ее заново. Скорости не те, не та подача — не сравнить с тем, что сейчас показывают молодые, задиристые петухи.
Спорт
Владимир Шадрин: Я — главный тренер «Спартака»? Впервые слышу…
[i]В выходные по Москве пронеслась сенсационная весть: в понедельник в хоккейном «Спартаке» может быть назначен новый тренер. Была названа и фамилия: [b]Владимир Шадрин[/b].Вроде бы как соберется попечительский совет, послушает сегодняшнего главного Александра Якушева, который должен рассказать о том, почему «Спартаку» не удалось выбраться в суперлигу, выскажется на эту тему тренер «всего» «Спартака» Вячеслав Старшинов, а потом… Сегодня меня уже весь день с «назначением» поздравляют. А все, чем я могу ответить, — неопределенно пожать плечами.[/i][i]Потом якобы и поднимут вопрос о замене «рулевого». Причем, как следует из этого сообщения, «большинство членов попечительского совета» собираются проголосовать за отставку Якушева. Что же касается двукратного олимпийского чемпиона и бывшего партнера Якушева по звену Владимира Шадрина, то он «уже несколько дней появляется в расположении команды». Александр Сергеевич сейчас в Новогорске, готовит сборную России к чемпионату мира. Зато со свеженазначенным молвой Владимиром Шадриным связаться оказалось проще.[/i][b]— Владимир Николаевич, что вы на все это скажете? [/b]— Сегодня меня уже весь день с «назначением» поздравляют. Я ездил на футбол — невозможно подсчитать, сколько людей ко мне подошло. И все только об одном и спрашивают. Телефон звонит, не переставая. А все, чем я могу ответить, — неопределенно пожать плечами. Для меня и самого это стало поразительной новостью.[b]— Но как вы считаете — такое может случиться? [/b]— Понятия не имею. Со мной никто из руководства об этом не говорил. Наверное, если бы мне хотели действительно предложить этот пост, со мной бы поговорили.[b]— А вы действительно «уже несколько дней появляетесь в расположении команды?» [/b]— Да. Более того — я там уже несколько месяцев ежедневно появляюсь. А как я могу не появляться в «Спартаке», если я там работаю? Занимаюсь селекцией, подготовкой резерва, ветеранами.[b]— Вы ведь уже были однажды главным тренером «Спартака»… [/b]— Был пятнадцать лет назад — один сезон, а потом написал заявление об уходе. Александр Якушев тогда, кстати, работал у меня помощником.[b]— Какие у вас отношения с Александром Сергеевичем? [/b]— В принципе, нормальные. Когда мы вместе играли в «Спартаке» и в сборной СССР даже жили на сборах в одном номере. Недавно был, правда, эпизод… Меня в декабре хотели назначить одним из его помощников вместо тренера Борисова. Вернее, не то чтобы хотели назначить, а просто предложили Александру Якушеву такой вариант.В любом случае главный тренер — Якушев, и помощников, следовательно, он себе выбирает.Вмешиваться в это дело просто неэтично. Александр Сергеевич отказался. Сказал, что не может заменить Борисова мной, потому что у него «перед Борисовым есть моральные обязательства». Борисова, кстати, увольнять никто не собирался. Его хотели перевести на другую должность — как раз на ту, которую я сейчас занимаю… Но я на Якушева не обиделся. Отказался — его дело.[b]— А вы будете на совете, где будто бы должна решиться судьба тренера «Спартака»? [/b]— Конечно, нет... Там будут попечители, президент клуба, Старшинов, Якушев. Правда, не знаю, приедет ли Якушев из Новогорска. По идее, должен. Все ждут его доклада.[b]— Если вам и в самом деле предложат стать главным в «Спартаке» — согласитесь? [/b]— Не готов ответить на этот вопрос.
Спорт
Тот самый русский, который наорал на Бретта Халла
[b]Я думаю, в «Сент-Луисе» Виталия Прохорова помнят до сих пор. Помнят как «того самого русского, который наорал на Бретта Халла». Бретт Халл, помимо того, что он сын всемирно известной канадской хоккейной легенды Бобби Халла и (тогда) капитан «Блюз», — это еще и скрипучий голос, который слышался в раздевалке «блюзменов» до и после каждой игры. Когда Халл называл состав на игру, а после матча начинал разбор полетов, права ответной реплики не имел даже тренер.Лишь скрежет несмазанного халловского горла в «Сент-Луисе» мог изрекать истины в последней инстанции. Виталий не любит рассказывать эту историю.— Надоело.Прохоров вообще не любит давать интервью.— А смысл? [/b][i]Я могу описать «десять минут, потрясшие хоккейный мир», и сама. Сначала Виталику не понравилось, что Халл попросил его переодеть форму, в которой Прохоров собрался выйти на лед. Потом, на тренировке, стали выводить с каждой минутой все больше бесконечные цэ-у, которые раздавал направо и налево Халл.Халл цеплялся ко всем, в том числе и к русскому. «Факинг рашен», куда ты поехал? Возьми шайбу и вернись вон в тот угол». Команда следила за капитаном и новичком во все глаза. Видя лицо Прохорова и то, как он демонстративно прекратил тренировку и встал, опираясь на бортик, «блюзмены» почувствовали: назревает небывалое.Брендан Шенахэн, сам никогда не говоривший Халлу и слова поперек, подъехал к Прохорову и тихо сказал: «Я понял, что ты хочешь сделать. Я встану за твоей спиной, и будь спокоен: ни один «полицейский» тебе не помешает».«Блюзмены» вернулись в раздевалку на небольшую передышку.Расслабленно сели, тихо играла музыка. Прохоров поднялся с места и до упора повернул ручку «громкости» музыкального центра. Команда замерла.На своем неважном тогда еще английском Виталик, подойдя вплотную к Халлу, рявкнул: — Если ты еще раз попробуешь... Я тебя под лед закопаю... Я тебя просто уничтожу...Халл попытался вскочить.— Сидеть! Прохоровский окрик заставил его опуститься. Шенахэн не встал у Прохорова за спиной. Да это и не потребовалось. «Полицейские», на площадке стерегшие своего капитана как бесценную реликвию, даже не поднялись со своих мест. Наверное, прежде всего от шока. Закончив говорить, Прохоров отошел и снова убавил музыку. Тренер потом тихонько похлопал по плечу: «Я слышал, что произошло в раздевалке. Не переживай, все будет в порядке». Но тот же тренер буквально на следующий день объявил Прохорову, что его отправляют в фарм-клуб.[/i]Лично для меня этот сюжет созвучен с «Полетом над гнездом кукушки» Кена Кизи. Когда Макмэрфи ошарашивает своих сопалатников: «Вот сейчас подниму эту штуку, выбью ей окно и убегу отсюда». Под штукой подразумевается неподъемный агрегат, громоздящийся в душевой. Макмэрфи пытается поднять этот агрегат, вода начинает хлестать, как из брандспойта, лицо покрывается испариной. Бросает... Насмешки со всех сторон: «Ну что, не поднял, не поднял?» А Макмэрфи в ответ: «Но я хотя бы попробовал!» За точность цитат не ручаюсь, книга эта была прочитана мной еще в ранней юности, но вот смысл абсолютно точен. Никто в «Блюз», даже любимец местной публики Брендан Шенахэн, не решился осадить всех задергавшего придирками Халла. Это сделал Прохоров, в одночасье втоптав в пол свою карьеру, как ржавый цент.Потом у него, конечно, появился шанс вернуться. Но...— В одном из матчей я выбил плечо. Лопатка вылезла наружу, встала вертикально, напоминая вонзенный в спину топор. Состояние жуткое: в глазах темно, тошнота... Вылечился, в рекордные сроки вернулся на площадку. Мне снова выбили плечо. И так — пять раз.Если бы не стычка в раздевалке с капитаном «Блюз», если бы не выбитое пять раз подряд плечо, если бы он попал не в самый консервативный клуб в лучшей лиге мира, который меньше всего готов был к появлению там русских... Но что толку сейчас говорить об этом? Это давно уже не имеет значения. Ни для кого, включая самого Виталика.Я, может быть, и не стала вспоминать сейчас эту облетевшую некогда все газеты историю с Халлом, если бы не одна причина.Сегодняшний Прохоров не стал бы орать на Бретта Халла: — Я сейчас совсем другой человек.[b]«Хочу сделать пластическую операцию» [/b]В этом сезоне он, играя за «Металлург» и став вместе со «сталеварами» чемпионом Евролиги, даже ни разу не подрался: — Перестал, честно говоря, видеть для этого поводы. Зачем тратить свою энергию на какие-то ненужные вещи? Раньше я был слишком вспыльчивым и на каждый толчок отвечал толчком. А вот теперь даже не знаю, что нужно сделать, чтобы вывести меня из себя.О тех временах, когда Прохорова не надо было долго уговаривать скинуть перчатки, правда, напоминает сломанный нос: — Хочу сделать пластическую операцию...Говорит с улыбкой, трогая нос рукой. Вот и попробуй пойми: шутит или серьезно. Когда он изменился? Можно подумать, будто совсем недавно, ведь еще в прошлом году, когда Виталик играл в «Ак Барсе», на моих глазах его выгоняли за драку во время матча с «Динамо» в Лужниках. Да нет, грань между человеком, остро реагирующим на все, и человеком, чаще всего просто наблюдающим, проводится не так просто.По-моему, она начала вырисовываться после возвращения Прохорова из НХЛ, когда в Швеции, уже играя за «Ферьестад», он вдруг решил (показалось, почувствовал и почему-то через некоторое время поверил), будто смертельно болен, и заплатил десять тысяч долларов за обследование. А потом еще десять, поскольку врачи ничего не нашли.Когда Виталик рассказывал мне об этом, я подумала — он просто слишком переживал, что ничего не получилось в НХЛ. Ничего из того, что, наверное, должно было выйти, помня самое начало. Якушевский «Спартак» конца восьмидесятых — начала девяностых, бравший в союзном чемпионате медали и игравший както красиво и необычно — эстетично. Потом победа на Олимпиаде в Альбервилле. И буквально тут же приглашение в НХЛ: — Тогда, как ты помнишь, была сумасшедшая мода на русских.Сначала выиграли в Альбервилле, а через год Россия победила на чемпионате мира в Мюнхене. В НХЛ в девяносто втором, девяносто третьем и девяносто четвертом годах перебралось невероятное количество наших. Все клубы покупали русских, это было так престижно. Вот меня и позвали в «Сент-Луис». Нет, я не жалею, что попал именно в эту команду. Чувства, эмоции — это такая условная вещь. Вот, например, я выиграл Олимпиаду. Счастье, голова кружилась. Но разве до этого у меня никогда не кружилась голова? Разве до поездки в Альбервилль я ни разу не был счастлив? Был и точно так же. Поэтому, когда я объясняю историю с «Сент-Луисом», очень хотелось бы быть правильно понятым: было тяжело, но не тяжелее, чем во многих других ситуациях. В жизни между многими вещами стоит знак равенства, но люди часто просто не понимают этого. Для меня важно и интересно пережить как можно больше. А какие это будут переживания — хорошие или плохие...Я давно перестал делить. Для меня, повторюсь, не существует плохих переживаний. Есть просто переживания.[b]Уже пять лет не пьет ни грамма [/b]Виталик, наверное, один из самых необычных людей, которых я встречала, хотя мне как раз на людей необычных всегда поразительно везло. Я ни разу не видела, как он ест. Всякий раз, садясь за стол, отговаривается : «А я, кроме кофе, ничего не буду. У меня диета». При этом совершенно не пьет. По его собственному признанию, лет пять. Нет, Прохоров не «закодированный», как можно было подумать: — А я просто не понимаю, для чего мне нужно пить. Обычно люди пьют, чтобы расслабиться, снять какой-то стресс. А у меня нет никаких стрессов, я не знаю, что такое напряжение.В августе девяносто шестого, вернувшись из Швеции, лежа в Москве в больнице с заболеванием печени, Виталий решил уйти из хоккея. Отчасти из-за печени: — Врачи честно предупредили: «Вряд ли ты сможешь играть». Но дело даже не в этом. Я просто хотел изменить свою жизнь. И ушел. Стал заниматься бизнесом... Нет, громко сказано. Скорее, общался с людьми, пытался у них учиться.Это казалось мне нормальным.Ведь большие компании не открываются за один день. Надо сначала понять, что ты можешь, посмотреть, что и как делают другие, а потом делать первые шаги.Так прошел год, во время которого я потерял кучу денег. И заработал кое-что только под конец.Только этот заработок выглядел по сравнению с потерями очень смешно. Может быть, я бы и добился какого-то успеха. Но успел понять для себя совершенно четко: это не мое. А если не мое, надо уходить.В тот год он, конечно, играл в хоккей. Олимпийский чемпион, еще недавно чертивший коньками по площадкам хоккейной Мекки, выступал за команду второй лиги в Зеленограде. На открытых катках.— Все было нормально, только уши очень мерзли. Голов я там назабивал прилично. А передач сколько отдал...В тот год Виталик очень много читал. Пытался вникнуть в смысл разных религий. Ислам, буддизм, христианство: — Мне казалось, сумею найти что-то очень важное в каждой из них. Много расспрашивал своих родителей. Кто я, кто они? Заставлял их рассказывать чуть ли не обо всех, даже самых мелких событиях моего детства, а потом долго обдумывал то, что услышал. Особенно хотелось понять, как жить, но постепенно дошел до мысли, что этому никто не научит. Для себя я понял, что жить надо осознанно. Вот это, пожалуй, главное.Виталик ушел из хоккея неожиданно и так же неожиданно вернулся. И каково же было всеобщее потрясение, когда он вышел на лед в форме «Спартака». Потрясение — не оттого, что Прохоров снова в «Спартаке», а оттого, как он заиграл. «Единственное, что заставляет меня ходить на хоккей в этом сезоне, — Прохоров», — услышала я тогда от одного ветерана, который хвалит кого-нибудь не чаще, чем сам Прохоров дает интервью. Виталика тут же вернули и в сборную, выбрали там капитаном: — Я вернулся, потому что почувствовал: моя жизнь не изменилась. За тот год, когда я не играл, другими стали только декорации, а все остальное осталось прежним. Ради этого не стоило отказываться от хоккея.В 98-м в Швейцарии наша сборная с капитаном Прохоровым ничего не смогла выиграть. Как-то нелепо все получилось: проиграли невразумительным швейцарцам и в очередной раз остались без медалей. А вот дальше...Дальше описывать его приключения становится все сложнее и сложнее. В «Спартаке» не платили денег, и Виталик подался в ЦСКА. Но и в ЦСКА все оказалось не так просто: ЦСКА, пообещав поначалу Прохорову приличную зарплату, все тянул с ее выплатой, а заодно и с выплатой компенсации «Спартаку» за Прохорова. Все закончилось долгим бездействием, несколькими месяцами без хоккея, попыткой трудоустроиться в Швейцарии и, наконец, отъездом в «Ак Барс». После такой нервотрепки нормально играть было невозможно. И следующий чемпионат мира Прохоров пропустил.Александр Якушев не взял его в сборную. Отчасти потому, что Виталик играл явно хуже своих возможностей, и к тому же не исключено: тренер немного обиделся за его уход из «Спартака».— А что я мог сделать? Мне уже за тридцать, нужно зарабатывать деньги на будущее, ведь играть осталось не так долго. Конечно, когда я уйду из хоккея уже окончательно, я придумаю, чем мне заниматься. Но какое-то время придется жить на то, что заработаю сейчас.[b]«Прохоров, тебе заканчивать пора» [/b]Несмотря на местами прорывавшуюся вспыльчивость, Виталик всегда спокойно выстраивал отношения с тренерами: — Я работал с Якушевым и Юрзиновым, Тихоновым и Дмитриевым, с Майком Кинэном и Моисеевым. С Белоусовым... Я перечислил сейчас только самых известных. Вообще-то ни с кем из них у меня не было больших проблем.В том числе и с «Железным Майком», который, придя в «Блюз», выставил на продажу самого Бретта Халла, стал «наезжать» даже на Уэйна Гретцки, хотя уж с Гретцки не поладить, по-моему, просто невозможно — настолько сдержанный человек. Мы с Кинэном, кстати, встретились случайно два года назад, во время чемпионата мира в Швейцарии.Вдруг в толпе нашли друг друга глазами, он разулыбался, приветливо замахал. Подошел, поговорили чуть-чуть ни о чем. Встретились, словом, как очень добрые знакомые. Единственный, с кем у меня возник едва обозначенный конфликт, — так это с Юрием Моисеевым в «Ак Барсе» в прошлом сезоне. Он мне сказал при всей команде на тренировке: «Прохоров, тебе, по-моему, заканчивать пора». Я разозлился поначалу, а потом подумал: «Какая глупость — эти вспышки самолюбия. Пусть говорит, что хочет. Я не стану обращать внимания».Тем более Юрий Иванович Моисеев высказал свое субъективное мнение. В победоносном «Металлурге», выигравшем Евролигу в Москве, в финале против «Динамо» недолго думали, прежде чем позвать к себе Прохорова.А когда «Магнитка» во второй раз вышла в финал, Валерий Белоусов настолько поверил в своего форварда, что попросил сыграть недолечившимся после тяжелой травмы: — В одном из матчей меня сильно толкнули, и у меня произошел разрыв связок последней степени. После такой травмы как минимум полгода не играют. Врачи так и сказали: «Возможно, придется до конца сезона лечиться».Но я ответил: «Через два месяца буду на площадке». В Швейцарию, на финал Евролиги я приехал как запасной. И не думал, что меня поставят на игру. В день матча даже решил с утра по магазинам проехаться. Заказал такси, и уже на выходе из отеля меня перехватили: «Виталик, Белоусов тебя ждет, хочет поговорить». Отпустил такси, пошел. «Виталий, ты нам сегодня очень нужен. Я понимаю, у тебя тяжелая травма. Но может быть, сыграешь?» — спросил Белоусов. Конечно, говорю.Ну как в известной рекламе: «Надо так надо».[b]Вот и ладушки [/b]Прохоров, естественно, рисковал многим. Законы хоккея жестоки. Вот как сформулировал их однажды в разговоре со мной Павел Буре: «Если узнают, что у тебя болит нога, в нее тут же попытаются въехать. Если станет известно, что у тебя болит рука, — будут колошматить по этой руке до тех пор, пока она не отвалится». Если бы в лагере соперников «Магнитки» услышали, что Прохоров только поднялся с больничной койки...— Нет, они, к счастью, ничего не знали. Ну вышел игрок, и вышел... А что же касается риска, то я его просто люблю. Не знаю, чем была бы моя жизнь, если бы я не рисковал.А все-таки тяжело, наверное, так кочевать из команды в команду. Я уже перечислила длинный список прохоровских переездов последних лет: «Спартак», ЦСКА, «Ак Барс», «Магнитка»... И всего-то за два года. Но самое интересное, что приключения «блуждающего форварда» продолжаются.Следующий сезон Виталий Прохоров начинает в тольяттинской «Ладе»: — На самом деле не я кочую, а жизнь, если так можно выразиться, меня швыряет. Если бы в «Спартаке» платили, я до сих пор играл бы там. Если бы ЦСКА решил вопрос с моим переходом, я оставался бы в ЦСКА. Если бы в «Ак Барсе» по окончании сезона мне предложили новый контракт, я не стал бы никуда уезжать из «Ак Барса». Кстати, когда вышел на лед в свитере «Магнитки» в этом сезоне в Казани, фанаты устроили мне самую настоящую обструкцию. Каждое мое движение на льду проходило под аккомпанемент оглушительного свистка.Казалось, еще немного — и на лед полетят бутылки. Но я же не мог взять микрофон, остановить матч и сказать: «Господа, я хотел быть «Барсом», но мне никто не предложил остаться». Там вообще как-то странно все получилось. Моисееву тоже по окончании сезона ничего толком не предлагали. И вот получилось, что Юрий Иванович пошел в одну сторону, я — в другую, а команда — в третью. Так же сейчас и с «Магниткой» получилось. У команды поменялось руководство, изменилась финансовая ситуация, вот и ушло оттуда полсостава. Им оказалось не по силам содержать такое количество высокооплачиваемых игроков.На мой взгляд, перемены, конечно, хороши. Но не в таких дозах. Когда их столько — это опустошает. В душе что-то притупляется: — Да нет. Во всяком случае, у кого угодно, но только не у меня. Я люблю новые впечатления и всегда мечтал прожить как можно больше жизней за одну.Сейчас Виталик свободен, «Лада» протрубит сбор не раньше, чем через полтора-два месяца. На днях вот едет с женой и сыном на отдых в Турцию. А в это время Александр Якушев готовит в Новогорске сборную России к чемпионату мира в Питере. И снова без бывшего своего капитана. Никак, что ли, не может забыть ухода его из «Спартака» или просто не видит Прохорова в своей команде? Давно освоивший буддистское перевоплощение из активного участника в наблюдателя, Виталий Прохоров говорит об этом с неизменно спокойным выражением своих глубоких серых глаз: — Я предпочитаю не задумываться об этом, хотя не буду утверждать, что не хотел бы играть в сборной. Но какая-то обида, досада по этому поводу... Исключено. Я все время созваниваюсь со своими товарищами по «Магнитке» — Валерой Карповым, Максимом Бецом, которые сейчас сидят на сборе. Несколько дней назад заезжал к ним на базу в Новогорск. Встретился там, кстати, и с Якушевым. Очень тепло поговорили. Я желаю им победы...А все-таки, чтобы он ни говорил, лично мне кажется, что в Петербурге сборной будет не хватать одного из немногих олимпийских чемпионов, играющих сейчас в России. Быстрого, агрессивного нападающего, способного выйти на лед с тяжелой травмой и наорать на Бретта Халла. Виталия Прохорова.
Спорт
Коза зацепила Шумахера
[i]Невроз. По-моему, перед гонкой в Сильверстоуне это состояние было для многих формулических «конюшен» и пилотов знаковым. Нервничал [b]Шумахер[/b], потому что именно здесь, на повороте Stowe, год назад немец потерпел болидокрушение и сломал ногу. Все, кто видел кадры этой аварии, совершенно ясно понимали, что все могло закончиться для Шумахера гораздо хуже. Сознавал это и сам Шумахер: приехав в Сильверстоун снова, Шумми занялся изучением трассы вплотную.При этом он то и дело перезванивал офицеру безопасности ФИА [b]Чарли Уайтингу[/b], прося принять меры. Ведь именно на этом злосчастном повороте вылетел с трассы и бразилец [b]Зонта, [/b]который, в отличие от Шумахера, всего лишь поранил палец. Но и тут без везения не обошлось. Зонта мчался с достаточной скоростью, чтобы перелететь через барьер безопасности, а значит, поубивать папарацци, которые часто именно у этого барьера и устраиваются во время гонки. Если бы это случилось не во время тестов, на которые фотографы ездят неохотно...[/i]Можно себе представить, что творилось в душе у Шумахера после случая с Зонтой: «Думаю, причина случившегося с Зонтой в том, что поверхность гравия не была ровной, поэтому его болид и перевернулся. Хотя не могу не признаться, что обстоятельства этой аварии кажутся мне довольно странными. Обычно у нас не отказывают тормоза или колеса... Особенно меня взволновало то, что с ним произошло практически то же, что и со мной, и именно на том же месте. Зрители тоже были в шоке: они разбежались куда глаза глядят, когда увидели, что Зонта вылетел с трассы.Вообще я осмотрел перед Гранпри каждый поворот, и всякий раз, когда мне что-то не нравилось, сообщал об этом Чарли Уайтингу.В частности, я попросил поднять защитный барьер из покрышек у поворота Stowe на высоту стены, которая находится рядом с ним. А саму стену «вырастить» еще на полметра».Своим мнением по поводу случившегося с Зонтой делился и Мика Хаккинен: «Это ужасно. Судя по всему, Зонта на какое-то время потерял контроль над собой и, соответственно, над болидом».Пока Шумахер занимался исследованием трассы, Хаккинен с тревогой поглядывал на небо. Нет, он не молился господу Богу, интерес «летучего финна» к небесам носил не религиозный, а метеорологический характер. Как известно, в прежние годы гонка в Сильверстоуне проходила гораздо позже — летом, а на сей раз Гран-при Великобритании решили передвинуть на весну. Заупрямились янкитолстосумы, купившие себе местечко под формулическим солнцем под названием Гран-при США и начавшие тут же диктовать условия и перекраивать календарь под себя. Естественно, боссы «Формулы-1» пошли на это, поскольку от американских денег отказываться глупо. А пострадали, как часто бывает в таких случаях, пилоты. Погода в Сильверстоуне в это время обычно отвратительная: проливные дожди, не прекращающиеся порой неделями.«Я не в восторге от того, что может пойти дождь, — говорил в протянутые со всех сторон диктофоны Хаккинен. — Но мы должны быть готовы к этому. Хорошо хоть, что дует сильный ветер: по крайней мере, будет меньше брызг».«Что и говорить, гонка в Сильверстоуне в апреле — это ненормально, — поддерживал финна Шумахер. — Очень напоминает зимние испытания в Италии. Во время гонки нас всех подстерегает множество неприятных сюрпризов».Зато других гонщиков неприятные сюрпризы не сильно волновали. Эдди Ирвайн из «Ягуара», например, весело диджействовал на неделе в одном из ночных клубов Лондона: «О, у меня выдался напряженный денек. Сначала поторговал немного рубашками со своей символикой. Потом заехал на футбол, посмотрел матч «Манчестер Юнайтед» с «Реалом». Полагаю, после того, как англичане проиграли, меня не скоро в следующий раз пригласят на «Олд Трэффорд». Я оказался для «МЮ» неудачным талисманом. Ну а потом был ночной клуб…».Вовсю «ковал копейку» и юное дарование Баттон, которого в этом сезоне признали открытием «Формулы-1». Дженсон Баттон тоже гастролировал в ночном клубе Вест-Энда, где устроил показ...собственной линии одежды! Предприимчивый юноша заработал на этом, по некоторым данным, четыре миллиона фунтов стерлингов чистыми.«Я сейчас счастлив, как никогда, — признавался юный пилот «Уильямса». — Представляю, какое странное чувство меня охватит, когда я начну встречать на улицах людей, одетых в майки с моим именем. Мне кажется, таких людей будет немало. Я сейчас настолько популярен, что у многих возникнет соблазн походить в моей «шкуре».Ну что ж, сказал же в свое время один знаменитый писатель: «Только негодники скромны».Однако сам Фрэнк Уильямс, когда его просят высказаться о будущем Дженсона в его «конюшне», отвечает сдержанно: «Поживем — увидим. Пока я не могу сказать с уверенностью, будет ли Баттон выступать за «Уильямс» в будущем. Хотя, конечно, Дженсон превзошел все наши ожидания, но все равно ему нужно не раз доказать , что он этого достоин, и лишь тогда я сделаю выбор в его пользу».Но все же главными действующими лицами в Сильверстоуне должны были стать Шумахер, Барикелло и Хаккинен. Шумахер и Барикелло — как первый и второй номера в чемпионате, и Хаккинен — как самый реальный конкурент.Впрочем, если достать Барикелло для Хаккинена еще возможно, то Шумахер почти недосягаем. Накануне Сильверстоуна у Михаэля в активе было 30 очков против 6 Хаккинена.Перед гонкой Хаккинену ничего не оставалось, кроме как пускать в ход остроумие, отбиваясь от журналистов, наседавших с вопросами типа: «Мика, как вы себя чувствуете, отставая от Шумахера в чемпионате на целых 24 очка? Тяжело?». «Ну что вы! — живо откликался Хаккинен. — Совсем не тяжело!».Барикелло же сгибался под грузом подозрений, которые навесила на него пишущая братия. Это началось на Гран-при Бразилии, когда он не смог справиться с темпом, предложенным Шумахером и пилотами «Макларена».После гонки его спросили: «Не кажется ли вам, что у вашего товарища по «Феррари» Шумахера болид намного лучше?». Барикелло в ответ лишь пожимал плечами: «Не забывайте, что это была всего лишь третья моя гонка за «Феррари». Нужно время, чтобы привыкнуть к новой машине, ее особенностям, возможностям. А так...Поверьте, у меня нет никаких оснований полагать, что Михаэля команда обслуживает лучше, чем меня. Думаю, виноват пока во многом я сам. Нужно было лучше использовать бордюры: если бы я проходил их в одном стиле, машина бы просто летела по трассе. В Имоле надо заезжать на бордюры, иначе теряешь очень много времени. И потом ремень безопасности у меня был затянут слишком туго — я не мог свободно двигаться в кокпите».Доказательство того, что его болид вовсе не плох, Барикелло предоставил, заняв первое место в квалификации, опередив и Шумахера, и Хаккинена. Но на следующий день во время гонки случилось непредвиденное. «Макларены» Култхарда и Хаккинена вырвались вперед и пришли первым и вторым соответственно. Мало кто ожидал от них такого мощного наступления. А то, помимо «мафиозных» связей, в том числе с коза нострой, намекали даже на особые симпатии к «Феррари» президента ФИА Макса Мосли. Тот вовсю опровергает эти слухи: «Пусть грязные намеки останутся на совести того, кто их озвучивает. От себя же могу добавить, что нам невыгодно, чтобы какаято команда сильно вырывалась вперед, не оставляя остальным ни единого шанса. Я за чемпионат, который остается непредсказуемым до самого конца — за то, чтобы чемпион определялся в самой последней гонке. Такая «Формула» интересна всем — и телевизионным компаниям, покупающим права на трансляцию, и спонсорам, и зрителям».Оснований не верить Максу Мосли нет.Ведь президент не только говорит, но и действует. Не так давно он задумал революцию, которую эффектно назвал «перерезанием проводов». Эта революция прежде всего ударит как раз по чудокоманде «Феррари».Мосли хочет свести на нет достижения науки и техники, которые, по его словам «во многом делают за пилотов их работу». Например, электронный ограничитель скорости: «Пилот должен сам отслеживать свою скорость. Вообще с каждым сезоном все больше растет изобретательность команд. Раньше я думал, что все выкрутасы электронщиков находятся у нас под контролем. Но в конце зимы мы заметили, что это далеко не так. Я пока не буду называть эту «конюшню», но кое-кто участвовал в гонках на «нелегальном» болиде.Прежде мне казалось, что ведущим командам можно доверять, что среди них не может быть нарушителей, но я был слишком наивен. Почему я хочу «упростить» болиды? На мой взгляд, все выиграют, если в «Формуле» на первом месте останется талант пилота, а не технические разработки его команды, даже если эти разработки гениальны. Потому что если так пойдет и дальше, впору будет выпускать на трассу пустые машины.Думаю, уже сейчас любая «конюшня» может поучаствовать в эксперименте с гонкой без пилота: бортовой компьютер сделает все лучше живого человека. Но такая «Формула» никому не нужна.Ну что в том хорошего, если завтра команды начнут использовать электронное управление тормозами? И тогда вместо того, чтобы управлять болидом, пилоты будут просто нажимать кнопку перед вхождением в поворот, давая компьютеру задание нажать на тормоза в нужный момент и с нужной силой.Идея «перерезания проводов» не всем пришлась по вкусу. Один репортер даже поиронизировал над Мосли: «А не кажется ли вам, мистер президент, что вы хотите превратить «Формулу-1» в чемпионат мира по гонкам на колесницах?». Но Мосли трудно взять голыми руками: «Я не являюсь таким специалистом по колесницам, каким, судя по всему, являетесь вы».После чего под общий хохот Мосли сбросил маску большого начальника и без обиняков добавил, обращаясь к репортеру: «Когда же ты наконец поумнеешь, Джо?».Пилоты уже испробовали во время тестов в Сильверстоуне идею с «перерезанием проводов».Вот как прокомментировал эксперименты Шумахер: «Меня больше всего волновал ограничитель переключателя скорости. Ведь теперь надо будет все время отвлекаться и следить за скоростью, вместо того чтобы всецело сосредоточиться на трассе».Не упал в обморок от нововведений и Хаккинен: «Нас ждет не такой уж большой удар, как казалось поначалу».Мнение Эдди Ирвайна: «Многие волнуются, что мы теперь будем не так внимательно смотреть по сторонам на пит-лайне. Но я не думаю, будто это такая уж большая проблема. «Формула» просто готовится сделать маленький шаг назад, к тому, что было раньше».Не очень довольным остался Дженсон Баттон: «Болидом стало управлять намного труднее».Фрэнк Уильмс своего пилота не поддерживает, глава «Уильмса» двумя руками за перемены: «Управление болидом с помощью всемогущей электроники похоже на протирание лампы Алладина. Нужно ставить какие-то барьеры в гонке формулических «вооружений».
Спорт
Расколотый лед
[b]«Дыр-тим, ты поставила Россию на колени». Этот плакат выплыл из трибунной толпы в третьем периоде матча с белорусами. Когда наша сборная в очередной раз проиграла. Во время страшного (я отдаю себе отчет в словах, которые сейчас употребляю), действительно страшного для нас чемпионата мира, когда Россия только чудом не скатилась до игр «за выживание», такие плакаты всплывали на трибунах не однажды. Интернет распирало не только от потрясшего виртуальный мир электронного СПИДа «I love you», но и от отчаянных криков души вроде «Хорошо еще, что немчура не приехала. А то бы мы и им на День Победы проиграли».[/b][i]Сыпались на питерский лед рулоны туалетной бумаги и выпадали апельсиновые дожди, вынудившие ни в чем не повинных бедолагамериканцев слушать гимн своей страны в шлемах. Тренер янки, правда, нашел в этом положительный момент: «Помимо апельсинов, нам кинули еще и почти целую бутылку водки. Будет чем отметить победу!» Но нам при всем желании искать какие-то положительные моменты было невозможно. Нет, прошу прощения.Известный ас телеслова Владимир Перетурин робко попытался сделать это во время матча с белорусами: «А вот шведов в последний свой день здесь мы обязательно обыграем. Нам просто соперники до сих пор попадались несерьезные. Ребятам трудно было на них настроиться». Попытка получилась уж слишком робкой.А самое, пожалуй, удивительное то, что внятного объяснения трагедии, а это была действительно национальная трагедия, так никто и не дал. Во всяком случае, на мой субъективный взгляд, все, что прозвучало по этому поводу, выглядело как-то по-детски. Стандартный, с терпким запахом примитивности набор реплик, которыми нас усердно пичкают уже который год.[/i][b]Сорок миллионов из-за которых стоит повеситься [/b]«Молодежь плохо воспитали». Это, конечно же, насчет энхаэловских звезд. Мы уже не раз слышали нечто подобное, правда, в разных редакциях. «Они умеют играть только за деньги», и тому подобное. Конечно, свалить все на Буре, Каменского или Яшина сейчас удобнее всего.Кто-то догадливый даже услужливо подсчитал, что общий годовой доход звезд, которые были собраны в сборной России, — сорок миллионов долларов. После этих цифр включается наипростейшая логика, которая всегда без сбоев находит отклик в уме, сердце, легких и печени «среднестатистического», как говорится в таких случаях, россиянина: «Сорок миллионов долларов?! Повеситься можно! И после этого им две недельки за страну, которая их людьми сделала, клюшкой помахать жалко?» Да, это наверняка сработает для тех, кто не видел лица Павла Буре на последних минутах ничего, естественно, уже не значащего матча с белорусами: остановившийся, остекленевший взгляд. Взгляд, в котором было столько отчаяния и боли, что ошибиться в чувствах, которые испытывал в эти мгновения капитан сборной, было просто невозможно.Из лагеря сборной, отгородившейся от всего мира высокими заборами и свирепствующими на несколько километров в округе патрулями, доносились смутные слухи. Вроде того, что после празднования победы над «братом мусью» кое-кого в номера попросту принесли.Ну что можно на это ответить? Конечно, может быть, кто-то и правда не рассчитал с дозой и откупорил слишком много бутылок с горячительным по случаю первого на чемпионате мира триумфа. Но невозможно представить себе в этой роли ни Павла Буре, ни Валерия Каменского, ни Алексея Яшина, а ведь именно на них особенно надеялись тренеры.Именно эти трое были в и без того звездопадном составе нашей сборной самыми главными звездами.Дело даже не в каком-то высокоморальном облике каждого из них. А в том, что слишком многое было поставлено на кон. Особенно для Буре. Ни для кого не секрет, насколько он честолюбив: разумеется (и это абсолютно нормально), Паша мечтал стать таким же капитаном сборной и, если хотите, символом своего поколения, каким до него был Вячеслав Фетисов, а еще прежде Борис Михайлов. После Олимпиады в Нагано у Буре это фактически получилось. Тогда, в Нагано, Павел наконец прорвался сквозь жуткую черноту своих травм и слухов о связях с мафией, которыми заокеанские СМИ так упорно пытались подпортить его имидж.У Буре, подчеркну, было очень хорошее честолюбие, которого совсем был лишен Александр Могильный и которое недостаточно внятно оказалось выражено у Сергея Федорова. Его бывшие партнеры по тройке в ЦСКА и сборной СССР если раньше и могли как-то тягаться с Буре, то в последние годы остались далеко позади. За их голами-передачами за океаном уже давно не следят с таким ажиотажем, каким пронзен каждый шаг Буре по энхаэловским площадкам. По идее, для того чтобы стать действительным, а не условным преемником Фетисова для России, Буре нужно было ехать в Петербург и именно сейчас, когда чемпионат мира наконец проходит дома, доказывать, чего он на самом деле стоит. И доказать это для Паши было, наверное, не менее важно, чем 58 голов, забитых им в этом сезоне за «Флориду». А в том смысле, о котором я только что так длинно упомянула, даже более важно.Яшин? И здесь мотивация была сумасшедшей. После дыма от его сожженных портретов, в который окунулась минувшей осенью Оттава, после угроз фанатов засудить «забастовщика» (в их представлении — рвача, хотя ничего сверхъестественного Алексей от «Оттавы» не требовал: он действительно стоит тех денег, которые хотел получить от «сенаторов») Яшину обязательно нужно было ехать в Петербург и показывать там просто фантастический хоккей. К тому же не стоит сбрасывать со счетов и то, что в Петербург приехали его мама и подруга-киноактриса. И даже на минуточку забыв о чисто хоккейных вещах, нельзя забыть о нормальных, земных… Неужели Яшин мог бы по какой-то своей прихоти так позориться на их глазах? В случае с Каменским, наверное, пространные объяснения тем более не нужны. Легендарный олимпийский чемпион еще времен Калгари, обладатель Кубка Стэнли — потерять такую репутацию за каких-то несколько дней может хотеть только слабоумный. Каменский к таким не относится.Игорь Кравчук, другой почтенный ветеран, Андрей Николишин, всегда поражавший на площадке своей самоотверженностью даже в самых, казалось, малозначимых матчах, Сергей Гончар, Андрей Коваленко наконец… Никто из них не заслужил этих оскорбительных початых рулонов туалетной бумаги, сыпавшихся с питерских трибун.Конечно, можно вспомнить, что энхаэловцы далеко не так святы, как я только что попыталась представить. И что был у нас уже чемпионат мира в Вене четырехлетней давности, где собралось двенадцать заокеанских звезд, — рекордное количество, побитое только в Петербурге. И как, приехав из Вены и тут же подав в отставку, тогдашний главный тренер сборной Владимир Васильев намекал потом, насколько был разочарован, столкнувшись так близко с легионерами из лучшей лиги мира. И какой дым стоял от их загулов в венских отелях.Можно вспомнить и Кубок мира девяносто шестого, где сборная России тоже выглядела устрашающе только на бумаге. Но там, по-моему, были совсем другие истории. На Кубке мира команду сотрясали скандалы, вызванные противостоянием капитана Фетисова и теперь уже покойного президента федерации Сыча. Тренеры назначались и снимались, кланы, возникшие внутри сборной, если и прекращали палить друг в друга, то лишь для того, чтобы перезарядить винтовки.Что же касается венского чемпионата мира, то там вовсю, по свидетельству очевидцев, гусарившая по ночам команда дошла между прочим до полуфинала и не проиграла ни одного матча в основное время. Может быть, вечер кто-то и проводил в позе горниста, но на площадке на следующий день вставал уже в позу льва: билась команда так, что лишь случайность, невезение (настоящее, а не надуманное, как сейчас) помешали сборной России взять медаль. Пожалуй, Владимир Филиппович предъявил к себе тогда слишком суровые требования, написав заявление об уходе. Если бы Васильев сейчас так же сыграл в Петербурге, его бы всем миром просили остаться.[b]Темное дело с перетаскиванием чемоданов [/b]«Легионеры слишком устали после чемпионата НХЛ». Вряд ли и это можно признать аргументом, который выдерживает даже самую минимальную критику. Да, чемпионат НХЛ — испытание не для хлюпиков. Восемьдесят два матча, совершенно сумасшедших по своему напряжению, выдержать непросто. Когда мы говорили с Александром Якушевым два года назад (он только стал тренером сборной), он специально выделил этот момент, даже привел в пример Уэйна Грэтцки и Марио Лемье, которые именно по этой причине толком не смогли ничего показать на чемпионатах мира. Тогда я согласилась с Якушевым, но сейчас думаю иначе.В это же время в НХЛ вовсю идет Кубок Стэнли. «Филадельфия» выдерживает пять овертаймов против «Питтсбурга», сыграв третий по продолжительности матч в истории НХЛ, и там почему-то на площадке никто коньков не отбрасывает. У Кейта Примо находятся-таки силы затолкать победную шайбу в ворота в половине третьего ночи по местному времени. Вряд ли Павел Буре или Валерий Каменский уступают Примо да любому «летчику» или «пингвину» в выносливости.Да и при чем здесь сиюминутная выносливость Примо или, например, нашего Алексея Ковалева, или Дарюса Каспарайтиса, игравших за «Питтсбург»? Ведь главная кубковая рубка в НХЛ еще впереди и закончится она только в июне. И тот же Буре или Каменский, если бы их клубы не вылетели из великой войны за чашку сэра Стэнли, сейчас должны были играть гораздо более уморительные, чем чемпионат мира, серии, которые, кстати, выдерживал даже сорокалетний Слава Фетисов, дважды выиграв с «Детройтом» Кубок Стэнли.«Хоккеисты перессорились из-за денег и женщин». Даже обсуждать не хочется. Ну подняли жены и подруги хоккеистов шум из-за недостаточно «звездной» гостиницы, в которую их поселила федерация хоккея, ну перетащили они свои чемоданы в более респектабельный «Шератон». Ну возникло взаимное непонимание с хоккейными чиновниками на тему, кто должен оплачивать разницу в цене между номерами. Только вряд ли из-за нескольких сотен долларов кто-то всерьез поднял скандал.«Нужно было сделать команду из ребят, играющих в России». Это, надо заметить, хит среди всех причин петербургского кошмара, равного которому, как остроумно заметила наша самая уважаемая спортивная газета, «Питер не видел с 1917 года».В пример в связи с этим приводится Мюнхен-93, когда наша сборная в последний раз побеждала на чемпионате мира и когда в команде было всего три легионера из НХЛ. Но почему-то при этом забывают, что главными идеологами мюнхенской победы были все-таки не ребята, игравшие в России (при всем к ним уважении и ни в коем случае не умаляя их роли), а прежде всего Андрей Хомутов и Вячеслав Быков, великие ветераны, не уехавшие в НХЛ только из-за возраста, но которые тем не менее были способны наводить шорох в Европе. Именно Быков и Хомутов (кстати, один из немногих трехкратных олимпийских чемпионов в нашем хоккее наряду, допустим, с самим Третьяком) сделали в Мюнхене Россию командой на площадке и вне ее.Так что и этот лозунг состоятелен лишь отчасти.В прошлом году мы играли всего с одним энхаэловцем — Алексеем Яшиным. Конечно, так, как сейчас не опозорились. Была фантастическая победа над чехами со счетом 6:1. Но в то же время было и непопадание в полуфинал. Которое в Петербурге бы никак не устроило. Словом, полностью лепить команду из «аборигенов» и правда не стоило — в этом убедились и об этом говорили уже все тренеры, работавшие в последние годы со сборной.Но то, что хоккеистов из России должно было быть в команде намного больше, — очевидно. А то очень странно выглядит такой момент: «Металлург» два последних сезона становился чемпионом Евролиги, а в сборной в Петербурге не было ни одного «сталевара». Неужели, например, великолепный форвард из «Магнитки» Валерий Карпов, которого отцепили в последний момент, слабее того же Максима Афиногенова, нерегулярно, прямо скажем, выходившего в основном составе «Баффало» в чемпионате НХЛ? Нет, Афиногенова по праву называют восходящей суперзвездой, только в случае со сборной конкретная ситуация (в смысле состояние хоккеиста) на сегодняшний день определяет все.[b]Томагавк в спину Якушеву [/b]«Психологическое состояние тренеров сборной». Проблема с психологическим состоянием, скорее всего, была. Прежде всего у Александра Якушева из-за черной метки, которую вручили ему в «Спартаке» за два дня до чемпионата мира. Хоккеисты сборной рассказывали мне, что после известия об увольнении из «Спартака» на Якушева невозможно было смотреть. Это был не просто нож в спину, а самый настоящий томагавк. Можно обвинить в этом руководство «Спартака», но это, видимо, бесполезно: хоккей — прежде всего бизнес. И исходя из правил бизнес-игры, ждать в «Спартаке», возможно, действительно не могли. Нужно было не сходя с места начинать готовиться к следующему сезону.Но, я думаю, Александр Якушев как настоящий профи с этой проблемой справиться все-таки смог. Была, судя по всему, другая проблема, более серьезная. После Кубка «Балтики», который был нашей сборной блестяще выигран, Александр Сергеевич говорил о том, что ему удалось победить во многом вот почему: «Мы, тренеры, сумели переломить психологию ребят, играющих в сборной. Они считали, будто нет смысла убиваться в играх за сборную. На чемпионат мира все равно поедут другие. Те, что из НХЛ». Якушев дал им слово, что этого не произойдет, и сборная России побежала забивать и выигрывать. Легионеры, конечно, будут, обещал Якушев, но без передозировки: никого не вытолкнут из состава ради заезжей звезды. Однако произошло именно это.Боюсь, что не последнюю роль тут, как мне кажется, мог сыграть министр спорта Борис Иванюженков, лично отправившийся в Северную Америку договариваться с хоккеистами. Иванюженков хотел как лучше, и никто министра за его активность не упрекает, но… Якушев, боюсь, не искал всего этого звездопада. Он собирался, как и говорил прежде, действительно опереться на хоккеистов, выступающих в России, а заокеанских звезд добавлять по необходимости, искал разумный и максимально выгодный симбиоз. Конечно, главный тренер и не думал отказываться от таких выдающихся личностей, как Павел Буре. Но без кого-то другого вполне можно было обойтись.Для того чтобы не уступить давлению атмосферного столба (назовем это так) и встать в позицию вроде: «Я тренер-демократ… Как сказал, так и будет!», нужно обладать харизмой покойного Тарасова. Характер же по-европейски сдержанного Александра Сергеевича на необузданный нрав Анатолия Владимировича не похож. Александру Сергеевичу нужно было либо со скандалом срывать с себя тренерские погоны: «Раз вы такие умные, то сами сборной и руководите!» Либо, сжав зубы, идти до конца. Не с той командой, которую он изначально для себя видел, а с той, которую он, собственно, так и не успел увидеть и понять, что с ней делать.А ведь если совсем честно, то Якушев всего лишь озвучил наши собственные желания. И поплатится за это ушатом грязи и, видимо, недалекой уже отставкой.Говорят, хоккеистов сейчас склоняют к тому, чтобы они написали покаянное письмо. Но тогда каяться нужно не только им. Не мы ли с восторженным воплем вскидывали руки (будто забили уже в финале гол), слушая сводки новостей о том, что в сборную пожаловала очередная звезда? Не мы ли приклеили этой команде такой популярный в девяностые разноцветно-сверкающий лейбл «дрим тим», которую сами же теперь перекрестили в сами знаете что? Может быть, с памятью моей что-то стало, но не припомню как-то ни единого слова в защиту того же Валерия Карпова, когда того отцепляли от сборной, и ни полслова о том, что ребят из России в команде надо бы оставить побольше, как сейчас трубят на каждом углу.Остается понадеяться, что эта история чему-то научит, но пишу — и самой же становится смешно: сколько уже было разных историй, а они ничему, похоже, не научили.
Спорт
Харламов этого уже не видит
[b]На последнем чемпионате мира в Петербурге Владислава Третьяка назвали «Лучшим хоккеистом двадцатого века». Третьяк тихо сказал: «А я бы отдал этот титул Харламову».С того страшного августовского дня, когда на Ленинградском шоссе разбился «форвард №17», прошло почти девятнадцать лет. Трудно сказать, много это или мало. Я знаю только, что сын Харламова Саша, выйдя на лед в свитере ЦСКА все с тем же «харламовским» номером, увидел, как играл его отец, только попав в Штаты: все, к кому обращался Саша, прося дать записи с матчами тех времен, лишь озадаченно пожимали плечами. Знаю я и о том, что Саша сам стал отцом, назвав сына, как обещал сразу после свадьбы — Валерием.[/b][i]Все остальное уже из области чувств. Помоему каждый, читая что-нибудь о «форварде №17», ловит себя на ощущении, будто постоянно натыкается на ослепительный, но холодный мрамор легенд, за которыми с каждым годом все сложнее разглядеть человека: живого, настоящего, отделенного от выдумки. Валерий Харламов стал чем-то известным с детства и в известности этой постоянным — как памятник Пушкина на Тверской, часовые у Мавзолея, собор Василия Блаженного и бой курантов.Вполне естественным кажется помнить едва ли не наизусть, что......у Харламова в детстве обнаружили порок сердца, и врачи, узнав, что мальчик играет в хоккей, едва не сошли с ума от ужаса....Тарасов не разглядел в нем будущего гения и отправил на стажировку в далекое захолустье — Чебаркуль....забивая гол, он редко его праздновал, объясняя: «Чувства соперника тоже надо щадить»....в ответ на вопрос о первой шайбе удивленно улыбнулся: «Я не знал, что это пригодится... А то бы обязательно запомнил»....считал невозможным для себя играть грубо и когда однажды вспылил, ударив хоккеиста «Химика» Смагина, весь следующий день провел в поисках Смагина, чтобы попросить прощения....во время суперсерии СССР— Канада канадцы принесли чек на миллион долларов в раздевалку нашей сборной, пытаясь уговорить Харламова перейти в НХЛ ...били его нещадно, и как-то раз, не выдержав, он с дрожью в голосе спросил судью: «Почему вы часто смотрите на это сквозь пальцы?» А в ответ услышал: «А как еще они могут с тобой справиться?» ...родился и умер в машине Улыбка Гагарина — улыбка Харламова. «Харламовы рождаются раз в столетие».[/i][i]Даже договариваясь о встрече с Борисом Сергеевичем Харламовым, отцом Валерия, невольно помнила кадр, который обошел некогда все газеты: Борис Сергеевич крестится перед изображением своего сына...Какое же это было облегчение, когда Борис Сергеевич Харламов сел рядом за столиком уличного кафе, заговорил и наваждение тут же прошло.[/i][b]«Неужели вы не знаете, что Бога нет?!» — кричал маленький Харламов — Борис Сергеевич, вы можете лично для себя объяснить тот свой порыв? Когда вы перекрестились перед изображением сына...[/b]— Честно? Не могу... Это был именно порыв, такое не имеет объяснения. Мы ведь часто совершаем поступки под влиянием сильных чувств. Вот мама Валерки, которая, как известно, была испанкой, на его матчи ходила, может быть, всего несколько раз.Боялась, что от волнения с ней случится сердечный приступ. А когда все-таки приходила, с первой до последней минуты игры держала тайком комбинацию из трех пальцев. Ну вроде чтобы нашим гол не забили. И попробуй объясни, почему именно «фигу» — обычно же держат кулаки...[b]— А сам Валерий был верующим? [/b]— Какое там! Он же в советской школе учился. Сталин, Ленин в букварях вместо Бога. Кстати, он в Испании во многом из-за своего атеизма и не прижился. Ведь его маму совсем маленькой вывезли в Советский Союз. Помните, Сталин в связи с известными событиями в Испании перевез в СССР тысячи испанских детей. Потом времена изменились, и им, наконец, разрешили съездить на Родину. Как сейчас помню — теплоход из Одессы отправлялся. А я поехал их провожать. Конечно, со всех брали подписку о том, что они вернутся, но многие, разумеется, остались в Испании. Поехал с мамой и маленький Валерка вместе с сестрой Таней. Восемь месяцев они там пробыли, дети ходили в испанскую школу, с дедушкой познакомились... И вот в школе с Валерой случился конфуз.[b]— Там же один из главных предметов — Закон Божий...[/b]— Конечно! Валера же буквально на первом уроке откинулся на спинку стула и заявил на весь класс: «Неужели вы не знаете, что Бога нет?» Учитель его изо всех сил по рукам линейкой! Валерка упрямый — переходит на крик: «А Бога все равно нет!» Снова по рукам линейкой. «Твоя бабушка как молится?» А бабушка у Валеры православная. Валера показывает. Снова получает линейкой по пальцам.[b]— И что дальше было? [/b]— У Валеры по математике всегда были круглые пятерки. Он потом в Москве даже на математических Олимпиадах для школьников побеждал много раз. И вот в испанской школе учитель математики просто души в нем не чаял. Он подошел к моей жене и потихоньку сказал: «Не приживется в Испании ваш мальчик. Ваше дело, конечно, но лучше вам поскорее вернуться домой».[b]— А у вашей жены не было грешных мыслей остаться? [/b]— Да что вы! Ее там на радио пригласили, попросили выступить, провокационное письмо зачитать. Она — ни в какую. Конечно, страшные вещи происходили в Союзе, но моя жена всегда считала Союз родным. Знаете, как говорят: «Не та мать, что родила, а та — что вырастила». Не случайно мою супругу, которая работала, между прочим, на секретном военном заводе, едва она вернулась в Москву, тут же приняли обратно на работу. А многих вот не взяли. Там же следили потихоньку — кто как себя в Испании вел. Одна женщина обмолвилась: «Да нищета там, в Москве, страшная.Чтобы с голоду не умереть, приходится каждый день за город ездить, покупать яйца в деревне и на рынке в Москве продавать». Приехала она потом домой и осталась безработной.[b]— Но в Испании Валерию все же понравилось?[/b]— Еще бы нет! Дедушка там его на дорогой машине катал, в ресторанах угощал. А мы же в Москве скромненько жили. На обед — супчик простенький, картошечка.По городу — только на метро.[b]— А правда, что испанский дедушка Харламова был миллионером? [/b]— Преувеличение. То, что очень богат был — да. Свои судоверфи. Но его же, как говорится, раскулачили. Хотя если сравнивать с нами, то, конечно, даже после раскулачивания он был очень состоятельным человеком. Кстати, испанский дедушка был очень разочарован, когда Валера, уже став знаменитым хоккеистом, приехал к нему погостить. «Лучше бы ты был тореадором», — пробурчал дед. Но буквально тут же получил «по носу». Испанцы сняли документальный фильм к приезду Харламова в Испанию. И в первый же вечер показали его по ТВ. Дед посмотрел, гордо расправил плечи и совсем с другим выражением лица пожал внуку руку: «Да-а, насчет тореадора я погорячился»...[b]«В ночь, когда родился Валерка, меня... забрали в милицию» — О вашем сыне существует столько легенд... Попробую предположить, что вам и самому уже трудно порой разобрать, где правда, а где вымысел...[/b]— Почему же трудно... Давайте попробуем. Вот о том, что Валерка родился в машине «Скорой»... Фантазия это! И придумал байку сам Анатолий Тарасов, написал в книге «Три скорости Харламова».А меня подговорил: «Боря, ты уж извини... Для красного словца приплел. Только не выдавай меня, ладно?» Пока Тарасов был жив, я честно молчал, как партизан. А сейчас уже можно и нарушить слово, а? [b]— А что было на самом деле? [/b]— Все в порядке было. Когда у жены начались схватки, я отвез ее в больницу. А через пять часов она родила. Но случилась другая, не менее забавная история. Одеваться мне особенно было некогда, и второпях я накинул на себя шинель отца, в которой папа всю войну прошел. А в роддоме мне отдали одежду жены, я завязал ее в узел. Ночь, страшный, как сейчас помню, мороз. Метро уже не работало. И я пошел домой через всю Москву пешком. Вот и показался милиционерам подозрительным типом. В шинели, а не военный. Узел еще в руках какой-то — с женской одеждой. Не украл ли ее? И забрали меня в отделение. Я даже обрадовался, подумал: «Хоть в тепле до утра посижу. А там уже и метро заработает». В милиции выяснили все быстро, но до утра разрешили посидеть.[b]— В таком случае не могу не пройтись и по остальным легендам. Анатолий Тарасов действительно Харламова поначалу не разглядел? [/b]— Ну как можно было Валерку не разглядеть? Тарасов за мальчишками с первых шагов их в ЦСКА следил. Помню, они шли на тренировку, а Тарасов вставал специально у подъезда и за каждым наблюдал. Многих родители вели, форму и клюшки за них несли. И Анатолий Владимирович тут же на таких мальчиков начинал рычать: «Ты должен сам свою форму носить! А голы за тебя тоже папа будет забивать?» Валерка же мой, хоть и был маленького роста, сам на себе амуницию тащил. Хоть и едва не сгибался пополам под этим грузом. Я его переводил через дорогу, а у забора прощался: «Дальше сам, сынок!» Тарасов его за это хвалил: «А вот ты молодец. Как фамилия? Харламов? Из тебя что-то стоящее должно получиться!» — То есть мимо Харламова Тарасов никак не мог пройти? — Повторяю — никак. Помню, встречались в финале Кубка Москвы маленькие армейцы со спартаковцами. Но ребята эти были постарше Валеры. И вот у них заболел левый крайний. Валеру поставили на его место. Так он три гола забил! Все о нем знал Тарасов.[b]— Однако же в чебаркульскую «Звезду» Тарасов Харламова все равно отправил...[/b]— Ну отправил, чтобы жизнь медом не казалась. Считал, наверное, что место в ЦСКА надо выстрадать. А вызвать его оттуда, между прочим, хотел гораздо раньше. Но к Тарасову примчался «главный» чебаркульской «Звезды» с презентом: мол, будьте добры, оставьте у нас Харламова еще на несколько матчей. Очень нужно выиграть. Тарасов смягчился, оставил. Не из-за презента, конечно. Там не «Волга» была — самовар, по-моему. Кстати, до сих пор перед глазами Валеркино возвращение из «ссылки» стоит.Он у меня большой шутник был. И вот представьте: сидим дома с женой. Вдруг слышим скрежет ключа в замке. Выхожу в коридор, а в приоткрытую дверь тихонько так хоккейный баул въезжает. А Валеры не видно. Спрятался и толкает баул ногой.[b]«Форвардом №17» была увлечена Алла Пугачева — И все-таки ваш сын кажется едва ли не идеальным человеком. Отвечал на все письма, ни разу в автографе не отказал, ни с кем не ссорился...[/b]— В автографах — да, в основном не отказывал. Хотя — смотря кому. Помню, играли они с «Динамо». А Валерку мальчишки действительно страшно любили. Когда он был травмирован — сажал ребят в «Волгу» и часами по городу катал. Во дворе никогда не отказывался в футбол и в хоккей с ними поиграть. Они, завидев его машину, тут же окружали: «Дядя Валера, поиграйте с нами. А мы вам машину помоем». «Машину я и сам помою, — отвечал Валерка. — А играть сейчас приду». Толпа собиралась: Харламов играет! Некоторые приятели его не понимали: «Что ты вечно с пацанами возишься? Делать тебе нечего?» «Это не пацаны, это дети», — возражал Валера серьезно.[b]— Борис Сергеевич, вы о каком-то случае хотели рассказать.[/b]— Так вот, окружила его после матча с «Динамо» толпа мальчишек. И никого к Валере не пускают. Я пытаюсь прорваться — не могу. Валера заметил: «Ребята, ну отца-то моего пропустите!» Подошел, стою рядом. И тут какой-то парень лет тридцати, явно нетрезвого вида, тянет рваный, грязный клок газеты: «Распишитесь вот тут, а?». Валерка посмотрел на него: «Вы мне лучше бумагу туалетную принесите. Я на ней распишусь!» [b]— И это выглядит идеально. Ну хоть какие-то слабости у него были? [/b]— Ну как слабости... Хитрый он был. Испанец же — куда от этого денешься. Помню, мама перед игрой ему говорит: «Валер, после матча приезжайте с отцом домой. Я вам ужин вкусный приготовлю».Валерка поесть страшно любил. И вот жду его после матча, а он из раздевалки выбегает, под локоть меня и уводит в сторону: «Пап, скажи маме, что меня Тарасов домой не отпустил. Он, мол, только женатым разрешил уехать. А холостяков увез на базу». Ну ладно, так жене и передал. Что ж — сын молодой, погулять захотелось.[b]— А первую любовь его помните? [/b]— Да нет, честно говоря. До женитьбы у Валерки много девушек было. Звонили ему не переставая. Веселый, симпатичный — не мог не нравиться. Сотни писем ему приходили. Так он просил сестру читать: «Таня, я тебе доверяю. Чувствуешь по письму — хорошая девчонка, отложи для меня. Я отвечу». Даже молоденькая Алла Борисовна Пугачева ему симпатизировала.[b]— Серьезно? [/b]— Трудно судить, насколько серьезно. Я тогда работал в пионерлагере, и у нас репетировала Пугачева. Валера часто ко мне в гости приезжал. Алла Борисовна, смотрю, тоже заходить стала. Чайку попить, поговорить... И на Валерку с интересом смотрела. Но до романа дело не дошло. Валерка занят вечно был, да и встречался тогда, если не ошибаюсь, с какой-то девушкой.[b]— Он часто вам снится? [/b]— Очень часто... И сны всегда такие хорошие... Сын во сне чаще всего приходит ко мне мальчишкой лет 15. Летит на коньках с горы: «Па-а-па, лови меня, держи!» [b]— Понимаю, звучит странно, но у вас в день катастрофы не было никаких предчувствий? [/b]— Абсолютно. Причем ни меня, ни жены в Москве вообще не оказалось. И если я смог приехать достаточно быстро, то Валеркина мама в тот момент гостила в Испании. Она даже в квартиру нашу московскую вошла, еще ничего не зная: в поезде проводники специально выключили в ее купе радио.Боялись, что не переживет. А я до сих пор помню те кадры, которые были сняты на Ленинградке. Валера лежит на мокром асфальте как будто живой — ветер шевелит волосы. У него же повреждений никаких не было. Просто от сильного удара разорвалось сердце. Мгновенная смерть. Жена Ирина прожила буквально десять минут.[b]— А водитель, с машиной которого они столкнулись...[/b]— Я постарался сделать все, чтобы его не посадили. К нам потом домой приходил следователь — вызывать к себе не стал, боялся лишний раз травмировать. Мы с ним долго говорили, и я его просил: «Пожалейте этого человека. Он и так, наверное, больше за руль никогда не сядет. Вообще не знаю, как он будет после этого жить. Три смерти...» [b]— Получается, вы просили за убийцу собственного сына? [/b]— Но я же видел, что он нормальный человек и абсолютно ни в чем не виноват! Мокрое шоссе, отчасти перегороженное. Ирина была не вполне опытным водителем, они столкнулись.[b]— Говорят, на похороны Харламова пришло почти столько же людей, сколько на похороны Высоцкого...[/b]— Что вы, по-моему гораздо больше. Помню, погода была такая странная. Сначала шел дождь, потом засверкали молнии, и вдруг выглянуло ослепительное солнце. Тарасов сказал: «Видите, над Харламовым плачет даже Бог».[b]— Вы можете его представить себе сегодняшним, пятидесятилетним? И кем бы он был сейчас, как вы думаете? [/b]— Тренером. Обязательно. И очень хорошим.[b]— Тренером сборной смог бы стать? [/b]— Только не главным, помощником. Очень уж характер у него был мягкий. Из таких главные не получаются. Валера, кстати, это знал.[b]— Знаете, у Розенбаума есть песня: «А Ромка этого уже не видит». Там эта фраза повторяется лейтмотивом, только смещаются акценты. И в какой-то момент звучит: «Как хорошо, что Ромка этого не видит». О чем вы можете сказать сейчас: «Как хорошо, что...»? [/b]— ... Валера этого не видит? Так сразу и не ответишь... Хорошо, что последнего чемпионата мира он не видел. Где наша сборная и белорусам, и латышам и швейцарцам проиграла... Валера очень переживал бы и за ребят, и за Сашу Якушева, с которым вместе в сборной играл.Что еще? Ему с его характером сейчас вообще было бы очень трудно. Он у меня был романтиком, а теперь в России многие живут по волчьим законам. Валерка бы так не смог...
Спорт
Маршал несуществующей армии
[i][b]Виктор Тихонов [/b]вечно куда-то спешит. По телефону с ним невозможно поговорить больше десяти минут.А встретив где-то на хоккее, приходится изрядно потрудиться, чтобы протолкнуться сквозь неизменно окружающую мэтра толпу.«Так вы теперь полковник в отставке?» — заметил кто-то злорадно Виктору Васильевичу после увольнения его из армии. Тихонов взглянул на «умника» и без всякого пафоса ответил: — Но в хоккее-то я генерал...[/i]Не перестаешь удивляться тому, что он успевает бывать на всех матчах, а каждому, кто подходит, умудряется уделить время. Очень общителен, обязательно с доброжелательной улыбкой. Но по-настоящему «заводится» только когда речь идет о хоккее. Только о хоккее.Мне рассказывали: его жена не однажды жаловалась, что любое застолье дома обязательно сводится к разговорам о хоккее. Гостям иногда хочется пообщаться и на другие темы, но с Виктором Васильевичем этот номер не проходит. Никогда не слышала о том, будто есть у Тихонова какое-нибудь хобби — даже самое банальное: рыбалка или, например, охота. Он даже машину не водит и никогда, кажется, не водил. Каждый день Тихонова — как навсегда установленный ритуал. Ранний подъем — позднее возвращение. Прогулка утром и вечером с собакой между домами на Большой Грузинской одним и тем же маршрутом, который не менялся уже много лет. При всем этом он до сих пор может похвастаться работоспособностью и выносливостью Наполеона. Виктор Васильевич признался мне как-то, что никогда не спал больше трех часов: «Жалко тратить время на сон.Ведь ночью столько можно успеть прочитать!» Поэтому порой так трудно было угнаться за ним помощникам, которые, к слову, всегда были гораздо моложе.Один из тренеров, работавший с Тихоновым, вспоминал в разговоре со мной, что ложился спать на базе уставшим настолько, что едва добирался до постели, а ночью мог быть еще разбужен Тихоновым: «Ну как ты можешь столько спать? Послушай лучше, что я только что придумал!» Впрочем, Тихонов как-то открыл мне свой секрет: — Да, ночью я почти не сплю.Зато днем, как кошка, использую любую возможность, чтобы вздремнуть. Закрываю глаза, когда еду в машине, могу откинуться на спинку кресла, когда остаюсь в кабинете один. Мгновенно засыпаю в самолете. А поскольку при моей работе приходится постоянно ездить с командой по стране, таких возможностей — сколько угодно.Наверное потому и остается Виктор Тихонов одним из самых титулованных тренеров в мировом хоккее. Тихонов растворился в своей работе, но работа не всегда платила ему тем же.Сейчас это странно звучит, но в советские времена даже за «серебро» Тихонову устраивали в высоких кабинетах такую выволочку, что мало ему не казалось.Знаменитый защитник Алексей Касатонов не может забыть случай, как однажды после такой вот головомойки Тихонов вернулся в ЦСКА: — Виктор Васильевич был бледен, как полотно. И шел какой-то неуверенной походкой, держась за сердце. Мы со Славой Фетисовым стояли у раздевалки. У тренера хватило сил лишь на то, чтобы подойти к нам, опереться на наши плечи, буквально повиснув на них, и прошептать одну-единственную фразу: «Ребята, за что они меня так? За что?..» Нагрузки, которые он всегда взваливал на своих звезд, были такими же непомерными, как те, которые он раз и навсегда, решив стать тренером, взвалил на себя. Рижское «Динамо», где Тихонов обратил на себя внимание и был вызван на мостик великого ЦСКА и сборной СССР, многие тогда называли «Лабораторией смерти». Застонали и тогдашние армейские звезды, начав с приходом Тихонова поднимать штангу столько раз, сколько никогда до той поры не поднимали. Но время и, можно сказать, сама жизнь заставили противников Тихонова умолкнуть. Вот что говорит Касатонов, который прилетает из НьюЙорка в Москву всего на один день только ради того, чтобы 4 июня поздравить своего бывшего тренера: — Да, за эти нагрузки Виктору Васильевичу доставалось не раз. Но посмотрите, мы не только от них не умерли, но и оставались на площадке неприлично долго. Фетисов играл аж до сорока лет, причем уже на пороге пятого десятка выиграл два Кубка Стэнли вместе с «Детройтом». Игорь Ларионов вообще играет в «Ред Уингз» до сих пор.Да и я ушел в тридцать семь — еще какой солидный возраст.Могу подтвердить слова Алексея уведенной собственными глазами сценкой. Последний сезон Касатонов, вернувшись из НХЛ, решил отдать родному ЦСКА. Защитник, который теоретически мог быть отцом многим из своих партнеров, пробегал круг на тренировках перед сезоном быстрее всех в команде. Я уже не говорю, что и спиной вперед быстрее всех катался.Когда в девяносто втором после поражения на чемпионате мира Виктора Тихонова сняли с должности тренера сборной, эта отставка была обставлена с такой помпой, словно провожали целую отжившую себя эпоху со всеми ее набившими оскомину анахронизмами. И никто не хотел слушать, что в год, когда была выиграна Олимпиада, даже непобедимая советская сборная могла оступиться на чемпионатах мира. И будто бы все шло к тому, что Виктора Тихонова спровадили правильно.Тут же на чемпионате мира в Мюнхене победил со сборной России Борис Михайлов. Но дальше... Семь беспросветных лет. Исключение — Олимпиада в Нагано двухлетней давности.Но именно исключение.После очередного поражения к Виктору Тихонову в кулуарах чемпионата мира почему-то с особенным рвением бросались журналисты. Он поможет, он объяснит. И Тихонов объяснял своим тихим голосом, почти не разжимая губ, причем всегда деликатно, стараясь не задеть проигравшего тренера. Правда, однажды объяснил мне просто и доходчиво про очередного своего «наследника», не сумевшего выиграть: — Им всем хочется сборной порулить. И это вполне понятно, красиво же звучит: «Главный тренер сборной страны». Выше некуда. Выше только звезды. А вот держать в руках этот руль так больно... Поэтому чуть что — они его бросают. Потому что нужно падать — но держать, плакать — но держать, умирать — но держать.Я спросила как-то у близко знающего Тихонова тренера: «Почему же Виктор Васильевич в НХЛ не уехал, когда весь наш хоккей развалился?» И услышала: «Ну он же языка не знает...» А мне кажется, выучить язык для Тихонова было бы намного проще, чем пережить то, что случилось с ним в девяностые годы. Я говорю даже не о разоблачениях в газетах, от каждого из которых Виктор Тихонов, при всей своей чувствительности к любому мимоходом сказанному слову, на несколько ночей переставал спать даже те три часа, которые отмерял всегда для себя.Я говорю об увольнении из армии, которое устроил ему четыре года назад начальник ЦСКА Барановский, о бесконечных судах. Когда на его пути в родной Ледовый дворец ЦСКА непроходимой стеной встало выставленное Барановским оцепление. И молоденькие солдатики, не решаясь смотреть Тихонову в глаза, бормотали: «Извините, Виктор Васильевич, пропускать вас не положено... Но... дайте, пожалуйста, автограф!» В чем его тогда только не обвиняли! Временами атака на Тихонова в те дни начинала напоминать заседание Клуба Веселых и Находчивых. Вдова Всеволода Боброва, например, поспешила пригвоздить мэтра к позорному столбу за то, что тридцать лет назад жена Тихонова продала ей туфли за семьдесят пять рублей, хотя стоили они, по имевшейся у вдовы информации, всего тридцать.И наконец о самом, наверное, для него невыносимом.Падении в низшую лигу со своей образованной на осколках ЦСКА командой под названием «ХК Москва». А Тихонов держится все так же прямо и со спокойным достоинством, как если бы до сих пор стоял на капитанском мостике того своего легендарного ЦСКА, а не этого, далеко за кордонами суперлиги: — А вот когда вы, журналисты, переходите из более известных газет в менее известные... Неужели вы начинаете работать хуже? Тренер мог бы давно уже занять комфортную тахту свадебного генерала, с умным видом раздавать ценные указания, поучать всех. И никто бы не посмел шептаться ему вслед: «Ну где он сейчас, этот Тихонов хваленый? В какой лиге, с какой командой?» Однако Виктор Васильевич выбрал для себя роль самую, наверное, черную и неблагодарную. И носит ее словно королевскую мантию. Не ожидая восхищения, не прося признания. Это вовсе не значит, повторюсь, что он не знает себе цену. «Так вы теперь полковник в отставке?» — заметил кто-то злорадно Виктору Васильевичу после увольнения его из армии. Тихонов взглянул на «умника» и без всякого пафоса ответил: — Но в хоккее-то я генерал...Вообще пунктуальность Тихонова и постоянная потребность записывать свои наблюдения и мысли в блокнот у многих вызывают порой нестерпимое желание поиронизировать. Помню, летели мы как-то в самолете с чемпионата мира с одним знаменитым в прошлом хоккеистом. Виктор Васильевич сидел от нас через проход и что-то, как обычно, писал в блокноте.«Интересно, что он там пишет?» — спросила я у своего соседа.Мой сосед сделал серьезное лицо: — А все! Помню, когда я играл в сборной СССР, мы с партнером сели за спиной у Виктора Васильевича и тоже стали обсуждать его записи. Я не выдержал и заглянул ему через плечо.Смотрю, там написано: «Сзади сидят такие-то и понять не могут, что я все время записываю».А кроме шуток — Тихонов действительно не умеет работать хуже. И каждый раз после поражения сборной, когда начинает обсуждаться очередной кандидат на роль «главного», первой всплывает его фамилия.Вот сейчас, накануне своего семидесятилетия, чем, вы думаете, занимался Виктор Васильевич? Составлял списки приглашенных гостей, примерял новый костюм? Я специально позвонила Тихонову, чтобы узнать.Ответ великого тренера не потряс меня до глубины души. Виктор Тихонов готовился к докладу: именно ему поручили создать комиссию по «расследованию» причин провала сборной в Петербурге.
Спорт
«Спартак» — «Локо»: кто кого?
[b]Когда по весне на приблизительно зеленоватых залысинах наших футбольных газонов только зашуршал мяч, всплыли первые робкие разговоры: «Локомотив» может побить «Спартак», вполне может... Разговоры были робкими, и робкой, при всем восхищении Юрием Павловичем Семиным и его железнодорожной бригадой, была апрельская попытка утвердиться в статусе «фаворита номер два». Та весенняя ничья, хоть Семин по всем законам шоу-жанра и называл ее без пяти минут победой, эффектно костерил судей («С таким судейством «Спартак» и чемпионом мира мог бы стать!»), с кинематографической экспрессией выскакивал к кромке поля, чтобы поговорить с защитой, полузащитой, нападением, а заодно и с Господом Богом...Она была всего лишь ничьей — с оттенком скорее спартаковского поражения, чем локомотивской победы.[/b][i]Но для «Локомотива», именно для «Локомотива», она была победой. Победой над самим собой. После был взятый вот на этом дыхании кубок и послекубковый кризис. Продажа лучшего, пожалуй, футболиста России Алексея Смертина, словно бы символизирующая отказ от чемпионских амбиций.Все это говорило о том, что «Локо» уже созрел для того, чтобы серьезно потрепать «Спартак», а вот намертво вцепиться в горло — нет и еще раз нет. Весенняя мировая напоминала многоточие. Точку, а то и восклицательный знак должен был поставить матч второго круга.Накануне этой игры — положи руку хоть на сердце, хоть на печень — мало кто верил, что «Локомотив» сможет выиграть. Достойно проиграть — да, снова добиться почетной ничьей — да. Но чтобы пропустить два гола уже в первом тайме, а потом впечатать бутсами в табло невероятные 3:2 — это слишком. Но вот случилось то самое «слишком», и в воздух взмыл совсем другой знак препинания — вопрос. Что, если «Локомотив» и, правда, способен на то, чего от него многие, уставшие от спартаковской чемпионской бесспорности, так давно ждут? Вот что сказали мне известные и уважаемые в нашем футболе люди, с кем я говорила на эту тему.[/i][b]Никита Симонян, олимпийский чемпион Мельбурна: СОВЕТУЮ ШИРОКО ЗАНЯТЬСЯ САМОАНАЛИЗОМ — Никита Павлович, так может ли «Локомотив» и правда выиграть чемпионат? [/b]— Строго говоря, шансы есть у всех. Но их еще надо использовать. Сейчас разрыв у «Локо» со «Спартаком» сократился до двух очков, и все будет зависеть от того, насколько стабильно проведут ребята Семина и Романцева оставшиеся матчи.[b]— А «Спартак» срывается редко...[/b]— И их поражение от «Локомотива» как раз один из тех редких случаев. Скажу больше: если бы «Спартаку» все-таки удалось уйти на перерыв при счете 2:0 в свою пользу, «Локомотиву», боюсь, ловить было бы нечего. Но гол, пропущенный за пять секунд до конца тайма, неожиданно изменил ситуацию. «Спартак» просто подкосил этот мяч. Да и любую команду такое выбило бы из колеи.[b]— Тем не менее заслуга Семина в этом немалая. Ведь деморализовать «Спартак» — не поле перейти...[/b]— Конечно. Но я думаю, что главная причина поражения «Спартака» — проблемы в обороне. И просто к этому матчу Романцев еще не смог их решить. Нападающие «Локомотива» получили очень большую свободу.А вот у «Спартака» с форвардами по-прежнему напряженно. И проходить мощную, отлаженную защитную линию «Локомотива», которая на сегодняшний день намного сильнее спартаковской, они попросту были не способны.Да, в этом сезоне разыгрался Робсон, но вот Ширко все еще не может обрести форму, поймать то голевое чутье, которое у него было. Обычно в таких случаях все сваливают на тренера, но тренеры «Спартака», насколько я знаю, работают с Ширко до седьмого пота. Парню надо искать причины в себе, заниматься самоанализом. Хотел бы обратить внимание и на вратарей.Некорректно было бы заявлять, что Нигматуллин лучше Филимонова, но сейчас Руслан играет поувереннее Саши. А вратарь для команды очень много значит. Что же касается полузащиты, то она объективно лучше на сегодняшний день у «Спартака».Хотя как раз в их матче с «Локомотивом» средняя линия «Локо» смотрелась не хуже спартаковской. Лоськов был просто великолепен: давно не видел такой умной и зрелой игры. Тихонову же и Титову создавать, что они любят и умеют, просто не давали. Однако же это не значит, что другим командам удастся то, что сумел в воскресенье «Локомотив»...[b]Юрий СЕВИДОВ, экс-спартаковец, комментировавший матчи чемпионата Европы на РТР: А ВЕДЬ ФРАНЦУЗЫ-ТО НА ЕВРО ИГРАЛИ В ФУТБОЛ...РОМАНЦЕВА! — Вы, Юрий Александрович, в кого больше верите — в «Спартак» или в «Локомотив»? [/b]— В «Спартак». Они играют поинтереснее и больше достойны чемпионства. Хотя и у «Локо» есть козыри, перед которыми «Спартак» может спасовать.Все-таки «Локомотив» не такой сытый, в отличие от «Спартака» он еще не наелся победами. Но в любом случае «Локо» «Спартаку» очень нужен. Романцеву необходим конкурент, который висел бы у него на хвосте, не давал расслабиться. И я рад, что «Локомотив» в воскресенье выиграл. Если бы этого не произошло, смотреть чемпионат России было бы скучновато.[b]— А так Европой в воздухе запахло...[/b]— Да, вот, кстати, о Европе. Я на чемпионате Европы сделал открытие, которое меня сильно удивило. Я увидел там тот самый спартаковский футбол, который у нас в последние годы было принято называть старомодным, посмеиваться над стеночками, забеганиями, преувеличенно бережной работой с мячом. И вдруг я вижу Францию, Португалию, которые в типичной спартаковской манере просто-таки облизывают мяч. Он у них весь был чуть ли не в женской помаде...[b]— Ну, не будем углубляться в дебри опасных связей... Лучше, наверное, сказать: в мужской, гигиенической...(Смеется).[/b]— Хорошо, пусть так. Главное-то не в этом. Европа возвращается к легкому, красивому футболу, которому все эти годы был упорно верен «Спартак». Вот что здорово! [b]— А если поподробнее сравнить «Спартак» и «Локо»? В чем у каждого из них сила и в чем слабость? [/b]— У «Спартака» сила, конечно, в средней линии — это очевидно. Защита — козырь «Локо». Что же касается нападающих, то у спартаковских огромный потенциал. Допустим, от того же Робсона я не ожидал такого всплеска. Я в течение трех сезонов ругал его нещадно. Я никак не мог понять, что он делает в «Спартаке», забив за три сезона лишь девять мячей. По три мяча за сезон — это что вообще такое? Почему полузащитники — те же Тихонов, Титов должны делать за него его работу? Почему в прошлом сезоне Тихонов забил 19 голов? Но сейчас, когда Робсон уже назабивал восемь мячей я почти готов признать, что ошибался в нем. Хотя если бы Романцев столько же давал играть Бузникину, тот бы забил 15.[b]— Так же Олег Иванович возится и с Ширко. Вы бы на его месте возились? [/b]— С Ширко — да! И хочу пожелать Романцеву терпения в отношении Ширко и впредь. Потому что у Саши сто-олько голевых моментов... О чем это говорит? Да о том, что парень потрясающе читает игру. Почему же не забивает? Технику надо подтянуть, а главное — набраться уверенности в себе. Такой уверенности, которая отличает суперзвезд. Гомеша, Трезеге. Трезеге своим ударом порой вратаря просто убить может, если в него попадет.[b]— А из вратарей кому бы отдали предпочтение — Филимонову или Нигматуллину? [/b]— Нигматуллин сейчас просто молодец. В его таланте вообще-то никто не сомневался, вот только в психологии крылись некие проблемы. Руслана буквально сломал тот давний матч «Спартака» с «Торпедо», который закончился 4:3, и Нигматуллин, игравший тогда за «Спартак» напропускал легких мячей. После той игры он приходил в себя несколько лет. И сейчас наконец с этими воспоминаниями справился. Что же касается Филимонова, то он как раз вошел в свою черную полосу после гола Шевченко в матче с Украиной. Вы заметили, как долго он лечил не слишком серьезную травму? Такие травмы по три месяца не залечивают. Филимонов лечил себя, пытался справиться со своими переживаниями. Но матч с «Локомотивом» показал, что ему пока это не удалось.[b]Борис ИГНАТЬЕВ, бывший главный тренер сборной России: «СПАРТАК» ДВА РАЗА В ОДНУ ВОРОНКУ НЕ РУХНЕТ — Что-то прогнозировать сейчас по поводу большой гонки «Спартака» с «Локо» можно, Борис Петрович? [/b]— Вот как раз после воскресного их матча прогнозировать что-либо, по-моему, вообще уже нельзя. Знаете, посмотрев эту игру, я был по-настоящему счастлив. А то после чемпионата Европы втягиваться в наши, российские, дела крайне тяжело.Трудно, почти невозможно было все это видеть. И вдруг... Классный европейский футбол в исполнении «Спартака» и «Локо».Больше всего мне понравилось то, что у «Локомотива» не проявилась такая до боли знакомая русская черточка. Обычно ведь как бывает: стоит нашим пропустить гол, я не говорю уже о двух, как мы теряем голову. Все, что говоришь ребятам перед матчем — вылетает из мозгов со свистом. Их захлестывают эмоции, и они не разбирая дороги несутся вперед.[b]— «Локомотив» же был на удивление спокоен.[/b]— В том-то и дело. «Локомотив» как ни в чем не бывало продолжал играть в свою игру, оборонялся оригинально и предельно дисциплинированно. Ребята выполняли от «а» до «я» все установки тренера, не обращая внимания на счет на табло. Это говорит о том, что у этой команды большое будущее. Нет, я не могу утверждать, будто прямо в этом сезоне Семин может выиграть «золото», но если он будет продолжать работать так и дальше, все возможно. Во всяком случае по этой игре было видно, что «Локомотив» вполне готов достойно сыграть в Лиге чемпионов. Там такое хладнокровие и такая дисциплина просто на вес золота.[b]— Вообще-то Юрию Павловичу уже можно присваивать прозвище «министр обороны».[/b]— Да, оборону Семин создал потрясающую. Он вылизывает и выстраивает ее много лет и то, что ему удалось — настоящее произведение искусства, которое в учебники помещать можно.Например, как используется Игорь Чугайнов в качестве последнего защитника. Как он располагается позади защитников, как — перед ними, как переходит из обороны в атаку. По игре со «Спартаком» были особенно видны классические итальянские признаки семинской защитной линии. То, как компактно располагались защитники, их высокая степень взаимной страховки: окон в этой ситуации у «Спартака» практически не оставалось.Вообще если сравнивать возможности двух наших грандов, невольно хочется подробнее остановиться на обороне. Тут «Спартак» на сегодняшний день явно уступает. Чувствуется потеря Хлестова, не хватает «Спартаку» на поле его атлетизма, футбольной наглости. А после того, как во время матча с «Локомотивом» был заменен получивший травму Бушманов, игра в защите у «Спартака» и вовсе разладилась. Вообще сейчас у «Спартака» идет кардинальная перестройка защитной линии, а это не может проходить безболезненно. Романцев пробует новичков, но для того, чтобы они заиграли и заиграли слаженно, нужно время. Как только Романцеву удастся решить эти проблемы, боюсь, «Спартак» «Локомотиву» будет догнать крайне тяжело. Если в этом матче нервничал Филимонов, несогласованны были защитники и все это отзывалось эхом на игре всей команды, то как только все наладится...[b]— Вы бы согласились с утверждением, что Семин и Романцев, лучшие наши тренеры? И чего, на ваш взгляд, пока не хватает Семину, кроме опыта, чтобы обойти Романцева? [/b]— То, что они лучшие — бесспорно. Но сравнивать их очень тяжело. Они вообще хороши тем, что абсолютно разные. Романцев — спокойный, взвешенный. Внутренний огонь — еще какой, но Олег Иванович умеет его в себе гасить, руководит командой бесстрастно, скрывая эмоции. Семин — взрывной и не пытается скрывать это, но его эмоциональные всплески идут на пользу «Локо», заряжают ребят энергией. Да и команды, что хорошо, оба делают абсолютно разные. Легкий, размашистый и стремительно атакующий «Спартак» и «Локо» — цепкий, внимательный, играющий от обороны.Если же вернуться к их противостоянию, могу сказать вот что: «Локо» своей победой доказал, что те два очка (если считать по потерянным), на которые он сейчас отстает от «Спартака», — не непроходимые дебри. А «Спартак», со своей стороны — та команда, которая два раза в одну воронку не свалится.[b]Валентин ИВАНОВ, олимпийский чемпион Мельбурна: ЕСЛИ БЫ ХОДИЛ К БУКМЕКЕРАМ, ПОСТАВИЛ БЫ НА «СПАРТАК» — Валентин Козьмич, а вас какие предчувствия мучают? [/b]— Да они меня вообще-то не мучают. Хотите честно? Если бы играл на тотализаторе, поставил бы в нынешнем чемпионате на «Спартак». Пусть и с некоторой оговоркой. Оговорка заключается в том, что «Спартаку» нужно укрепляться. Не только в защите. Нужны, как кислород, классные форварды. Без хороших центральных нападающих в России еще играть можно, но в Европе — очень тяжело.[b]— Что в схватке «Спартака» с «Локо» может стать решающим? [/b]— Думаю, таланты, а их в распоряжении Романцева побольше. Вообще чемпионат России выиграет тот, кто сможет пройти его до конца без срывов. А «Локомотив» не зря зовут кубковой командой. Потому они и могут Кубок России выиграть, играть с самим «Лацио» на равных в полуфинале Кубка Кубков, настроиться на матч со «Спартаком» и выиграть его. Но чемпионат-то одним матчем не измеряется, пусть и самым важным.[b]Виктор ГУСЕВ, телекомментатор: ЧТО, ЕСЛИ КТО-ТО ИЗ НИХ ПРОСТО НЕ ХОЧЕТ...БЫТЬ ЧЕМПИОНОМ? — Виктор, победа над «Спартаком» заставила лично вас иначе взглянуть на «Локо»? [/b]— Конечно, но с выводами тем не менее предлагаю не спешить. Хотя сделать их можно будет очень скоро: для этого, по-моему, необязательно ждать конца чемпионата. Мне кажется, все решится в самое ближайшее время. Для меня определяющим станет то, как «Локомотив» будет играть после этой победы. И лакмусовой бумажкой станут уже ближайшие матчи. Сначала в Воронеже с «Факелом», потом дома с «Ротором». Как ни парадоксально, но для Семина эти игры с не самыми сильными командами будут даже более сложными, чем матч со «Спартаком». Все мы помним кризис «Локомотива» после победы в Кубке России. Впрочем, тут вообще неожиданно могут вмешаться самые невероятные вещи...[b]— Какие, например? [/b]— Это все из области абстрактных рассуждений, но ведь и Семин и Романцев собираются играть в Лиге чемпионов. А если выложиться в чемпионате России, сил на Европу может не хватить. И вдруг кто-то из тренеров, взвесив эту ситуацию, решит притормозить и поберечься для Лиги чемпионов?! [b]Сергей ХУСАИНОВ, футбольный арбитр: «ЗОЛОТОГО МАТЧА», БОЮСЬ, НЕ ДОЖДЕМСЯ...— Сергей Григорьевич, и вы в «Спартаке» не сомневаетесь? [/b]— Нет, не сомневаюсь. Хотя «Локомотив» явно вышел из кризиса, а «Спартак», наоборот, столкнулся с проблемами. «Локо» растет, это видно. Если весной, выходя на матч со «Спартаком», они мечтали лишь о том, чтобы не проиграть, то сейчас «Локомотив» выходил на поле с настроением выигрывать. Тем не менее духа победителей пока еще не хватает железнодорожникам, чтобы выиграть чемпионат.[b]— Когда появится ясность по поводу чемпиона? [/b]— Думаю, ждать осталось недолго. Уже очевидно, что эти команды так и финишируют парой — никому уже не удастся к ним приблизиться. А вот до переигровки дело не дойдет. «Локомотив» еще не готов сократить разрыв по очкам, пусть он сейчас и минимален.[b]Георгий ЯРЦЕВ, тренер «Спартака» в 1996 году, когда команда стала чемпионом России: НЕ ОЖИДАЛ ОТ «ЛОКОМОТИВА» ТАКОГО ПОДВИГА — Георгий Александрович, как вам победа «Локомотива»? [/b]— Удивлен, как, думаю, и многие. Но не считаю, что это поражение пошатнуло позиции «Спартака» в чемпионате. Все-таки у Романцева игроки поопытнее, они знают, что такое Лига чемпионов, что такое победы над «Реалом», наконец, многие из них играют в сборной. Так что не стоит, наверное, переоценивать значение победы «Локомотива» над «Спартаком». Нет, конечно, для «Локомотива» эта победа бесценна.Видно, что команда здорово поработала в перерыве после первого круга. Но лучше оценивать любую команду не по одной победе, а по серии из пяти-шести матчей. Тогда оценка будет объективной.[b]— «Локомотив» недавно потерял Смертина, а «Спартак» — Хлестова. По кому потери ударили сильнее? [/b]— По-моему, они равнозначны. Таким игрокам, как Смертин и Хлестов, сразу замену найти невозможно. Единственное, в чем легче «Локомотиву» — в том, что у Семина длиннее скамейка.
Спорт
Полмиллиона за костыли
[i]Можно себе представить, какое настроение царит в ставке «Спартака». «Спартак», несокрушимый и непробиваемый, в котором (у нас в России, по крайней мере) отвыкли сомневаться, вдруг проигрывает два раза кряду. И, главное — кому? «Локо», главному своему конкуренту, которому проигрывать ну никак нельзя. А потом, когда катастрофу эту в футбольных кулуарах почти признали фрагментарной (с нотками металла в голосе констатировали: «С кем не бывает? Битый «Спартак» страшнее небитого»), ребята Романцева спотыкаются на «Крыльях». Которых на голову примерно выше, если не на все пять.[/i]Что же такое творится со «Спартаком» — за пять секунд при всем желании, по-моему, не разбрешься. От известий, которые выскакивают из-за ворот базы в Тарасовке и несутся по мрачно-дождливой Москве энергичным галопом, рябит в глазах. Покупка затмевает покупку, а продажа — продажу.Приобретаются парочка бразильцев, прибалт Штолцерс и грузин Хизайнишвили; перебирается из «Черноморца» в «Спартак» камерунец Чуйссе.И как снег на голову в июльский полдень — продан Максим Бузникин. Все в тот же раменский «Сатурн», но едет туда жених Алины Кабаевой уже не во временную ссылку, а насовсем. На пару с Мором.Гиперактивная кадровая политика не снимает напряженного недоумения. Завтра матч с ЦСКА, матч, по всем прикидкам, непростой. И, возможно, уже завтра Тихонов, Титов и пр. поймут сами и дадут понять другим, «что же будет с родиной и с нами». Честно говоря, прекрасно представляя сегодняшнее состояние Олега Романцева, спрашивать его о чем-либо просто не решилась.Дергать главного спартаковского тренера в такой ситуации мне показалось не совсем этичным. По счастью, согласился поговорить пресс-атташе «Спартака» [b]Александр Львов.— Александр Львович, о том, какая сейчас в «Спартаке» обстановка, догадаться нетрудно...[/b]— Если вы имеете в виду, что у нас чуть ли не паника началась, то это совсем не так. Команда работает, как обычно, серьезно готовится к матчу с ЦСКА, и коленки, я вас уверяю, ни у кого не дрожат. Другой вопрос, что нам сейчас, конечно, очень непросто. Я в «Спартаке» уже пятый сезон и ничего подобного, хоть убейте, не припомню. Дело даже не в самих поражениях. А в том, что, допустим, в матче с «Локомотивом» мы проиграли, ведя в счете 2:0. Когда такое в чемпионате, по крайней мере со «Спартаком», случалось? Я помню совсем другое. Как уступали «Торпедо» 1:3 по ходу игры, а потом выиграли 4:3.[b]— Что говорит Олег Романцев? Он нашел для себя объяснение случившемуся? [/b]— Однозначного — нет. Наверное, потому, что причин достаточно много. «Спартак» обновляется, Романцев пытается создать модель игры уже под «Европу», под Лигу чемпионов. А такая кардинальная перестройка безболезненно пройти не может. Вы посмотрите, сколько к нам новичков пришло в межсезонье. Пятеро! Ничего подобного ведь тоже раньше не бывало.[b]— То есть, получается, в «Спартаке» решили пожертвовать чемпионской синицей ради европейского журавля? [/b]— Конечно, нет. «Спартак» на такое никогда не пойдет. Но о Европе тоже нельзя не думать. К Лиге чемпионов готовиться надо заранее, вот мы и готовимся. Олег Романцев не скрывает, что сделает все возможное, чтобы «Спартак» вышел в Лиге чемпионов из группы. А это будет очень непросто. Видимо, мы не попадем в число «сеяных» команд, под которых будут делаться группы. Нас пристегнут к каким-нибудь монстрам вроде «Ювентуса». «Ювентус» же за здорово живешь не обыграешь.[b]— Согласна. К тому же большинство по-прежнему уверено, что «Локо» пока не готов обскакать «Спартак» и вполне может притормозить в самое ближайшее время.[/b]— Нет, в «Спартаке» никто не склонен недооценивать «Локо». Думаю, Семин как раз своего не упустит. И нам надо выигрывать, выигрывать и выигрывать. Только так можно помешать «Локомотиву» накрыть нас. Другого варианта просто нет.[b]— Не погорячился ли Олег Иванович, продав Бузникина? Юрий Севидов, например, сказал мне, что если бы Романцев ставил Бузникина в состав столько же, сколько Робсона, Максим сейчас бы забивал намного больше Максимки.[/b]— Нет, за Робсона все-таки стоило бороться. Помните, как он сыграл с «Реалом»? Вот после того матча Романцев в него так и поверил. Потому что в таких матчах, как игра с «Реалом», особенно видно, кто чего стоит. Дальше надо было лишь помочь Робсону раскрыться.Что же касается Бузникина, то в эту модель игры, которую Романцев готовит для Лиги чемпионов, Максим не вписывался. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. В Европе совсем другая игра, и Олег Романцев посчитал, что Бузникин к ней не готов.[b]— А новички-то стоят того, чтобы играть в «Спартаке»? Какого Романцев мнения о них? [/b]— Штолцерс стоил того, чтобы его пригласить, — это видно невооруженным глазом. Он создает как раз ту остроту в атаке, которая «Спартаку» необходима. Проблема лишь в том, что парень давно не играл. Хотя и то, что он уже сейчас показывает, — впечатляет. Вон какие голы забил «Локомотиву» и «Крыльям». Хизайнишвили тоже обещает многое. Вот как раз на днях Романцев обмолвился во время тренировки, что из Отара со временем второй Хлестов получится. Пока Хизайнишвили еще очень тяжело. Он же по-русски практически не говорит, при такой аудитории в жизни не играл. Чуйссе? Считается одним из лучших персональщиков в России. Но, конечно, никто сейчас не может сказать, как он проявит себя в «Спартаке», приживется ли.[b]— С бразильцами как дела обстоят? [/b]— На нападающего Маркона трансфер, слава богу, уже пришел и заявить его можно хоть завтра. А на защитника Алешандро бумаги пока ждем. В бразильской футбольной федерации полный завал. Им две тысячи трансферов нужно оформить! Вот такой спрос в мире на бразильцев.[b]— В России сейчас просто бум какой-то на легионеров. «Торпедо» купило француза, «Локо» — португальца, в «Спартаке» вообще целый интернационал собрался. Значит ли это, что свои таланты в России перевелись? [/b]— Отвечу словами нашего технического директора Александра Шикунова, сына, кстати, известного полузащитника Юрия Шикунова, который с Понедельником в ростовском СКА играл. Шикунов сутками на телефоне висит, списками, которые им составлены, весь спартаковский офис вместо обоев можно оклеить. И что, вы думаете, он говорит? «У нас в России хороший футболист, но на костылях просит полмиллиона долларов. А плохой футболист, уже без костылей, просит не меньше 300 тысяч». «Спартаку» же ни те, ни другие не нужны.
Спорт
Шумахера «попросили» с банкета
[i]Как надеялся Шумахер на Гран-при Германии, как мечтал, что уж где-где, а дома ему повезет. Но судьба, в последнее время немца что-то не балующая, подложила ему очередную свинью.Шумахер не просто вылетел из гонки, это случилось с ним буквально сразу же после старта: в первом же повороте вызывающе красный болид «Феррари» столкнулся с болидом Джанкарло Физикеллы, и оба оказались в так называемых гравийных ловушках. Без даже мало-мальской возможности продолжить хоккенхаймский «банкет».[/i]Срывающимся от волнения голосом явно не пришедший в себя после аварии Физикелла вспоминал этот злосчастный для себя и Шумахера поворот, делая порой минутные паузы между фразами: «Я не понимаю, как это произошло. Просто вдруг, будто из-под земли, передо мной вырос болид Шумахера. Я не мог уже ничего поделать, и мы столкнулись».Физикелле, пожалуй, нет смысла заниматься самобичеванием. Скорее, напортачил тут Дэвид Култхард, хоть Физикелла и не хочет обрушиваться на голову шотландца с непечатными проклятиями.Култхард после того как погасли стартовые огни, исполнил рискованный фокус, который любил проделывать Шумахер: рванул поперек трассы. Джанкарло и правда некуда было деваться в этой ситуации, кроме как спикировать на Шумахера.Небезынтересно, конечно, послушать и самого Шумахера.Его комментарии так же расплывчаты, в них сквозит те же отчаяние и недоумение: «Я-то входил в поворот по внешней траектории, чтобы удобнее было потом выскочить на прямую и начать бороться с Култхардом, и вдруг в меня въехали сзади. Что за сказки рассказывает Физикелла, будто «ему некуда было деваться» и «он не мог ничего поделать»? Очень даже мог, он ведь находился позади и мог оценить обстановку, сориентироваться».Но как бы там ни было, у «Феррари» все равно праздник. Как-никак Рубенс Барикелло, партнер Шумми, финишировал первым, посрамив все существовавшие на эту гонку прогнозы. Лучше всех потрясающие для «Феррари» события озвучил босс «конюшни» Жан Тодт: «Это просто невероятно. Ведь Рубенс до сих пор еще не выиграл ни одного Гран-при, да и в квалификации он опростоволосился, занимая на старте лишь восемнадцатую позицию. Шумахер-то стартовал со второй! И вдруг Шумахер попадает в аварию, а Барикелло вырывается в лидеры, сделав прорыв через весь пелетон».
Спорт
НИКОЛАЙ ПИСАРЕВ: НАМ ЗАВИДУЮТ ЧЕРНОЙ ЗАВИСТЬЮ
[i]По-моему, прошлое ему ближе, чем настоящее. Просто как-то мгновенно, пусть ненадолго, но изменилось выражение глаз, когда я сказала: — Первый матч, на котором я побывала (это конец сезона девяносто третьего), — «Спартак» — «Океан». Николай Писарев отреагировал ничего не значащей, лишь уточняющей фразой: — Серьезно? Ну как же — мы тогда стали чемпионами...И что-то мелькнуло в глазах — одновременно с повисшим в воздухе многоточием...А кто еще в «Спартаке» пережил их кажущееся уже совсем давним чемпионство девяносто третьего, кто застал патриарха Старостина, получал, наконец, медаль на пару с Федором Черенковым... Карпин пережил, но он давно уже — в «Сельте», пережил Виктор Онопко, только и его унесло в Испанию. Помнит, конечно, Андрей Тихонов, однако у него с некоторых пор другие крылья... Вернее – «Крылья». Самарские. А Николай Писарев — в «Спартаке». Снова в «Спартаке», куда вернулся после всех своих европейских странствий.Кто-то продолжит — вернулся, чтобы сесть в запас. Кто-то, но не я. Потому что такие, как Писарев, не могут долго оставаться в запасе. Пусть и в таком клубе, как «Спартак».[/i][b]— Николай, ваше сегодняшнее положение в «Спартаке» однозначным не назовешь...[/b]— Я полагаю, не стоит воспринимать тот факт, что я редко появляюсь на поле, как трагедию. Главное в любой ситуации — сознавать, для чего и почему происходят какие-то события, и смотреть на них реально. В «Спартаке» сейчас два равных состава, мы пришли к тому, что давно уже является отличительной чертой любого суперклуба.[b]— В свое время, когда Олег Романцев попал в больницу, я спросила у него, каково это — смотреть на «Спартак» по телевизору. Олег Иванович быстро и не задумываясь ответил: «Я чувствовал себя, как Рахметов на гвоздях». Сидя на скамейке, ощущаешь что-то в этом роде?[/b] — Пожалуй, нет. То, что сказал вам Олег Романцев, чувства тренера, ведь на нем ответственность. У меня — другое. Важно, чтобы сидение на лавке не вошло в привычку. У меня, в принципе, не входит. Тренер видит, что я работаю, и видит – как работаю. Поэтому дает мне играть. Я выхожу на тайм, на тридцать минут или на пятнадцать. Но ведь и за пятнадцать минут можно сделать игру, не правда ли? [b]— А как заставлять себя работать в полную силу? Вы, видимо, нашли какие-то слова?[/b] — Не забывайте, что я игрок с опытом, с большим опытом. И во время каждого матча я ловлю себя на том, что пытаюсь все подвергнуть анализу. Почему мы играем так, а не иначе, слежу за тренерскими ходами, пытаюсь их обдумывать.[b]— Но тренерские ходы Олега Романцева нелегко анализировать. Знаете, меня иногда поражают его совершенно непредсказуемые реакции. Если следить только за лицом Романцева, не обращая внимания на то, что происходит на поле, иногда начинает казаться, будто Романцев видит нечто другое, совсем не то, что видят все остальные.[/b]— Понять Олега Ивановича действительно не всегда удается. Он порой принимает совершенно нелогичные решения, с которыми в результате... поразительно угадывает. Ну что ж, так, наверное, и должно выглядеть настоящее творчество. Я могу вам сказать, что для меня Романцев — один из немногих тренеров на всем постсоветском пространстве, кто думает прежде всего о самом футболе, а не о каких-то коммерческих вещах: трансферах и т. д... Еще, разумеется, к таким тренерам относится Лобановский. И, пожалуй, все.[b]— Николай, говорят, вы — человек очень эмоциональный...[/b]— Временами — да.[b]— До сих пор не могу забыть случай, как вы сцепились с Юрием Палычем Семиным прямо у бровки во время матча с «Локомотивом».[/b]— Я тогда еще получил десятиматчевую дисквалификацию и тут же уехал в Испанию.[b]— Что вы сказали такое Семину? Он утверждает, что не помнит.[/b]— И хорошо, что не помнит. Я отнюдь не горжусь своим поступком. В деталях я нашу перепалку тоже, честно говоря, не помню. Так, на эмоциях все это произошло. С возрастом по-другому начинаешь смотреть на такие вещи. Понимаешь, что если хочешь что-то доказать, надо делать это на поле.[b]— Кроме того, ходят страшные слухи о количестве языков, на которых вы говорите.[/b]— О господи! Что же тут страшного? Я и знаю-то всего три языка — немецкий, испанский и итальянский.[b]— Ничего себе – «всего»! [/b]— Я отношусь к тем людям, кому легко даются языки. Немецкий я учил специально — три месяца ходил в школу, когда приехал в Германию играть. Испанский, можно сказать, сам ко мне пришел — это уже когда я играл в Испании. А итальянский знаю, потому что жил недолго в Италии. Общался с людьми и непроизвольно выучил.[b]— Я слышала, вы и спортивную прессу на всех трех языках регулярно читаете. Интересно, о «Спартаке» или сборной России там хоть иногда пишут? [/b]— Нет, нас в Европе практически не знают. Для них чемпионат России все равно, что для нас, предположим, чемпионат Румынии. Вы, например, скажете мне, кто там лучший бомбардир? Вот и я вам не смогу ответить. Какая-то узкая группа специалистов, конечно, владеет информацией. А в общей массе никто ни слухом, ни духом. Разве что итальянский «Гуэрино Спортиво» может раз в месяц дать результаты тура чемпионата России. Так что я читаю европейскую прессу прежде всего затем, чтобы не забывать языки.[b]— Сколько времени нужно «Спартаку», чтобы выйти из психологического кризиса, в который вы попали после Лиги чемпионов?[/b] — Кризис? А с чего вы взяли, что у нас — кризис?[b]— В частности, Егор Титов в одном из интервью об этом пространно рассуждал.[/b]— Странно. Как раз сегодня после тренировки я общался с Егором — веселый, жизнерадостный парень. Ничего похожего на «кризис» я в его поведении не заметил.[b]— Что ж, приятно слышать.[/b]— А откуда взяться кризису? В Лиге чемпионов, я считаю, мы выступили удачно, особенно если принимать во внимание то, чем «Спартак» располагает в данный момент. Мы играли против суперклубов, так что не надо обольщаться. А проходить второй этап мы начнем, когда сами станем суперклубом.[b]— В начале нашего разговора вы назвали «Спартак» именно суперклубом.[/b]— Сейчас я имею в виду бюджет.[b]— Ну, в таком случае положение непоправимо.[/b]— Я так не думаю. Более того, я просто уверен, что через несколько лет «Спартак» уже сможет приглашать звезд европейского масштаба.[b]— А они поедут в Россию?[/b] — Если им предложат большие деньги — поедут.[b]— А как же вяжется с вашими словами золотое правило «Спартака»: «Тот, кто приходит в «Спартак» за деньгами, нам не нужен»?[/b] — «Спартак» силен традициями. Люди, стремящиеся урвать побольше, в «Спартаке» не задерживаются. Здесь особая атмосфера, особый стиль жизни, и недостаточно быть хорошим игроком, чтобы прижиться в «Спартаке».[b]— А вы думаете, западные звезды будут вникать в эту почти романтическую философию? В Европе футбол — прежде всего бизнес, который заключается в том, чтобы подороже продать свой талант.[/b]— Хорошо, попробую сформулировать свою мысль поточнее. Если со «Спартаком» начнет переговоры кто-нибудь из европейских звезд, он имеет право в первую очередь задать вопрос: «Сколько вы будете мне платить?». Андрей Шевченко мог бы сходу спросить о сумме своего контракта, и был бы адекватно понят. В России же, на мой взгляд, просто нет игроков, кто мог бы прийти в «Спартак» с таким вопросом.
Спорт
ЮЛИЯ ЧЕПАЛОВА: СКОЛЬКО ЖЕ ОБО МНЕ СОЧИНЯЮТ ЧУШИ!
[i]Из Юли упорно и настойчиво делают секс-символ, так же, как в свое время «лепили» его из Елены Вяльбе. Ну что ж, наверное, на это обречена любая миловидная девушка, появляющаяся на мировой арене. Будь Юля в чем-то близка Ане Курниковой, ее бы это, разумеется, только забавляло. Но олимпийская чемпионка, недавно выигравшая Кубок мира, по характеру не имеет ничего общего с «Курни».[/i][i]Она вежлива, но немногословна, вполне открыта и доступна для общения, но от каверзных вопросов, а тем более от расспросов о личной жизни мгновенно отстраняется: «Давайте не будем об этом... И об этом — тоже». В ее исполнении сложно представить номер, которым в свое время Курникова потрясла до основания мир, сказав пытавшемуся ухаживать за ней юноше: «Ты не можешь себе меня позволить!».[/i][b]— Юля, говорят, вы скоро уйдете из лыж. Неужели правда? [/b]— Я не знаю, что вы подразумеваете под словом «скоро», но такие мысли меня действительно посещают. Понимаете, сложно объяснить человеку, этого не испытавшего, что значит с четырех лет встать на лыжи и бегать, бегать... Без отдыха, без возможности порой просто провести время так, как ты хочешь.[b]— Может быть, есть смысл просто взять передышку на сезон, или на два? [/b]— Поймите, я не собираюсь заканчивать прямо завтра. Я даже точно не смогу вам сказать, когда именно это произойдет. На Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити я, во всяком случае, буду точно. В этом нет никаких сомнений. А вот дальше посмотрим. На самочувствие, на настроение. Я просто не считаю, что нужно бегать до тех пор, пока носят ноги. Нужно правильно выбрать момент, чтобы уйти. И лучше делать это в молодости, по крайней мере, раньше тридцати. Тогда останется возможность успеть попробовать себя в чем-то другом.[b]— А в чем вы хотели бы себя попробовать? Где-то утверждается, что вам хочется стать то ли моделью, то ли актрисой. Внешность у вас для этого подходит, но близки ли вам подиум или кино? У модельного мира не очень приятная изнанка, сможете ли вы ее воспринять? [/b]— В том-то и дело, что нет! Я читала о себе такие вещи, причем от первого лица в моих эксклюзивных якобы интервью даже не в одной, а в нескольких газетах. И никак не могла взять в толк: «Кто же сочиняет такую чушь?» Разумеется, я не вижу себя ни актрисой, ни моделью. Кем же? Нет, в журналистике я тоже не могу себя представить. Хотя знаю, что Елена Вяльбе с успехом комментирует на телевидении... Ну что ж, каждому свое. Я бы не хотела в будущем уходить далеко от спорта, лучше остаться в мире и с людьми, которых знаешь, и которые знают тебя. Хотелось, чтобы моя будущая профессия была связана и с путешествиями... Вот, собственно, и все. Видите, насколько туманно? [b]— Знаете, о чем я сейчас подумала? [/b]— О чем? [b]— Не повлияла ли на ваши мысли об уходе история Любови Егоровой? Вспомнить, кем она была — шестикратная олимпийская чемпионка, такая величина, что даже не по себе становилось. И вдруг — дисквалификация, попытка вернуться, которая закончилась тем, что Любовь Егорова даже не смогла попасть в сборную на чемпионат мира? [/b]— Не повлияла, но заставила задуматься о многом. По-моему, Любовь Егорова сделала ошибку, что вернулась. Да, может быть, не хотелось уходить на такой скандальной ноте, как дисквалификация, но нужно было все взвесить, подойти к своему положению без эмоций. Егорова все равно остается великой Егоровой, ей не стоило возвращаться и кому-то что-то доказывать. Она уже все доказала. Возьмем, например, Бьерна Дэли. У него тоже было громадье амбициозных планов, он хотел стать девятикратным олимпийским чемпионом, но Дэли отказался от них и ушел, так, как нужно уходить, и как мечтаю уйти я — непринужденно и красиво, без трагедий, без надрыва.[b]— Юля, все бы так хотели закончить, а уходят — как получается. Я, например, понимаю Егорову. Вот что ей сейчас делать? А если она кроме лыжни нигде себя не видит? [/b]— А зачем Любе где-то себя видеть? У нее есть сын, есть семья. Можно пожить хотя бы какое-то время так, как живет множество женщин. А зарабатывает пусть муж.[b]— Кстати, что она сама говорит? Вы с ней общались? [/b]— Нет, не виделись, наверное, месяца три. Так что не знаю... И потом, даже если бы мы встретились, боюсь, откровенного разговора не получилось бы. Люба — закрытый человек, она не очень общительная и, скорее, будет переживать что-то внутри себя, чем поделится своим состоянием с другими. А советоваться она точно не станет, тем более — со мной.[b]— А в чем проблема? [/b]— Но мы же не подруги. По большому счету, никого из нас не назовешь даже приятельницами. У нас хорошие, ровные, но прежде всего деловые отношения с Ниной Гаврылюк, Ольгой Даниловой, Ларисой Лазутиной... Мы говорим, как правило, только о гонках, с другими темами — сложно.[b]— Почему сложно? [/b]— Почему? Потому что они звезды. Со звездами всегда непросто.[b]— Минуточку? А вы разве не звезда? [/b]— (Смеется.) А кто вам сказал, что им со мной, в свою очередь, легко? [b]— Юля, как-то вы неуверенно говорите о своей звездности. Словно есть какие-то сомнения? [/b]— Наверное, каждый воспринимает это по-своему. А вы хоть знаете, какой я была сразу после победы в Нагано? Тогда я бы с вами вот так, запросто не разговаривала.[b]— А что, мимо бы прошли? [/b]— Я не об этом. Я просто очень стеснялась, ужасно стеснялась. Вы бы из меня двух слов не вытащили, честное слово. Сейчас я как-то привыкла, стала раскованнее и, кстати, если говорить о лыжах — профессиональнее. Раньше я не умела готовиться к гонкам так, как делаю это сейчас. Спокойно, размеренно, без лишней суеты. В том числе и настраиваться научилась. А прежде могла вдруг сдрейфить ...и все.[b]— Да, раз вы сами вспомнили о Нагано. У вас якобы там были какие-то чудодейственные лыжи.[/b]— Очередная чушь — сколько же ее! Обыкновенные у меня были лыжи, такие же, как и у всех.[b]— На недавнем чемпионате мира отменили гонку, которую, по идее, выиграть должны были именно вы. Очень расстроились? [/b]— Совершенно не расстроилась. И вот опять не понимаю, хоть убей, откуда это взялось: у Чепаловой чуть ли не украли медаль. Может быть, те, кто это говорил, лучше разбираются, но лично у меня не было уверенности, что я непременно стану чемпионкой мира на этой дистанции. Так можно и договориться до того, что Кубок мира был у меня заведомо в кармане, несмотря на то, что было не так просто обыграть долго лидировавшую норвежку Бенте Скали. Там сыграло роль то обстоятельство, что мне лучше удается коньковый ход, а там преобладали именно такие гонки.[b]— Юля, хотелось бы порасспросить о вашем муже. Он тоже лыжник, но не такой удачливый, как вы. А я однажды слышала от вас фразу, что благоверному на лыжне до вас еще расти и расти. Он не обижается? Мужчины же обычно не выносят таких вещей? [/b]— Нет, что вы! Совершенно не обижается. У нас даже масса домашних шуток на эту тему. Нет, извините, пересказывать их, пожалуй, не буду. Это все-таки слишком личное...
Спорт
ЮРИЙ СЕМИН: ПОСМОТРЕТЬ БЫ В ГЛАЗА ОДНОМУ... МОНИТОРУ
[i]«Я — патриот. Патриот Четырнадцатого округа в Бруклине, обители моего становления. Все прочее в Соединенных Штатах для меня не более чем идея, история или вымысел», — так начинает свою «Черную весну» Генри Миллер. Если Юрий Павлович Семин сядет как-нибудь дачным баковским вечером за книгу, мне кажется, он начнет ее похоже, даже в мыслях не держа списывать у Миллера. Потому что для Семина, почти пятнадать лет вращающего тренерский штурвал «Локомотива», многое из того, что лежит за пределами «Локо», наверное, давно кажется идеей, историей и даже вымыслом. [/i][b]— Юрий Павлович, вы можете представить себя где-нибудь, кроме «Локомотива»? [/b]— Боюсь, что нет.[b]— Что должно случиться, чтобы вы ушли? Судя по тому, как было сказано вами это «нет», только невиданная катастрофа может заставить порвать в клочья контракт. Вылет из высшей лиги, например. Нет, правда, что? [/b]— Я даже думать о чем-то таком не хочу. Не надо никаких катастроф. Если начнешь рассуждать на эти темы, еще и правда случится что-нибудь. Так что лучше не стоит, ладно? [b]— А все-таки, столько лет на одном месте: свежесть восприятия пропадает. Начинаешь повторяться. Для тренера это, по-моему, просто убийственно. Вы не задумывались? [/b]— Я считаю, все зависит от самого тренера. Тем более что перерыв, пусть небольшой, на сезон всего, у меня был, когда я в Новую Зеландию ездил работать. И потом, неизменным за все эти годы оставалось в «Локо» только название. Команда менялась, менялась игра. Все и теперь продолжает меняться. Игроки приходят, уходят... А что касается свежести мысли, то, на мой взгляд, она у меня есть. И мы, я имею в виду «Локомотив», не стоим на месте. Если кто-то хочет поспорить — ради Бога.[b]— Самое интересное, что похожая история и с Романцевым. Олег Иванович тоже в «Спартаке» сидит еще с восьмидесятых и тоже — с одним небольшим перерывом. А ведь «Спартак» и «Локо» в прошлом сезоне в основном только друг с другом и бились. Невольно задумаешься: «А может быть, я чегото не понимаю? И именно так и надо?» [/b]— Я мог бы продолжить. Алекс Фергюссон в «Манчестере» — сколько себя помню. И что? Равных в Англии «МЮ» нет. «Арсенал» вроде бы вторая команда в премьер-лиге, и в Лиге чемпионов здорово играет, а разрыв в классе между «Арсеналом» и «Манчестером» фантастический.И потом, то, что «МЮ» удалось несколько лет назад все при том же Фергюссоне, естественно, выиграть сразу и чемпионат английский и Лигу чемпионов — кто еще так сможет? Боюсь, ни «Милан», ни «Барса», ни «Бавария». Можно вспомнить и Ги Ру, который тоже буквально «прирос» к «Осеру» и немалого с ним добился. А есть и обратный пример. Мадридский «Атлетико», от которого тренеры, как орехи, отлетали. Просто у президента «Атлетико» привычка: чуть проштрафился тренер, и сразу его — в отставку. Мы знаем, где в итоге оказался «Атлетико». Скатился в низший дивизион и так беспомощно барахтается там, что смотреть больно.[b]— Юрий Павлович, а вот свой, фирменный стиль у «Локомотива», по-вашему, есть? Кстати, вот «Спартак» не только за цвета часто сравнивают с «Аяксом», а «Локо» вам кого напоминает? [/b]— Конкретно назвать, наверное, вот так, с ходу, не смогу. Но, наверное, нам ближе немецкие, итальянские клубы с их прагматичным футболом. Стиль у «Локо», конечно же, есть. На мой взгляд, сохранились кое-какие старые черточки, традиционные, так сказать. Это бойцовские качества, которыми всегда отличался «Локомотив», отличная игра в обороне, сейчас же ко всему этому добавились комбинационность и мощный прессинг.[b]— Болеет за вас одна дивная старушка. На все выезды ездит. Флагом на трибуне очень энергично размахивает. Вы за нее, случайно, не боитесь? Все-таки фанаты есть фанаты. Мало ли...[/b]— Я так понял, ты Берту Григорьевну Забелину имеешь в виду. Она, кстати, вдова Забелина, капитана «Локомотива», настоящий, между прочим, был капитан. С ним связаны последние серьезные наши успехи перед подъемом, который случился в девяностые. Берта Григорьевна не только сама болеет, но и мальчишек на стадион приводит, приучает ходить на «Локомотив». А бояться за нее не надо. Берта Григорьевна у нас на виповских местах обычно сидит, а не в фанатском секторе, так что ей, по идее, ничего не грозит.[b]— Когда произошли эти побоища между армейскими и спартаковскими фанатами, я невольно о ней подумала...[/b]— Даже если бы Берта Григорьевна оказалась в этой толпе, я бы за нее на вашем месте не волновался. Она бы там еще усмирила всех, в порядок бы привела. У Берты Григорьевны такой характер, что она кого угодно может моментально в порядок привести. Хоть озверевших юнцов, хоть ОМОН...[b]— Я, кстати, с ней познакомилась в Софии, на матче «Спартака» с «Лидсом». Она и «Спартаку» успевает оказывать моральную поддержку. Вас это не задевает? [/b]— Да нет, это нормально, я считаю. Если наши в еврокубках играют, то получается, что болеешь уже не за кого-то персонально, а за Россию. Спартаковские фанаты тоже ведь нас поддерживают, ездят с нами в Европу. У нас же со «Спартаком» нет войны, которая, предположим, существует между «Реалом» и «Барсой». Гадостей мы с Романцевым друг о друге никогда не говорим. Да и игроки из «Спартака» в «Локо» и наоборот нередко переходят. Их не только не считают предателями, но продолжают, привыкнув, следить за ними.[b]— Переходят, но не всегда приживаются. Можно вспомнить еще Георгия Ярцева, который после «Спартака» не смог играть в «Локомотиве», сразу почувствовав: «Это не мое». И Цымбаларя в виде более свежего примера.[/b]— Трудно судить, что там произошло с Ярцевым, слишком это было давно. А по поводу Цымбаларя могу объяснить. Для Ильи, я думаю, причина крылась в возрасте. Травмы мучили на протяжении всего прошлого сезона, поэтому он и на поле редко появлялся. Хотя Цымбаларь, я считаю, все равно нам помог, особенно в том, что мы Кубок выиграли, большая его заслуга.[b]— Сейчас Цымбаларь, кажется, в Китае...[/b]— Да, хочет там себе клуб подыскать. Ну, он теперь свободный человек, поэтому сам вопросами своего трудоустройства занимается. А вот более молодые приживаются. Нигматуллин — смотрите, как освоился. Бузникин, которого недавно купили, надеюсь, тоже заиграет. Евсеев ведь тоже из «Спартака» к нам пришел. Наш Аленичев в «Спартаке», в свою очередь, мягко говоря, обедни не испортил. На всякий случай и капитаном стал, и был признан лучшим в чемпионате России.[b]— Говорят, вы Бузникина купили за три миллиона долларов. «Спартак» такая цена, объявленная «Динамо» за Ролана Гусева сильно смутила. И заметив, что «ни один футболист в России таких денег не стоит», руководство «Спартака» отказалось от покупки. Вы, получается, богаче? [/b]— Не пойму, откуда взялась эта цифра — три миллиона? Мы Бузникина купили за миллион, и я считаю, Максим того заслуживает. А трех миллионов в России действительно никто не стоит, я с этим согласен. Мы тоже не можем себе позволить за кого-то столько платить.[b]— Вы вот сказали, что о Романцеве колкостей никогда не говорили. А мне, Юрий Павлович, запомнилась ваша сочная прошлогодняя реплика после первого матча со «Спартаком»: «С таким судейством чемпионами мира можно стать!» Разве это не колкость — обвинять «Спартак» в том, что его тащат судьи? [/b]— Говорил, да. Но я не по «Спартаку» прошелся, а персонально по судье Бутенко. А с чего мне было молчать, если в чемпионатах России Бутенко судил «Спартак» четырнадцать раз? Представляете? Че-тыр-над-цать! Ты веришь в такие совпадения? У нас судей на матч якобы компьютер назначает. Очень хотелось бы посмотреть в глаза этому... монитору. Хотя бы просто издалека на него взглянуть. Так, для общего развития. Причем одиннадцать раз «Спартак» при Бутенко выиграл.[b]— Матч «Спартака» с ЦСКА запомнился не только кровавыми потасовками, но и фразой Садырина: «Таких судей убивать надо!» А говорил Павел Федорович о Бутенко...[/b]— Вот-вот. Садырин еще жестче меня выразился. А Бутенко в очередной раз судил «Спартак». По-моему, комментарии излишни.[b]— Юрий Павлович, вот вы очень серьезно обо всем рассуждаете. Скажите мне в таком случае одну вещь: не пора ли России уже избавиться от амбиций и признать себя в футболе поселком городского типа? А то мы издеваемся над сборной, когда она еле-еле справляется с Фарерами, поносим «Спартак» за поражения от «Баварии» и «Лиона». Откуда победам взяться, особенно на втором этапе Лиги Чемпионов? [/b]— Я не думаю, что нужно признавать себя именно поселком городского типа, но и большим претензиям тоже взяться, казалось бы, неоткуда. Я что хочу сказать? Не надо впадать в крайности. Нужно жить своими, маленькими успехами, и если больше нечему радоваться, то радоваться им. А то я вспоминаю, как мы выиграли серебро на чемпионате Европы восемьдесят восьмого. Находились же такие, кто говорил: «Да ну, серебро...». Дал бы нам кто теперь это серебро... А сейчас у нас самый большой успех за последние годы — выход на чемпионат мира девяносто четвертого.Ему, между прочим, скоро семь лет исполняется. Мы ведь тогда группу отборочную «на ура» проскочили, а на самом чемпионате с таким сумасшедшим счетом, как 6:1, побеждали. Саленко, забив пять мячей, в той игре мировой рекорд установил. Вот времена были, а? А мы еще носом вертели: и тренер не тот, и игры нет.[b]— Можно представить, каково сейчас Садырину. Сидит, наверное, Павел Федорович и думает: «А ведь я, оказывается, выдающийся».[/b]— И правильно, если думает. Он же действительно выдающийся. И это не мои слова, сама жизнь распорядилась.[b]— А у вас получается радоваться «маленьким успехам», как сами же и советуете? [/b]— Я рад, например, тому, что играет мой «Локомотив» в далеко не последнем в Европе чемпионате. Да, нам не справиться с Италией или Испанией, но, допустим, могу тебя уверить, что чемпионат России гораздо интереснее чемпионата Голландии, Бельгии, Дании и, между прочим, Шотландии, с ее фантастически богатыми «Глазго Рейнджерс» и «Селтиком». В Югославию мы часто ездим игроков просматривать, и тоже должен заметить, что там скука смертная. А «Спартак» побеждает «Арсенал» 4:1, не имея игроков мирового уровня, сборная — французов на их поле. Были у «Спартака» победы и над такими грандами, как «Реал», «Аякс». А мы, по-моему, вполне достойно смотрелись против «Лацио», и не где-нибудь, а в полуфинале Кубка Кубков. Туда еще попасть, извините, надо.[b]— Я слышала, в «Локомотиве» считают, что вся железнодорожная защита должна играть в сборной России. Кто-то из ваших футболистов это сказал, просто не помню, кто. Вы тоже считаете, что в сборной «Локомотив» не замечают? [/b]— Почему же, замечают. Такое количество приглашений в сборную ни в один клуб не приходит. Другой вопрос, что на сбор вызывают, а с попаданием в состав уже сложнее. Значит, на главного тренера на сборе почему-то мои ребята не произвели впечатления.[b]— Вы сами уже давно отошли от работы со сборной. В одном из ваших интервью, правда, старом, прочитала, что просто хотите сосредоточиться на «Локо». Мне показалось — это только половина правды.[/b]— Может быть... А почему так показалось? [b]— Врезался в память один маленький эпизод. Я приехала встречать сборную после исторической победы над французами. Раннее утро, «Внуково». Одним из первых из самолета выходите вы, я прошу вас сказать пару слов. «А при чем здесь я?» — отвечаете и быстро садитесь в машину. Меня удивила такая реакция.[/b]— Но я же не комментатор! [b]— Интересная постановка вопроса. Однако вы известный тренер, почему бы свое мнение не озвучить? [/b]— У меня есть правило, мое личное правило. Я никогда не обсуждаю сборную. Свое мнение у меня, конечно, есть, только я его оставляю при себе. К микрофону не рвусь. Так что меня никогда не увидишь среди тех, кто только что превозносил команду России до небес, а потом смотришь, проходит совсем немного времени, и эти же люди хают свою сборную на чем свет стоит.[b]— В чем же заключается вся правда, Юрий Павлович? Вы так и не сказали, почему не работаете со сборной.[/b]— Ты фильм «Крестный отец» помнишь? Хорошо помнишь? Так вот, мне не было сделано предложение, от которого я не смог бы отказаться.
Спорт
ЧЕРНЫЕ МЕТКИ
[i]«Срочно продается жеребец по мясной цене». Сейчас ветер теребит отклеившиеся уголки такого объявления на служебной проходной Центрального Московского ипподрома. Пока такое объявление одно. Но уже через несколько дней не только проходная, но и все близрастущие деревья будут залеплены «заманчивыми», а если вдуматься, то страшными предложениями. Их будут десятки, а возможно – сотни. Потому что новый директор ипподрома Владимир Жуковский принял решение вывезти с территории ЦМИ триста лошадей. И вчера в конюшнях, которым вручили «черную метку», зазвучало жестокое слово «утилизация». [/i]Для тех, кто не смог сразу вникнуть в механическую нейтральность термина, поясню: это значит – отправка лошадей на бойню.Это значит – смерть.Нет, это не коснется рысаков, которые по-прежнему продолжают пылить колесами качалок на дорожках бегового круга. Обойдет стороной и скаковых лошадей, у которых подготовка к надвигающемуся сезону бурлит вовсю. Новый директор как раз-таки и решил превратить ипподром в незамутненную арену рысистых и скаковых испытаний. И освобождает ЦМИ от частных владельцев лошадей. Тех самых, которые, взяв в аренду конюшни в девяностые годы, спасли ипподром от полного банкротства, от краха.Позавчера «черные метки» от дирекции получили клуб Сергея Никулина «Матадор» и конюшня, которую арендовал Владимир Постакухин. На уведомлениях, датированных семнадцатым апреля, было велено освободить конюшни до двадцать третьего числа. Сначала речь шла о том, что на выезд дадут десять дней. Но и десять дней – ничтожный срок, за который просто не успеть взять у лошадей анализы, проверить их и, главное, найти новое место.Шесть же дней и вовсе подобны смертному приговору. Причем, даже если анализы и будут готовы: куда ехать, вот в чем загвоздка. Из-за карантина вывозить лошадей за пределы Москвы нельзя. А в Москве кинувшиеся искать себе пристанище могут рассчитывать всего на… три денника, которые пока еще свободны в Битце. На Планерной, в «Спартаке», на Сходненской, в Тимирязевской академии мест нет. Как когда-то в советских гостиницах. Своей очереди ждет и самая длинная конюшня ипподрома, практически полностью заполненная лошадьми частных владельцев, которую зовут «Кишкой». Можно себе представить, в каком состоянии находятся те, кто замер, готовясь к изгнанию. Из конюшни, которая досталась арендаторам в свое время в таком убогом состоянии, что хоть крестом себя осеняй, они успели сделать «конфетку».Выстроили второй этаж, оборудовали раздевалки, душевые, даже, наконец, маленький закрытый манежик, в котором пусть всего три лошади одновременно, но все же могли работать зимой. «Вы бы видели, какая помойка тут была раньше, когда весной приезжали скаковые лошади и их ставили в эту длинную конюшню. Просто трущобы, жокеи здесь и жили по-трущобному и выезжали с облегчением. А на месте манежа была самая настоящая свалка, откуда шла такая вонь, что ее стороной обходили и все равно несло на всю округу», — рассказывает мне конюх из располагающегося поблизости рысистого тренотделения.Но об этом сейчас никто не думает. Если лошадей не вывезут вовремя, они попадут под арест, их запрещено будет выводить из денников. И пусть они там сходят с ума, запертые в четырех стенах, без глотка свежего воздуха – это никого не беспокоит. А ведь среди этих лошадей немало больных, за которыми ухаживают, которых лечат — только чтобы не отправить под нож. Вот, например, стоит один рысак, заработавший вовремя испытаний ревматическое воспаление копыт. Неспособный подняться на ноги — он лежал в ветлазарете. Наконец, одна девушка решила взять его. Начала ухаживать — возилась, как с собственным ребенком. И конь стал вставать, потом – пошел, неверными, слабыми шажками.Через два месяца должен был, по прогнозам врачей, поправиться — такими темпами шло выздоровление обреченного рысака. Очень хотелось бы, чтобы те, кто штампует на ипподроме «черные метки», пришли и взглянули, как больного коня будут вытаскивать из конюшни.В никуда. Впечатлений хватило бы до конца жизни.А еще непонятно, какими словами объяснять детям, приходившим сюда заниматься верховой ездой, что «их лошадок», через несколько дней не будет в живых? Только потому, что срочно понадобились места для скаковых лошадей, прибывающих к началу сезона. Возрождение скачек, которые в прошлом году впервые пришли в Москве после почти десятилетнего перерыва – дело хорошее.Но зачем же устраивать скачки на костях? …Вчера на ипподроме, при тусклом багровом закате, подернутом рваными лохмотьями облаков, весь вечер глухо выли собаки. Говорят, псы очень остро чувствуют приближение беды.Совсем скоро бездомными придется стать и им — прижившимся здесь, в тепле, и вовсю отрабатывающим кормежку охраной конюшен от чужих… [b]ОТВЕТ ДИРЕКЦИИ [/b][i]На самом Центральном Московском ипподроме корреспондентам «ВМ» сообщили, что дирекция оказалась просто вынуждена отказаться от размещения так называемых спортивных и прокатных лошадей. Все дело в том, что в этом году по распоряжению Министерства сельского хозяйства РФ здесь пройдут официальные селекционные скаковые испытания.Ипподром – государственное предприятие, и потому основным направлением его деятельности является ведение селекционной работы. Конечно, в последнее время российское конное хозяйство было заброшено, а скаковые выезды, на которых лошади получают и «путевку в жизнь», и разрешение на участие в международных соревнованиях, не проводились целых десять лет. Между тем именно эта почти 170-летняя традиция позволила когда-то России создать лучшую после Англии школу верховой езды.Квалификационные выезды впервые возобновились прошлым летом. Но тогда на испытания прибыло так мало лошадей, что их удалось разместить, не выселяя из конюшен обжившихся там за 10 лет частных «сивок-бурок». Теперь же соревнования набирают обороты: эксперты, объездившие в конце зимы все конные заводы Кавказа и юга России, заявили, что в этом году на «смотрины» собирается приехать уже около 200 скакунов. Такой «табун» никак не сможет уместиться в стоящих свободными резервных помещениях. Поэтому за полтора месяца до начала официальных соревнований всех «частников» предупредили о необходимости освободить помещение.[/i][b]P.S. Пока верстался номер, «ВМ» стало известно, что «черные метки» были отправлены абсолютно всем частным владельцам лошадей. [/b]
Спорт
АЛЕКСАНДР ТИХОНОВ: МНЕ В ТЮРЬМУ МНЕ В ТЮРЬМУ ВСЯ СТРАНА ПИСЬМА ПИСАЛА
[i]Александр Иванович опаздывал. Я села на лавочку перед зданием Олимпийского комитета на Лужнецкой, залитым уже совсем летним солнцем, и невольно думала о том Тихонове, каким я знала его еще до ареста и о том, каким, возможно, увижу сейчас. Того я помнила хорошо — Тихонов относится к людям, которых невозможно забыть, сколько бы лет не прошло. Вспомнила и немыслимые его достижения на биатлонных трассах, и как он задерживал в поезде опасного убийцу-рецидивиста, гоняясь за ним по вагону с одним шомполом от биатлонной винтовки. Женщину-кассира, которую Тихонов тогда спас, он мгновенно узнал, случайно встретив на вокзале. Узнал по изрезанным ножом беглого зека рукам, в которых она несла два ящика, держа их кончиками пальцев. Мне кажется, если я ее когда-нибудь встречу, то тоже мгновенно узнаю — по этим же рукам. А полтора года назад убийцей назвали уже его самого — Александра Тихонова. И отправили в тюрьму по обвинению в покушении на кемеровского губренатора Амана Тулеева. В тюрьму, после которой он уже никогда не будет прежним. Неужели не будет? Не будет тем, каким я его видела в такой же солнечный день два года назад в конюшне ипподрома, где Александр Иванович держал своих лошадей, и вышел ко мне в изысканном костюме конкуриста.[/i]— Хорошо выглядите, Александр Иванович! Задорный смешок: — А разве у меня есть выбор? Наверное, это просто банальность: сидеть на скамеечке на Лужнецкой и, щурясь на солнце, думать о неповторимости нашего тогдашнего диалога. Что сегодняшний Александр Тихонов так мне уже не скажет. Наконец, он приезжает, я вхожу в кабинет, где уже звонят пять телефонов. И Тихонов, в ответ на какой-то звонок, живо парирует: — Что-что? Дозвониться до меня не можешь? Вынужден меня преследовать? Ты эти фокусы брось и слов таких чтобы я больше от тебя не слышал. У меня на преследования аллергия.[i]Такой же... И я не сразу замечаю, что Тихонов сидит за столом в немного неестественной позе: [/i]— У меня там, под столом, подставлена табуретка. Под больную ногу. Два часа делали операцию, ввинтили какие-то металлические шурупы...[i]Нет, прежним, после того, что он пережил, остаться действительно невозможно.[/i][b]— Александр Иванович, что за странная история с вашим арестом? Будто бы ФСБ-шники за вами приехали на дачу, и вы там все вместе сидели за столом полночи, причем вполне по-дружески. А когда все было съедено и выпито, на ваших запястьях звякнули наручники.[/b]— Полное вранье. Все началось вот с этого стола, за которым я сейчас сижу. Влетела группа молодцов - человек двадцать. Все перевернули вверх дном, обыскали каждый закуток, а после, в кандалах повезли меня домой.[b]— Но Виталий Смирнов, президент Олимпийского комитета, сказал мне, что вас брали не на Лужнецкой.[/b]— Видимо, Виталия Георгиевича дезинформировали. Потому что на даче, которую мне, к слову, подарил лично Борис Ельцин за заслуги перед Россией, у меня обыска даже не было. Это потом уже в «черном пиаре», полоскавшем мое имя полтора года, сообщалось, будто у меня на даче нашли триста кило взрывчатки.[b]— Итак, в кандалах вас везут домой...[/b]— Везут, да. И когда привозят, начинается самый настоящий кошмар. Мою квартиру прочесывали так, что если бы там двадцать лет назад затерялась иголка, ее бы непременно нашли. Даже унитаз, простите за пикантную подробность, выдернули.[b]— А что, собственно, искали? [/b]— Я так понял — какую-то кассету. Что за кассета — мне не объяснили. Но в разговорах во время обыска это слово повторялось не меньше тысячи раз: «Кассета, кассета». Все видеокассеты, что были у меня дома, тщательным образом прокрутили. Причем до такой степени старались, что сломали и видеомагнитофон, и телевизор.[b]— Александр Иванович, можно сказать, будто этот арест стал для вас громом среди ясного неба, или вы что-то чувствовали? [/b]— Самое интересное, что еще в июне я читал в газетах: разыскивается человек, которого подозревают в организации покушения на Тулеева, получивший по данным следствия семьсот тысяч долларов. Мы еще со знакомыми это обсуждали, ведь покушения на Тулеева давно уже стали притчей во языцех. Но я, конечно, и предположить не мог, что речь в этой статье идет... обо мне. А следили за мной, как позже выяснилось, уже давно. Начальник РУБОП Новосибирской области Юрий Прощелыкин, оказывается, больше года прослушивал все мои телефоны. Больше года — вас это не удивляет? То есть еще задолго до покушения на Амана Тулеева. Они знали обо мне все: и что с женой поругался, и что на подчиненного наорал. Я же нормальный русский мужик, вы поймите: и в семье ссоры бывают, и работниками порой недоволен, и по матушке могу выразиться. А они все это записывали.Мне просто не по себе становится, когда подумаю, что моя личная жизнь рассматривалась посторонними людьми под микроскопом. Причем, меня не только слушали. «Наружка», иначе говоря, наружное наблюдение — и это было. По пятам ходили.[b]— Вы не знаете, какую кассету у вас искали, но на допросах хоть о чем спрашивали? [/b]— С кем знаком, биография...[b]— Но вашу биографию и в энциклопедии можно прочитать. Для этого необязательно сажать под арест.[/b]— Это уже не ко мне вопрос. Но больше всего следователям хотелось, чтобы я подписал чистый лист бумаги. Я, разумеется, отказывался. Позже, когда в Новосибирске я вышел из туберкулезной больницы, приехало телевиденье. Местное. Посадили меня к себе в машину, а на заднем сиденье какой-то фрукт оказался. Как он туда попал — не понимаю. И вот он протягивает мне лист бумаги: «Александр Иванович, я ваш давний поклонник, не откажите в автографе». Я механически взял ручку, и вдруг он продолжает: «Вы только пониже распишитесь — вот здесь, в самом низу». Извините, говорю, ничего не получится.[b]— На допросах с вами разговаривали грубо? [/b]— Не церемонились. Однажды я даже услышал фразу, которую сразу не понял: «Мы тебе лоб зеленкой помажем». После спросил у других заключенных, что это значит. А они мне и объяснили: «На языке тюрьмы так говорят о расстреле».[b]— К вам обращались на «ты»? [/b]— То на «ты», то на «вы». По-разному. Мне еще такой эпизод запомнился. Я сказал следователям: «Мужики, я же у вас и помереть могу». Знаете, что мне ответили: «А может, это и к лучшему? Нет тебя, нет дела». Когда я получил сотрясение мозга...[b]— А как это произошло? [/b]— Ночью, в камере. У меня «прострелило» больную ногу. Резкая, страшная боль, действительно похожая на выстрел. Я почувствовал, что оседаю на пол, инстинктивно попытался ухватиться за руками хоть за что-нибудь, искал любую точку опоры, но руки ловили только воздух и я потерял равновесие.Сколько пролежал так на полу — не помню. Очнулся, стал стучать в дверь, просить, чтобы ко мне привели врача. Мне сунули две таблетки, я их проглотил, запив водой из-под крана прямо, пардон, у параши в камере. Потом уже за мной пришли, забрали в тюремную больницу, где, кстати, находились заключенные с открытой формой туберкулеза...[b]— Судя по вашим рассказам, вы были отнюдь не ВИП-узником. Получается, единственной вашей привилегией была отдельная камера? [/b]— Я не всегда сидел один. Ко мне подсаживали других заключенных. А насчет привилегий... Да это просто смешно! За все это время у меня не было свиданий с родными: когда ко мне попыталась пробиться жена и прилетела в Новосибирск, потому что ее обещали пропустить ко мне, все закончилось многочасовым допросом, во время которого на мою жену орали матом, пытались выбить из нее показания. В изоляторе в Новосибирске не было душа, и я вынужден был мыться над алюминиевой миской. Наконец, я похудел на пятнадцать килограмм от сидения на куске хлеба с холодным чаем. Даже в самолете с меня не снимали наручники. Перебрасывали с места на место. Увозили за сорок километров от Новосибирска в колонию в Линево, чтобы никто из друзей или родных меня не нашел. Да что там, меня даже в больницу не хотели класть, потому что врачам было дано понять: «дело Тихонова» может перерасти в «дело врачей» и меня выписывали с температурой тридцать девять... О каких привилегиях вы вообще говорите? [b]— А другие узники к вам как относились? [/b]— Очень хорошо, по-человечески. Говорили: «Александр Иванович, если уж с вами так поступили, то кто тогда мы, на что нам надеяться?». И еще я от них интересную фразу услышал: «Если бы Тулеева действительно заказали, преступный мир об этом бы знал раньше, чем ФСБ». Да мне вся страна письма писала: знакомые и незнакомые, пенсионеры, дети из детских домов. Рисунки, стихи, открытки.[b]— Покушение на Амана Тулеева, в котором вас обвиняли, вызвало много вопросов. Говорили даже, что оно было самим же Тулеевым инсценировано. Что об этом думаете вы? [/b]— Шесть покушений было на человека. По-моему, в комментариях этот факт не нуждается.[b]— Тулеев, кстати, заявлял, что ни в чем вас не обвиняет.[/b]— И я не имею к нему никаких претензий.[b]— Александр Иванович, как вы для себя лично ответили на вопрос, почему человеком, обвиненным в организации убийства кемеровского губернатора, оказались именно вы? [/b]— Я думаю, это был заказ экономического характера, направленный против Михаила Живило, президента МИКОМа. Ведь его называли инициатором покушения. А расчет простой — отобрать у Живило акции. Я же был знаком с Живило. Они посчитали меня слабой личностью, на которую стоит чуть-чуть надавить, и «чистосердечное признание» готово. Наверное, забыли, что против меня воевало двадцать стран на биатлонных трассах, и не могли заставить меня сдаться. Знаете, что больше всего выводило следователей из себя? То, что я улыбался. Этого мне просто не могли простить. [b]— Еще я не понимаю, почему этим делом занимался Новосибирск, почему взяли вас, но не взяли Живило.[/b]— Я тоже не могу понять. Объяснения всему этому я так и не услышал.[b]— А почему ваш брат давал против вас показания? [/b]— Виктор... Я не осуждаю его, он сейчас совсем больной человек, в тюрьме брат практически ослеп.[b]— Я слышала, он был на вас обижен, часто просил у вас денег и очень возмущался, когда не получал.[/b]— Да, Виктор звонил мне: «Ты ездишь по всяким Франциям, Америкам, а я живу как попало». Но я же помогал ему, чем мог, может быть, он просто хотел большего. А то, что Виктор говорил на допросах... Вы видели, какого адвоката ему дали? Разве нормально, что адвокат дает интервью и сообщает: «Виктор Тихонов во всем признался»? Что это за адвокат, который оговаривает своего подзащитного? Ведь на очной ставке Виктор заявил, что я не знакомил его с Живило.[b]— В каком состоянии находится ваше дело сейчас? [/b]— Его обещали закрыть через месяц, потом — через два месяца. Так что я уже и не знаю, когда весь этот ужас закончится. Я уже не могу обо всем этом думать: все мои мысли лишь о здоровье, о том, чтобы меня, наконец, вылечили. И, конечно, о работе. Вот сейчас у меня начинается совещание по поводу подготовки к Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити...Жизнь не стоит на месте.
Спорт
АХРИК ЦВЕЙБА: СЕЙЧАС УЖЕ ПОЗДНО ЗВОНИТЬ ЛОБАНОВСКОМУ...
[i]Защитник «Динамо» предложил одному журналисту «смертельное» пари. Журналист не на шутку испугался. С каждым сезоном их остается все меньше — этих «зубров», знавших не понаслышке, каким он на самом деле был — тот союзный футбол. Дирижирует «Соколом» экс-капитан последнего советского чемпиона, ЦСКА, Дмитрий Кузнецов, которому стукнуло уже тридцать пять. Еще совсем недавно бегал Александр Бородюк: между прочим, аж до тридцати восьми добегался. И, конечно, Ахрик Цвейба.[/i][i]Тот самый Цвейба, выигрывавший с киевским «Динамо» и чемпионат СССР, и Кубок, съездивший и на чемпионат мира девяностого, и на еврочемпионат девяносто второго.Существует, кстати говоря, легенда, согласно которой в Киев Ахрик устроил себя сам: просто однажды вечером взял и набрал номер Валерия Лобановского.«А не кажется ли вам, Валерий Васильевич, что я мог бы вам очень даже пригодиться?» И Лобановский будто бы ответил: «Кажется. Приезжай». Но сейчас Ахрик только смеется, услышав эту историю. Мы сидим дождливым майским полуднем на базе «Динамо», уже московского, куда Цвейба перешел в этом сезоне… По-другому...[/i][b]— Ахрик, вряд ли вы забыли союзный чемпионат. Каково вам после этого в российском? Пресновато, наверное? Да что там — откровенно скучно? [/b]— Почему же? Сезон на сезон не приходится, и игра на игру тоже. Некоторые матчи получаются даже поинтереснее, чем во времена СССР. В первую очередь я, конечно, московские дерби имею в виду. На каком бы месте «Спартак», «Динамо», ЦСКА, «Торпедо» или «Локомотив» ни шли, они все равно друг на друга по-особенному настраиваются. И с «Динамо» даже теперь, когда мы переживаем не лучшие времена, «Спартак» выходит на поле немножко иным, не таким, каким мы видим его, предположим, с «Анжи» или «Соколом». Кстати, наверное, и кубковый матч «Спартака» с «Соколом» можно было бы в ряду этих примеров привести, но он скорее интересен сенсационными цифирками на табло, чем самой игрой.[b]— А как вы, собственно, в «Динамо» оказались? [/b]— Совершенно случайно. Мне позвонил Валерий Газзаев, когда я надумал уходить из «Уралана». Куда идти — я в тот момент еще не решил, раздумывал. Валерий Георгиевич для начала поинтересовался моими планами, а узнав, что я пока в сомнениях, спросил напрямик, что я думаю о переходе в «Динамо». «В принципе, можно попробовать», — ответил я. А через день со мной связался уже президент «Динамо» Николай Толстых. Я приехал на переговоры и подписал контракт на один сезон.[b]— Я думала, вы сами Газзаеву позвонили. Как когда-то Лобановскому...[/b]— (Смеется). Эта легенда о моем звонке Лобановскому не вполне правдива. Лобановский меня прекрасно знал и вызвал в сборную СССР перед чемпионатом мира. Сначала я попал в так называемое «расширенное меню»: мы, кандидаты, около двадцати дней сидели на сборе в Италии. Потом из нас отобрали уже тех, кто приглянулся Лобановскому, и мы отправились в Америку на турнир «Мальборо Кап». Я был очень горд, что меня туда взяли: не так просто это было — пробиться в «основные кандидаты». А уж когда выяснилось, что меня берут на чемпионат мира... Но там меня ждал жестокий удар: на одной из последних тренировок я получил травму и на поле так и не вышел. Смотрел игру сборной по телевизору. В гипсе. Потом, когда летели с чемпионата мира, Паша Яковенко мне говорит: «Ты знаешь, Грузия собирается свой чемпионат проводить!» А меня же в сборную именно из тбилисского «Динамо» вызывали — я там начинал.[b]— После говорили, что у вас как у абхазца в Тбилиси были стычки с грузинами на национальной почве.[/b]— Да нет, я просто не хотел играть в грузинском чемпионате. Понять меня легко: как это можно, после чемпионата мира, увидев такие небеса, на землю спускаться. А Лобановский прямо в самолете подошел ко мне и заговорил о возможном переезде в Киев. Я стал объяснять, что приглашение в киевское «Динамо» — огромная честь для меня, но я до конца не верю, что мое тбилисское «Динамо» вышло из чемпионата СССР, поэтому для начала должен вернуться в Тбилиси и разобраться во всем на месте. Валерий Васильевич оставил мне свой телефон и предложил перезвонить, когда я определюсь. Информация, которую сообщил мне Паша Яковенко, подтвердилась, и я поехал в Киев.[b]— Можно сказать, что время в киевском «Динамо» было для вас самым счастливым? [/b]— Конечно! Команда приняла меня отлично: со всеми ребятами я успел познакомиться в сборной перед чемпионатом мира. А в сборной СССР тогда в основном киевское «Динамо» и играло. Поэтому проблем никаких не возникло. Я сразу же получил место в основном составе. Что это было за время... Каждый день помню и, наверное, не смогу забыть до конца жизни. Мы же выигрывали, выигрывали, выигрывали. Чемпионат был нашим, Кубок СССР — тоже. А когда у тебя победа за победой — жить хочется. И в семье все хорошо, и с друзьями ссор не бывает. Да что там — весь мир словно существует именно для тебя.[b]— Напрасно вы тогда ушли из Киева. Сами, наверное, тоже жалеете? [/b]— Но меня же в Киеве догнала ситуация, от которой я уезжал из Тбилиси. Украина свой чемпионат организовала. А я в этот момент возвращался уже с чемпионата Европы девяносто второго. И снова то же настроение: ну как после того, что только что увидел и испытал, играть в чемпионате Украины? Хотелось настоящего, большого футбола. В киевском «Динамо» он, безусловно, был, как был в «Динамо» тбилисском, — но конкурировать что с киевским «Динамо» в чемпионате Украины, что с тбилисским в чемпионате Грузии никто не мог. А если тебе не с кем бороться, то и победы не радуют. Уходит смысл самого футбола.[b]— Из киевского «Динамо» вы решили податься в Европу? [/b]— Решил, но никуда не уехал. Не смог. Глупо как-то все получилось. Я проморгал момент, когда нужно было уезжать, и все «окошки» в европейских чемпионатах захлопнулись. А мы тогда не знали всех нюансов, агентов у нас не было, объяснить было некому. Так я оказался в России, в Набережных Челнах, поиграл и в Японии, во владикавказской «Алании» у Валерия Газзаева, в Элисте...[b]— Агента у вас до сих пор нет? [/b]— Теперь-то он мне зачем? Я сам себе агент. Привык уже как-то.[b]— Знаете, Ахрик, я вот смотрю на вас, на Кузнецова в «Соколе». А чуть раньше — на Бородюка. Что вас, ветеранов, до сих пор тянет на поле? Может быть, ощущение, что так и не сказали своего последнего слова? [/b]— Никому и ничего доказывать я не хочу. Я считаю, что уже все доказал. Но если я могу и люблю играть, если чувствую в себе силы, почему я должен заканчивать? Команду свою я не подвожу, несмотря на то, что наша уважаемая спортивная газета «Спорт-экспресс» иногда ставит мне убийственно низкие оценки. Я могу сам оценивать свою игру и делаю это. После каждого матча беру видеокассету, разбираю наедине с собой каждый эпизод. Иногда я и сам готов поставить себе невысокую оценку — ошибки случаются у всех, и каждую из них я тяжело переживаю. Но когда мне поставили 4,5 после матча с «Локомотивом», я был вне себя от возмущения. Я провел матч на гораздо более высоком уровне, чем следует из оценки. Решил позвонить в газету, познакомиться с тем, кто меня оценивает. Нас соединили, я представился и спросил, уверен ли этот журналист, что я действительно сыграл на «4,5». «Если да, — продолжил я, — то давайте пригласим уважаемого специалиста, любого известного тренера на выбор, сядем все вместе и по записи разберем мою игру. Если тренер подтверждает вашу оценку — я тут же беру лист бумаги и пишу заявление об уходе. Не просто из «Динамо», а вообще из футбола. И свое мужское слово я сдержу. Но если специалист признает, что вы не правы, заявление об уходе из журналистики пишете вы».[b]— Он согласился на пари? [/b]— Отказался. Надо мной уже все знакомые подшучивают: «Видимо, Ахрик, у этого парня к тебе личная неприязнь». Возможно, ему действительно не нравится моя внешность... Но ведь эта газета останется в архивах, в библиотеках, и спустя годы я уже не смогу доказать, что я не играл так слабо. Вообще для меня самое главное — мнение тренера. Валерий Георгиевич — человек прямой, если бы его моя игра в матче с «Локомотивом» не устроила, он бы мне без обиняков, при всех, в раздевалке это заявил. Но такого не было — ребята свидетели. Сейчас у нас тренер сменился, и у Александра Новикова ко мне тоже нет претензий. От этого я и отталкиваюсь.[b]— Как вы расставались с Газзаевым? [/b]— Его отставка для меня стала такой же полной неожиданностью, как и мой собственный переход в «Динамо». После «Уралана» я подумывал о Китае и «Динамо» даже в мыслях не держал. Я позвонил Валерию Георгиевичу, пожелал успехов, выразил сожаление по поводу его ухода. И это были абсолютно искренние слова. Мне очень нравилось с ним работать, нравились его тренировки. Короткие, интенсивные — именно то, что нужно. Благодаря таким тренировкам после матча еще силы остаются, чувствуешь, что еще целый тайм мог бы отбегать. И подход к делу нравился.Ненависть к поражениям. Газзаев даже перед выездом только на победу настраивался, и это настроение передавалось: даже ничья после разговора с Газзаевым казалось оскорблением. А в принципе у меня со всеми тренерами были очень хорошие отношения. Потому что я никогда за их спиной ничего не делал, никаких подлостей. И относился к ним с уважением. Слово каждого тренера для меня — закон. Поэтому и расставшись мы всегда готовы помочь друг другу. Когда я играл в «Алании», получил травму. Позвонил в Киев, приехал на базу в КончаЗаспе, посмотрел тренировку, пообщался с Лобановским, и меня там подлечили. Хотя, казалось бы, сколько лет, как я уже не играю в киевском «Динамо» — и такое отношение.[b]— Лобановский не звал обратно? [/b]— Нет, конечно. Мне туда уже поздно. Тридцать пять скоро исполнится.[b]— Ахрик, ребята, с которыми вы сейчас играете в «Динамо», — это совсем другое поколение. Оно чем-то похоже на ваше или совершенно другое? [/b]— Эти ребята намного раскованнее, и отношения в командах проще, чем в советских. Мы приходили в команду совсем мальчишками, а там сидели звезды, которых ты до сих пор только по телевизору и видел. Мгновенно язык отнимался. Ни о каком общении на равных и речи не было. Так же и я пришел в тбилисское «Динамо» — мне было всего семнадцать, можете представить мои чувства. А сейчас все легко, все запросто — появляется новичок, тут же переходит на «ты», и через неделю он всем приятель и друг.[b]— Перед матчем сборной с югославами у двух моих знакомых журналистов произошел следующий диалог. Один из них сказал: «Не повезло Югославии, что она развалилась. Представляешь, если бы хорваты в югославской сборной играли?» А другой ответил: «Если бы Союз не развалился, какая у нас была бы команда? Ты только вообрази — Шевченко и Ребров в нападении...» Как вы думаете, вот такая мифическая сборная СССР — чего бы она могла добиться? [/b]— По крайней мере на чемпионаты мира и Европы она бы попадала.
Спорт
АЛЕКСАНДР НОВИКОВ: ЛИЧНО Я НЕ УВЕРЕН, ЧТО КТО-ТО ВООБЩЕ ДОНОСИЛ НА СЕВИДОВА
[i]«У тренеров нет тайн, — сказал однажды Константин Бесков. — Они есть только у футбола». Мэтр уходил из «Динамо» красиво. С роскошным прощальным росчерком пера в виде выигранного Кубка России.Наверное, в свои семьдесят с лишним убеленный сединами тренер и не мечтал уйти по-иному из команды, с которой когда-то в послевоенной Англии заставил самих англичан бессильно склонить голову. Размашистый росчерк Бескова стал прощальным и для «Динамо». С тех пор прошло семь лет, а побед ни в Кубке, ни в чемпионате больше не наблюдалось.[/i]Кто только не брался за бело-голубой гуж: Адамас Голодец и Георгий Ярцев, Алексей Петрушин и Валерий Газзаев. Никаких тайн у каждого из них не было: они хотели наконец что-то выиграть. Видимо, тайны были у футбола, и эти тайны оказались для них непостижимыми. Хотя, предположим, Георгий Ярцев и Валерий Газзаев уже выигрывали чемпионат. Первый — со «Спартаком», второй — с «Аланией».Значит, напрашивается продолжение фразы: «непостижимые тайны футбола динамовского».Злоключения «Динамо», которое в данный момент вообще пробует бутсой на прочность табличное дно, если вдуматься, начались очень давно. В последний раз любимая команда Берии выигрывала чемпионат в далеком семьдесят шестом. С покойным Александром Севидовым. Но с выдающимся тренером обошлись после этого весьма скверно. В семьдесят девятом, во время американского турне, Александр Александрович имел неосторожность заговорить с «бывшим советским» американцем. Кто-то донес на Севидова в Москву, Севидову предложили написать объяснительную, но тренер посчитал это ниже своего достоинства и подал в отставку. Именно с тех самых пор до чемпионского миллиона «Динамо» порой не хватает всего рубля. Что, если, расправа над Севидовым повисла над «Динамо», словно проклятье над древним рыцарским замком? Правда, сегодняшнее «Динамо» до миллиона не добирает уже... целый миллион. А как еще можно обозвать последнее место в чемпионате? После неожиданного ухода Газзаева обязанности тренера исполняет [b]Александр Новиков[/b]. И признается, что сам не знает, сколько продержится… [b]— Александр Васильевич, а как работать, если в любой момент могут предложить подвинуться?[/b] — Да, я пока еще главным тренером не утвержден. Но на мое настроение это, уверяю вас, не влияет. Возможно, меня рассматривают как временную фигуру и активно ищут человека, который сядет в это кресло. Однако если зацикливаться на этом, то может вообще ничего не получиться. Так что я работаю в полную силу — по-другому все равно не умею. Хотя, не скрою, мне бы очень хотелось показать все, что я могу. Чтобы мне просто дали такую возможность.[b]— Начинали вы как тренер просто потрясающе. Выиграли с «Аланией» серебро первого чемпионата России. При том, что и опыта у вас тогда никакого не было. Вчерашний капитан становится главным тренером и с ходу — вот такая сенсация. А после главным на гамбургском уровне вы и не работали. И осталась какая-то недоговоренность, многоточие.[/b]— Наверное, да. Осталась. Был момент, когда Адамас Голодец тяжело заболел, и к сезону «Динамо» готовил я. Старт чемпионата мы завалили, и на меня со всех сторон посыпались упреки. Но вы знаете, ситуация там была неоднозначная. «Динамо» действительно выдало затяжную серию без побед, но и поражений было немного, в основном ничьи. Впрочем, и это частности.Последний сбор перед сезоном проводил уже сам Голодец, и в чемпионате командой руководить начал Адамас Соломонович.Если бы последний сбор проводил я и играть «Динамо» начало бы тоже под моим руководством, тогда, я считаю, и можно было бы меня судить. А если получается так, что сначала один тренер готовит, причем готовит именно так, как он видит... Потом приходит другой и говорит: «Нет, нужно иначе», и кроит уже на свой лад... Кто тут, скажите, виноват? И что после этого взять с команды? [b]— Почему вы столько лет проходили в помощниках? Не было достойных предложений, или другие причины? [/b]— Просто в какой-то момент устал мотаться, захотелось в Москву. А предложения были, и довольно много, но слишком тянуло домой. На Кавказе, в Осетии, в Ставрополье столько лет провел — тот, кто так же долго был оторван от дома, меня поймет. И потом, я очень люблю «Динамо». Здесь я как игрок провел свои лучшие годы, а сейчас вполне естественно, по-моему, что я хочу помочь своему родному клубу.[b]— Газзаев, написав заявление об уходе, такой шанс вам предоставил. Вы с Валерием Георгиевичем словно по сплетенным тропинкам ходите. В свое время он после вас пришел в «Аланию», сейчас вы у него приняли «Динамо».[/b]— Никаких обид друг на друга у нас нет. Когда-то Газзаев взял меня в «Аланию» уже тридцатипятилетним — не каждый тренер на такое пойдет. Ветеран есть ветеран: то ли заиграет, то ли заболеет, тут никогда не угадаешь. Но Газзаев поверил в меня, меня в «Алании» выбрали капитаном — такое добро не забывается. А сейчас, когда Валерий Георгиевич написал заявление об уходе, я не слишком обрадовался. Я не рассматриваю эту ситуацию как свой шанс выдвинуться. Скорее — очень огорчен, что «Динамо» лишилось такого тренера. Валерий Георгиевич поддался эмоциям: ничего страшного не произошло. Команда готова хорошо, просто не повезло в ряде матчей, а потом еще и травмы посыпались.[b]— Александр Васильевич, но вы же не будете отрицать, что играет «Динамо» без души, без огонька. Словно исполняя тяжелую повинность.[/b]— Глаза у ребят не горят, тут вы правы. Но и их можно понять — другого они от чемпионата ждали. Серия поражений, а потом серия ничьих кого угодно выбьют из колеи. «Динамо» же как воздух нужны именно победы. Все это поправимо — стоит нам выиграть, и их настроение изменится.[b]— Интересно, как бы вы объяснили такое почти мистическое совпадение: именно после отставки Александра Севидова в семьдесят девятом «Динамо» ни разу чемпионом стать так и не смогло. Некоторые болельщики совершенно серьезно утверждают, что «Динамо» именно за Севидова и наказано.[/b]— Да, в семьдесят девятом я сам играл в «Динамо» у Севидова и готов поручиться, что чемпионами семьдесят девятого, останься Сан Саныч в команде, стали бы, скорее всего, именно мы. Но Севидову пришлось уйти. Потом могли мы еще в восемьдесят шестом победить. Только тогда, если над нами и висело какое-нибудь проклятье, то называлось оно киевским «Динамо» и кучей сомнительных судейских ошибок. А какая у нас тогда была команда — Кирьяков, Колыванов, Добровольский... Между прочим, если бы эти ребята не уехали в Европу такими молодыми, с ними «Динамо» тоже выиграло бы и чемпионат, и Кубок.[b]— Вот именно — «если бы». Кстати, до сих пор неизвестно, кто донес на Севидова. Долгое время думали на начальника команды Родионова, но он возмущенно отказывается. Вы ему верите? [/b]— Я не уверен, что донос, как таковой вообще был. Времена стояли действительно дикие: ну что, казалось бы, тут такого преступного... Подошел старый знакомый, которого Сан Саныч знал еще по Киеву. Обменялись рукопожатием, немного поговорили. Ну пусть этот приятель Севидова стал американцем: не может же интеллигентный человек, каким был Сан Саныч, от своего знакомого, как от чумного, шарахнуться, руки ему не подать, особенно если вместе многое пережито. Я думаю, в «Динамо» все прекрасно понимали, и причина ухода Севидова была не в доносе. Донос же можно при желании и под сукно спрятать. Столь могущественная организация, как «Динамо», могла замять и более серьезный инцидент.Мне кажется, кто-то в верхах был Севидовым недоволен. Конфликт какой-то произошел, или просто хотели поставить своего человека — мне трудно судить, я ведь был всего лишь футболистом, нас в такие вещи не посвящали.[b]— Еще грешили на Пильгуя. Севидов в последнее время перед своей отставкой был им недоволен. Зачем, дескать, наследнику вратарской славы Яшина такой тренер? [/b]— Нет, никто из ребят не мог этого сделать. Мы все очень любили Сан Саныча. Что же мы, не понимали, чего можем с таким тренером добиться, и сколько он сделал для каждого из нас? Мы же не враги себе, правда? Я вам могу сказать больше: когда я начал работать с «Аланией», Александр Александрович, который был к тому моменту совсем больным, согласился меня консультировать. И во многом его советы мне так помогли. Но вскоре Сан Саныча не стало. Почти уверен, останься он с нами, «Алания» не то что за серебро, со «Спартаком» бы за чемпионство боролась.[b]— Между прочим, вы только-только со «Спартаком». Я давно заметила одну деталь: если спартаковские тренеры рассыпаются в комплиментах динамовскому, это означает только одно — они его не боятся. Со «Спартаком» вы сыграли вничью… [/b]— Конечно, ничья со «Спартаком» для нас почетна. Тем более, получилась она не вымученной – а самой что ни на есть боевой. Играли на равных – пусть кто-нибудь поспорит. Впрочем, то же самое, конечно, и «Спартак» может сказать. Но это не опровергает мои слова, а, скорее подтверждает их. Значит, правда, боролись достойно: и обе команды одинаково заслуживали победы. Мне кажется, не только я сам – все после этого матча поняли, на что на самом деле способно «Динамо». И вот это-то самое обидное: отлично мы подготовились к сезону, потенциал у «Динамо» огромный. Случайно со «Спартаком» так не играют. Надеюсь, ничья с красно-белыми поможет ребятам снова поверить в себя. А именно это для нас сейчас самое важное. Но в то же время, как вы понимаете, не «Спартаком» единым… Нам надо выбираться из окопов, в которых «Динамо» увязло. Следовательно, матч со «Спартаком» забыт: думаем уже о будущем. Знаете, какое-то чутье мне подсказывает: все будет нормально. Ну не может, согласитесь, такая команда, как «Динамо», остаться на том месте, где сейчас очутилась. Не наше это место, совсем другого мы заслуживаем.
Спорт
ХМУРЫЕ БУДНИ МАДАМ ЖИРИНОВСКОЙ
[i][b]Александр Яковлевич Стеблин [/b]— президент дальновидный. Даже на сцену ходит со своим бокалом. Тамада вчерашнего вечера, устроенного в Мосбизнесцентре в честь окончания хоккейного сезона, сатирик Грушевский этого не учел. Видимо, не успел со Стеблиным как следует познакомиться, хотя и заметил, что они на днях вместе в Магнитогорск летали. Грушевский вызвал главного хоккейного босса на сцену. И только хотел ему предложить тост, даже рукой в сторону кулис махнул, чтобы вынесли президенту шипучий слабоалкогольный напиток... А Александр Яковлевич уже выпил все, что у него с собой было, все сказал и всех поздравил.[/i]Но это, пожалуй, было единственным за весь вечер проколом Грушевского. Можно, конечно, поставить еще известному сатирику-пародисту на вид, что он так и не передразнил Регину Дубовицкую, но слишком уж неожиданно прозвучало предложение. И потом изначально Грушевский, по-моему, никого передразнивать не хотел. Просто по широте душевной вдруг положил папочку с фамилиями героев вечера на пол и предложил публике свои сатирические услуги, великодушно спросив в микрофон: «Хотите, я вам передразню кого-нибудь?» Зал мгновенно откликнулся: «Стеблина!» Грушевский вежливо отказался: видимо, Александр Яковлевич поразил его своей находчивостью в случае с бокалом в самое сердце. Зал продолжил: «Тихонова!» Но и Виктора Васильевича Грушевский трогать не захотел, отговорившись тем, что его уже нет в зале, а за спиной вроде бы как неудобно. Просьбу по поводу Регины Дубовицкой, которая несколько раз настойчиво сваливалась с галерки, Грушевский откровенно не понял и как джентльмен обделил вниманием (в смысле, просьбу обделил, а не Дубовицкую).Жаль, в зале был полумрак, и выяснить, кто в хоккейном мире так пылает к Дубовицкой, что даже в облике Грушевского готов ее принять, не представлялось возможным. А вот на Жириновском Грушевского почему-то прорвало: «Вы когда-нибудь слушали Пушкина в трактовке Жириновского? Так вот, представьте: в дни празднования пушкинского юбилея Жириновский вдруг бросает фразу: «Пушкин был импотентом!» Его излюбленный трюк, провокация. Все переполошились: «Как, что, почему?» А Жириновский, насладившись для начала произведенным эффектом, объясняет: «Вы хорошо помните стихотворение «Я вас любил»?». Ну конечно, его же знает каждый школьник. «Там же в последней строчке черным по белому сказано, — продолжает Жириновский. — Все, ты мне надоела, пошла отсюда, ищи себе другого». А на самом деле у Пушкина что было, помните? «Я вас любил так искренне, так нежно, как дай вам Бог любимой быть другим».Очевидно, что Грушевским на Жириновского любовно и по крупицам собрано обстоятельнейшее досье. Там есть все: и трактовка «Анны Карениной», однажды озвученная Жириновским («Вместо того чтобы дома, интеллигентно принять стакан яду, эта дамочка отправилась на железную дорогу. И вот представьте, машинист молодой, неопытный... Дает по тормозам, сотня пассажиров слетает на пол — травмы, переломы... И все из-за Карениной. Я, кстати, не понимаю, чего ей не хватало? Муж был, любовник был, деньги были. Вот моя жена, та действительно бедная – тридцать лет прожила со мной в законном браке и ни разу мне не изменила. Ну что она видела в жизни?»).Приятно, обуревала, можно сказать, гордость за наш хоккей: на фоне вот такого фонтанирующего красноречия хоккеисты-лауреаты не терялись. Например, «Золотая клюшка» Андрей Разин (как выразился Грушевский, «из группы «Ласковый Металлург»), которому, кстати, вместо клюшки вручили кубок, самый ценный игрок чемпионата и одновременно самый результативный (60 очков по системе гол плюс пас). Разин, приняв из рук Грушевского микрофон, сказал: «Хочу отдельно поблагодарить своих жену и дочку, которые любят меня, несмотря на то, что я — хоккеист».Неплохо выступил и Леонид Вайсфельд, награжденный как лучший судья чемпионата: «Анатолий Бардин, президент омского «Авангарда» устроил мне такой промоушн в прессе, когда я судил финал «Магнитка» – «Авангард», что я ему должен». Бардин, напомню, поливал Вайсфельда вовсю. «Мастером плей-офф» был назван омский «ястреб» Максим Сушинский, травма которого, помешавшая Су-33 поехать на чемпионат мира, как справедливо было замечено, дорого стоила России. А Александр Гольц из «Магнитки», забросивший 33 шайбы в чемпионате, получил из рук Александра Якушева приз «Лучшему снайперу». Олег Шаргородский из «Авангарда» награждался как самый результативный защитник, а Владимир Тюриков из «Спартака» – как лучший играющий ветеран.Вадим Тарасов фигурировал среди лауреатов как самый надежный голкипер. Из новичков отмечены «ястреб» Кирилл Кольцов и юный спартаковский форвард Илья Ковальчук.Правда, Ковальчук, которому выпала путевка на Кипр, за ней не явился. Потенциально первый номер драфта вовсю трудится в Канаде — сдает тесты.«Вот просчитался парень, – прокомментировал Грушевский. — Это же надо, мерзнуть в Канаде вместо того, чтобы греться на Кипре».Конечно, всех лауреатов перечислить невозможно. Да это и не требуется: главное, вечер удался, и лишь к полуночи официантам еле-еле удалось выпроводить разгулявшуюся публику.Все-таки впервые «персональные» призы звездам чемпионата российского вручались публично, под аплодисменты и блики фотовспышек. Такое зрелище надо было отметить...
Спорт
АЛЕКСАНДР РАГУЛИН: ПЕРЕД СВОИМ ЮБИЛЕЕМ Я СПРЯТАЛСЯ В РЕАНИМАЦИИ
[i]«При живых трехкратных олимпийских чемпионах мы не имеем права радоваться серебру в Нагано», — эти слова принадлежат Фетисову. Кажется, никто на них не обратил особенного внимания.[/i]В сборной, добывавшей это пресловутое серебро, единственное, кстати, достижение нашего хоккея за последние восемь лет, наверное, лишь передернули плечами. Сочли пафосной придиркой или «предвыборной» агитацией — Фетисов же, как известно, хотел занять должность генерального менеджера олимпийской сборной. Да, возможно так подумали многие. Но Александр Рагулин, Палыч — он подумал иначе. Аккуратно вырезал газетное интервью Фетисова и подчеркнул именно эти строчки ярким маркером.Трехкратный олимпийский чемпион и десятикратный чемпион мира, Рагулин подчеркнул мнение Фетисова, проговорил задумчиво: «Нам бы за второе место голову оторвали, вот уж точно». И больше комментировать не стал: не смог, видимо, из врожденной деликатности. Что поделаешь, если Палыч всегда был таким. Неспособным на резкие суждения. И упорно не отвечающим на самую бронебойную критику даже в тот момент, когда она перерастает в ураганную.[i]СТОП-КАДР: Тарасов на Олимпиаде в Инсбруке влетает в раздевалку сборной СССР и набрасывается на Рагулина, как тигр на мясо: «Вы с Ивановым, значит, спите, а нам гол забивают?!» Эдуард Иванов вскакивает со скамейки и начинает размахивать руками перед носом у Тарасова: «Да как вы можете нас обвинять! Нас с Сашей в этот момент даже на площадке не было!» Тарасов свирепеет еще больше и весь пар выпускает уже на одного Иванова. А Александр Рагулин сидит между тем в той же позе и понуро кивает: «Мы виноваты, Анатолий Владимирович, конечно, мы виноваты...».Сам же потихоньку тянет Иванова, пытаясь оттащить Эдуарда от Тарасова, успокоить. Тарасов оставляет защитников в покое и убегает в другой угол раздевалки: спустить остаток пара там. Палыч же, притянув к себе Иванова, потихоньку объясняет ему: «Эдик, ну что ты как маленький? Что ты сейчас Тарасову доказать хотел? Ему нужно было зло на ком-нибудь сорвать, пусть и срывает на нас. Ты что думаешь, он слепой? Не знает, что нас на площадке не было?» [/i]Вот и сейчас, мы сидим за одним столом во время вечера в честь закрытия хоккейного сезона. И Александр Павлович, когда я заговариваю с ним об очередном поражении на чемпионате мира, без суеты пилит ножичком осетрину и бесстрастно, с огромными паузами между словами произносит: «По сравнению с Петербургом в Германии достигнут огромный прогресс. На целых шесть мест.Это же хорошо...». Оттенка обреченности в голосе не уловило бы даже ухо Моцарта.Только история с вырезкой объясняет, что на самом деле думает, а вернее – о чем молчит трехкратный олимпийский чемпион Рагулин.К Рагулину то и дело кто-нибудь пристает с вопросом: «Палыч, на день рождения приглашаешь?» «Я сам туда могу не попасть», — степенно отвечает Палыч, принимаясь за салат. И оборачивается ко мне: «Я только сегодня из реанимации, — перехватив встревоженный взгляд, энергично трясет головой. — Ничего не случилось, я там просто прятался. Пять дней пролежал: хорошо, отдыхаешь себе, телевизор смотришь, и по телефону никто не звонит. Замучили меня с этим юбилеем.Шестьдесят лет, шестьдесят лет. Правительство Москвы даже подключилось, организовали в мою честь вечер в «России» в среду, двадцать третьего. А мне шестьдесят же еще пятого мая исполнилось. Мы с ребятами накрыли в ЦСКА стол, посидели, поговорили. Тихое, такое, спокойное застолье. Будь моя воля, я бы на это и остановился. Мне, конечно, приятно, что в мою честь закатывают бал, но я не люблю всю эту торжественность. Для меня чем проще, тем лучше...».[i]СТОП-КАДР: Иванов вполне мог отмахнуться клюшкой, Палыч же не дрался практически никогда. Своей поразившей даже воображение Тарасова массой Палыч просто «отодвигал» форвардов от шайбы, затирал их в углу, у бортов. «Конечно, Саша был тяжеловат, — говорил Бобров. — И не угнаться ему было бы ни за кем на площадке, если бы не удивительная мудрость и удивительное чутье. Представьте, я сижу на трибуне, смотрю матч и мысленно отмечаю: «Вот пустой угол, хорошо бы сейчас оттуда начать атаку».И в это же мгновенье в этот угол вкатывается Рагулин и отдает пас. И так на протяжении всей игры он читал одну мою мысль за другой». На тренировках в ЦСКА и сборной Палыч работал достаточно хитро: знал, какие ему нужны нагрузки, и когда стоит остановиться. И вот картина: Тарасов берет железный «блин», в котором 25 килограмм, передает его Иванову, Иванов — Рагулину. Пока тренер следит за защитниками, Рагулин исправно тягает «блин», но стоит Тарасову отвлечься, как Палыч тут же садится на скамейку и начинает следить за тренером: когда он обернется снова, чтобы тут же взять в руки «блин».[/i]Дождавшись, пока толпа разойдется, Палыч потихоньку вытаскивает книгу и показывает мне ее под столом. «Постой», — говорит он. И начинает быстро-быстро листать. Фотографий в книге много, но Палыч определенно ищет какую-то фотографию.Торжественно, с припрятанной улыбкой, вынимает книгу из-под стола, на свет и я понимаю, что он искал. С черно-белого снимка военных лет серьезно выглядывают тройняшки Рагулины. Без лишних слов Палыч указывает на того мальчишку с огромными любопытными глазами, который сидит между братьями.[i]СТОП-КАДР: Палыч и его братья-близнецы родились за полтора месяца до начала войны, несколько раз, пока мама добиралась с ними из Москвы в свою сибирскую эвакуацию они могли погибнуть под бомбежками, но Бог уберег. Доехали. И вот на самодельных санках из деревянного корытца мама везет своих Рагулиных на прогулку по занесенному метелями Кемерово. Внезапно на встречу попадается высокий, грузноватый, с плакатной улыбкой человек.«Вы — Утесов!» – мгновенно реагирует мама близнецов. Утесов кивает, улыбается еще ослепительнее, чем обычно, между ними завязывается короткий разговор. «Почему вам кажется, что мальчишки у вас худые? У меня, между прочим, тоже есть сестра-двойняшка, а взгляните, какой я получился плотненький, упитанный. Так что подождите, они у вас еще великим спортсменами станут». Боюсь, Утесов так и не узнал, насколько точно сбылось его пророчество.[/i]
Спорт
ВАЛЕНТИН ИВАНОВ: КОГДА ШЕВЧЕНКО РУГАЮТ, ПУСТЬ ПРИТВОРЯЕТСЯ ГЛУХИМ
[i]Во весь дух понеслось «Торпедо» — ветер в ушах свистит. Четырнадцать мячей наколотило в последних трех матчах. И сразу притихли те, кто с видимым удовольствием поносил Виталия Шевченко за неброский «черно-белый» футбол, который тренер выстраивал в последние годы. Потому что неожиданно черно-белые цвета вспыхнули и заискрились радугой.Кто-то, правда, все равно продолжает занудствовать: кого они обыгрывают, кому эти четырнадцать мячей забивались? Пусть попробуют то же проделать со «Спартаком», тогда и посмотрим, чего в действительности стоит нежданно проснувшаяся торпедовская красота. Ждать, когда на футбольном аукционе будет выкрикнута истинная цена сегодняшнего «Торпедо», трижды стукнет молоток, сопровождая веское «продано», осталось недолго. До завтра. Легендарный Валентин Иванов, живая легенда «Торпедо», хоть и работает сейчас в «Торпедо-ЗИЛ», признается, что тоже ждет этого матча с волнением...[/i][b]— Валентин Козьмич, четырнадцать голов «Торпедо» в последних трех матчах... Вы ожидали чего-то подобного?[/b] — Признаться, нет. И, могу вас уверить, никто не ждал. Я не припомню, когда «Торпедо» в последний раз показывало такие чудеса. Особенно роскошно смотрелась победа над «Зенитом», и где — на чужом поле, в Петербурге. «Зенит» сейчас очень силен, а на его собственном поле даже «Спартаку» приходится очень тяжело. Что же касается счета 6:2 в матче с саратовским «Соколом»… Да, в «Соколе» много опытных игроков, но сама по себе команда еще недостаточно опытна. Поэтому и происходят срывы, как в матче с «Торпедо». Кстати, я думаю, что и «Крылья» могут не выдержать весь сезон, то же касается и «Анжи». Но это уже детали. Важно, что борьба обострилась. И если прежде у нас были только «Спартак» и «Локомотив», то сейчас от претендентов на чемпионство отбоя нет. И один из самых серьезных среди этих претендентов — «Торпедо».[b]— Шевченко много критиковали за «черно-белый» футбол, и вдруг — такая красота. Откуда она взялась?[/b] — Бывают просветления (смеется). На самом деле Виталий Шевченко все делает правильно.И я бы на его месте продолжал притворяться глухим, когда критики в очередной заведут свою пластинку. Шевченко делает ставку на результат, а результат красит все. Шевченко долго шел к тому, чтобы сделать «Торпедо» таким, каким мы видим его сегодня. Сначала было пятое место, потом — третье. И вот наконец нацелились на первое. Что же касается самой игры, то я должен заметить: даже «Спартак», будучи чемпионом, не всегда показывает игру, от которой захватывает дух.[b]— Вы согласны с утверждением, что сегодняшнее «Торпедо» — беззвездное небо, где сияет однаединственная луна Шевченко? Иначе говоря, это прежде всего команда тренера.[/b]— А роль тренера всегда остается главной. И потом, из звезд лепить команду даже сложнее. Тут нужен особенный тренерский талант, и он дан не всем. Звезд нужно как-то объединять, а это очень непросто. Потому что средненькому игроку можно сказать: «Делай так», и он послушается, будет делать. А звезда — это харизма, это характер, это свое мнение по любому вопросу. Но, с другой стороны, я бы не назвал «Торпедо» совсем уж беззвездным. Вот Вязьмикин лидирует в бомбардирской гонке чемпионата. Разве это не серьезно? Кормильцев прилично играет. Нравится молодой Семшов.[b]— Надолго ли хватит Вязьмикина?[/b] — Все будет зависеть от его дальнейшего отношения к футболу. И, конечно, от команды. Сейчас у него многое получается, потому что как четко отлаженный механизм трудится все «Торпедо». Бомбардир очень зависим от партнеров — что он сможет сделать, если ему перестанут давать мяч? Словом, Вязьмикин может сбавить обороты лишь в том случае, если замедлит ход «Торпедо».[b]— Конечно, проверить, насколько серьезен взлет «Торпедо» может только «Спартак». Валентин Козьмич, что бы вы посоветовали Виталию Шевченко перед этим матчем?[/b]— Придерживаться своей линии. Впрочем, Виталий Шевченко, по-моему, такой человек, что сбить его с пути, который он сам выбрал, не под силу никому. А так все для того, чтобы обыграть «Спартак», у «Торпедо есть.[b]— Обыграть? Вы уверены? Кстати, Дмитрий Вязьмикин заметил, что уже за неделю до игры со «Спартаком» в команде чувствовалось волнение. Нет опасности, что они перегорят? [/b]— Ну что вы! Исключено. Лично я в этом матче ставлю на «Торпедо». Не только потому, что со словом «Торпедо» связана вся моя жизнь, но и по совершенно объективным причинам. «Спартак» сейчас похуже играет. Достаточно вспомнить их последний матч «Крыльями». Да, «Спартак выиграл 1:0, но гол получился каким-то неполноценным, что ли... Это не такой мяч, от которого трепещет сетка. Каких-то десять сантиметров решили дело в пользу «Спартака»: а что тут хорошего, когда приходится уже сантиметры высчитывать? «Спартак» все-таки приучил нас к совсем другим голам, к другой игре. Матча «Торпедо» спартаковцы ждут соответствующем настроении. У «Торпедо» же, забившего четырнадцать голов, оно совсем другое...
Спорт
ДАН ПРИКАЗ ЕМУ НА ОСТРОВ
[i]Драфт, где Илья Ковальчук первым из русских был выбран под первым номером, стал заметной, но все же капелькой в дожде сенсаций, который сейчас проливает рынок НХЛ на весь белый свет. Впрочем, сенсации все больше ожидаемые.Одна из главных, по крайней мере, для нас — обмен капитана сборной России Алексея Яшина из опостылевшей ему «Оттавы» в «Нью-Йорк Айлендерс». Можно себе представить, каким облегчением стало для Алексея, который сейчас находится в отпуске в весьма отдаленных от Оттавы местах известие о том, что из «сенаторов» он разжалован в «островитяне». «Разжалован» — в данном случае шутка, игра слов. [/i]Последние годы в «Оттаве» были для Яшина форменной каторгой, что-то вроде отбытия тяжкой хоккейной повинности. Похорошему отношения центрфорварда с «Оттавой» не складывались, пожалуй, никогда.Годы, проведенные Алексеем у «Сенаторов», были буквально нашпигованы конфликтами, тайными и явными. Все началось, когда Яшин только подписывал контракт с «Оттавой»: ему дали сумму совершенно смехотворную, а за этим же самым столом, где так унизили Яшина, демонстративно обласкали другую молодую звезду, Александра Дэйгла. «Мы тогда не очень расстроились, — вспоминает агент Алексея Марк Гандлер.— Все-таки Дэйгл был канадцем, и этим многое объяснялось. Понимаете, дело в том, что любая звезда в Северной Америке имеет прессу со школьной скамьи. Вся статистика: сколько забил, сколько отдал, сколько минут сыграл, сколько штрафа получил. Кто родители, чем любит заниматься в свободное время и так далее. То есть реклама по всем статьям. И если, допустим, клуб отказывается подписать юное дарование на хорошие деньги, начинается давление со стороны общественности, прессы. Клуб, как правило, уступает... У русского молодого игрока совсем другая ситуация. Он приезжает «темной лошадкой». И руководство клубов пользуется этим, притворяясь, будто не знает, что может этот парень на льду.В России бытует мнение: русские получают мало, поскольку соглашаются на все, что предлагается. Им даже минимальный по североамериканским мерками контракт кажется огромными деньгами.Нет, это неправда». Но Дэйгл, несмотря на баснословные деньги, упавшие на его банковский счет, выглядел на фоне Яшина бледной тенью. Руководство же «Сенаторов» почему-то не спешило принять это во внимание и пересмотреть контракт Алексея в сторону увеличения. И началась война, война до последнего патрона между Яшиным и его агентом с одной стороны и руководством «Оттавы» – с другой. Выматывающая забастовка, из-за которой — целый пропущенный сезон. Обвинения со стороны фанатов, которые пытались даже судиться с Яшиным за то, что своим отсутствием на площадке он наносит им непоправимый моральный ущерб. Вот маленький фрагмент этой многолетней войны в пересказе Марка Гандлера: — Мы с Яшиным вскоре после «объявления войны» появляемся на первом товарщеском матче «Сенаторз» накануне регулярного чемпионата. Для нас не было принципиально появиться там, просто хотелось еще раз проверить, как воспринимает наши поступки общественность — в Канаде это имеет огромное значение. Накануне утром Яшин тренируется с местной юниорской командой.Каким-то образом журналистам удалось разузнать об этом, и, едва Алексей выходит из раздевалки, на него набрасывается толпа с камерами и диктофонами. Туда приехали журналисты из ТСН, практически из всех ведущих изданий. Их очень интересовало, не боимся ли мы идти вечером на игру: ведь фанаты, возмущенные нашей забастовкой, вполне могут броситься на Яшина. Кто-то из репортеров рассказывает, что руководство «Оттавы» очень обеспокоено тем, что во время матча на трибунах могут начаться беспорядки из-за присутствия Яшина, и решает проявить отеческую заботу об Алексее: предоставить центрфорварду усиленную охрану и даже оцепить место на трибуне, где мы сядем. Остальные журналисты ухватываются за это и так долго обсуждают новость, что я даже начинаю переживать.Наконец мы приезжаем на хоккей. Машину ставим довольно далеко от арены. Выходим, настороженно оглядываясь. Группа фанатов замечает нас, подбегает и дружелюбно начинает предлагать: «Давайте поможем припарковаться поближе к дворцу». Мы вежливо отказываемся и идем. «Марк, вы уверены, что все будет в порядке?»,– настороженно спрашивает Татьяна Яшина. Что я могу сказать матери? Конечно, говорю. А сам думаю: «Кажется, я единственный человек, кто в этом уверен».То, что произошло потом, было одновременно смешно и приятно. Алексея встретили бурной овацией.В считанные минуты в проходе у нашей трибуны образовался огромный поток из тысяч людей, которые хотели взять у Яшина автограф. Практически все журналисты мгновенно перебежали из пресс-бокса в нашу ложу. Они не смотрели хоккей, а, окружив нас, не переставая задавали вопросы.Цепляли и болельщиков: «Вы не собираетесь нападать на Яшина?» Фанаты удивлялись: «Да если бы мы знали, что нас покажут по телевизору рядом с Яшиным, заплатили бы за билеты в два раза больше!» Конечно, было несколько оскорбительных реплик. Но в основном в мой адрес. Уже к третьему периоду стало окончательно ясно, что нам удалось одержать над «Сенаторами» важную моральную победу.Потом, как вы знаете, мы победили и в споре по контракту, причем гораздо быстрее, чем рассчитывали». Послушав Гандлера, становится просто странно, как Яшин, проведя столько времени в состоянии предельного напряжения, вынужденный буквально вытряхивать из прижимистых «Сенаторов» то, на что ему давала полное право его игра, еще умудрялся действительно здорово играть.Впрочем, сейчас интереснее даже другое – «Айлендерс». Та ли это команда, которой заслуживает Яшин? В последние годы «Айлендерс» откровенно прозябал. Но сейчас у «Островитян», кажется, появились здоровые амбиции, и судя по их активности на рынке, «Айлендерс» хочет многого добиться в будущем сезоне.Что ж, дай-то бог. Хотя, может быть, Алексею было бы гораздо комфортнее в «Детройте»: там, по крайней мере, мечты о Кубке Стэнли больше пахнут реальностью. Или в «НьюДжерси Дэвилз» — «Дьяволы», как и «Ред Уингз», очень хотели видеть Яшина у себя.По сути, в борьбу за Яшина включилась добрая половина клубов НХЛ, но выиграл «Айлендерс», и сам Алексей уверяет, что его это полностью устраивает: «Я, в принципе, изначально хотел оказаться либо в «Айлендерс», либо в «Дэвилз», либо в «Чикаго Блэк Хокс». Так что все получилось как нельзя лучше. Для меня немалое значение имеет то, что я перебираюсь в Америку. В финансовом отношении, в частности, в плане налогов, жизнь там намного легче, чем в Канаде».В эти же дни решилась и судьба Сергея Березина. Нападающий «Торонто» был обменен в «Финикс» на шведа Микаэля Ренберга: интересно, что обоим по 29 лет и даже амплуа одинаковые. И Березин, и Ренберг — крайние нападающие. В «Финиксе» Березина готовятся встретить максимально приветливо. Генеральный менеджер «Койотов» Клиф Флетчер говорит, что считает Сергея очень одаренным игроком: «У него отличная скорость, Березин хорошо контролирует шайбу и умеет забивать. Почти не сомневаюсь, что он придется нам ко двору».Вполне возможно, что в самом ближайшем будущем придется уехать из Торонто «однополчанинам» Березина Дмитрию Юшкевичу и Николаю Антропову. Но лишь в том случае, если «Филадельфия» и «Кленовые Листья» договорятся насчет обмена Эрика Линдроса. Линдрос, переживший кучу сотрясений мозга, как известно, все-таки не хочет уходить на пенсию, но при этом заявляет, что за «Летчиков» больше не будет играть ни за что. А вот «Торонто» ему как раз по душе. «Кленовые» заинтересованы в Линдросе и предлагают за Линдроса как раз таки двух россиян и еще третьего хоккеиста, фамилия которого пока не называется.Словом, новости, одна другой горячее, подаются с той стороны Атлантики на завтрак, на обед и на ужин. По классическим законам энхаэловского жанра, от того, чтобы стать главным героем сводок с рынка не застрахован никто.Даже Яромир Ягр, хоть Марио Лемье в нем и души не чает, рискует попасть под поезд по имени «трейд». У «Пингвинов», по их собственным словам, нет денег, чтобы платить Ягру его заоблачную зарплату.
Спорт
ОРДЕР НА ЛЮБОВЬ
[i]До тех пор, пока существуют на Земле теннисные примадонны, не переведутся и маньяки.Прошло уже довольно много лет с тех пор, как буйнопомешанный Гюнтер Пархе напал с ножом на [b]Монику Селеш[/b], но забыть тот жутковатый случай невозможно. Теперь наступила очередь [b]Мартины Хингис[/b]. Как известно, минувшей весной ей довелось выступать в суде по поводу своего воздыхателя.[/i]Хорват Дубравко Раджкевич довольно долго бродил за миловидной швейцаркой зловещей тенью. Он бомбардировал девушку звонками, открытками ко всем «красным дням календаря», факсами и корзинами цветов. Мартину и ее мамы, естественно, после получения очередного подарочка прошибал холодный пот. Никто еще не забыл Монику Селеш... И хотя влюбленный в Мартину хорват с австралийским паспортом вел себя совсем не буйно, Хингис позвонила в полицию, и воздыхателем мгновенно занялись органы.Ему запретили появляться на турнирах с участием Мартины, но Дубравко продолжал колесить за своей любимой по всему миру, а девушка по-прежнему обнаруживала в своих номерах букеты цветов и конверты с интимными записочками. Может быть, намерения у Дубравко были совершенно не маниакальные, но ему не удалось объяснить это Мартине, как он ни пытался. И вот на трибунах турнира Ericsson Open запястья его ощутили холод наручников. Вопреки запретам немолодой Ромео, а Дубравко под пятьдесят, не удержался от соблазна поболеть за Мартину. Трибуны испуганно охнули, когда Раджкевича потащили к выходу, а он, выдираясь из цепких рук полицейских, кричал: «Да как же я могу сделать Мартине что-то плохое, если она будет моей женой!» А после был суд, где Дубравко Раджкевич получил два года тюрьмы. Казалось бы, история окончена. А вот и нет. Мартина Хингис, которая присутствовала на суде и давала там показания, увлеклась... там прокурором Кристофером Калкином. И у них закрутился бурный роман.Мартина выступает на мировых кортах, а Калкин оглушительно аплодирует ей с трибуны (правда, в последний раз Хингинс помощь любимого на пользу не пошла, Мартина с треском вылетела в первом круге Уимблдона).Интересно, что морской инженер Дубравко Раджкевич, в камеру к которому дошли слухи об интрижке Мартины, словно бы и не расстроился. Хотя, по идее, при его фанатичных чувствах к Хингис появление более молодого соперника (Калкину тридцать один год) не должно было добавить Раджкевичу оптимизма. Он же расплылся в довольной улыбке и срочно вызвал своего адвоката. «Мы подаем протест, — объявил Раджкевич. – Поскольку Мартина встречается с прокурором, решение Калкина по моему делу нельзя назвать беспристрастным. Всем ясно, что он упрятал меня за решетку, чтобы самому наслаждаться обществом Мартины. Но этот номер у него не пройдет! Совсем скоро я буду на свободе». Калкин, в свою очередь, ничуть не смутился от предприимчивости Раджкевича. «Мой роман с Мартиной начался через неделю после судебного заседания по делу Дубравко Раджкевича, так что в моих действиях невозможно усмотреть злой умысел».На этом Калкин поставил точку, давая понять, что все сказал. Но не рано ли ставить знаки препинания в столь лихо разворачивающемся сюжете? Может быть, в игру стоит вступить адвокату Раджкевича? Что, если ему удастся увести ветреную теннисистку у прокурора и тем самым выручить своего подзащитного. За хороший гонорар, конечно.[b]НА ФОТО:[/b][i]Анне Курниковой (слева) и Мартине Хингис есть что рассказать друг другу о своих поклонниках [/i]
Спорт
СЕРГЕЙ ЮРАН: Я ВЕРНУЛСЯ ИЗ АДА ЖИВЫМ
[i]Недавно ехал будто бы знаменитый форвард по Москве. Ехал по-русски: с превышением скорости. ГИБДД не дремало — резкий взмах жезлом, и авто Юрана съезжает на обочину. Юран выходит.— Ваши документы! «Пожалуйста, вот права. Юран моя фамилия». На что один из стражей порядка с достоинством берет под козырек и в ответ протягивает форварду свою «корочку»: — Очень приятно! А я — Стрельцов.Оказалось, сын Эдуарда Стрельцова... В общем, из разряда «нарочно не придумаешь». Звоню Сергею Юрану в Австрию.Он раскатисто хохочет в телефонную трубку: — Да если бы со мной правда такое было, я бы тут же номер Жванецкого набрал. Но для начала потащил бы Стрельцова в ресторан. Для меня это было бы великой честью — посидеть за столом с сыном самого Стрельцова. А вы это точно знаете? Я, честно говоря, ничего подобного не припомню. Меня, бывает, штрафуют... Может быть, я просто не расслышал, что мне сказали, или не понял, что это сын самого Стрельцова, подумал — однофамилец. Потому случай и не отложился в памяти. А вообще — не удивляюсь.Даже приятно. Значит — помнят, раз рождаются легенды. Чего только обо мне не нарассказывали. Я уже, кажется, могу со Штрилицем конкурировать по этой части.[/i][b]— Сергей, как вам в «Штурме» живется? Вы расцениваете время, проведенное там, как удачное? [/b]— Как чуть ли не самое удачное в карьере. Во всяком случае – одно из самых. После ухода из «Спартака» мне было очень тяжело — что скрывать. Я был в шоке месяцев, наверное, шесть. Глубочайшая депрессия, никак не получалось в себя прийти. Так что «Штурм» для меня стал подарком судьбы, не иначе. Все-таки и чемпионами стали, и в Лиге Чемпионов сыграли здорово. По голам в Лиге я сравнялся со своим же собственным достижением спартаковских времен, с девяносто пятым годом.[b]— Особенно надолго вам, наверное, матч с «Галатасараем» запомнится? [/b]— Угадали. Он решал нашу судьбу. То была последняя игра первого этапа, и, конечно, многое зависело от того, как между собой сыграют «Глазго Рейнджерс» и «Монако». Все сложилось как нельзя лучше. Они сгоняли в ничью, и мы — ничью.Это означало, что мы выходим в следующий этап, заняв первое место в группе. Но ничья с «Галатасараем» для меня дороже иной победы. Дело не только в том, что я забил гол и помог «Штурму». Надо было окунуться в ту атмосферу: с поля «Галатасарая» многие великие клубы ног не унесли. «Милан» не мог выиграть. Там даже на входе знаете, что написано? «Добро пожаловать в ад!». Нет слов, чтобы передать, как нас встречали в Граце. Словно Гагарина, вернувшегося из космоса, или героев, приехавших с Третьей мировой войны. Прямо от трапа самолета — красная ковровая дорожка. Я первый раз в жизни по красной дорожке шел, Богом клянусь. Оркестр, цветы, гигантская толпа: в городе гулянье шло до утра. Салют полыхал всю ночь... Просто фантастика! [b]— А в России любят повторять, что Лига чемпионов существует только для богатых.Что вы на это скажете? [/b]— Кто же такое говорит, а? Наверное, они спят, и им снится сон. Я играл в Лиге и за «Бенфику», и за «Порто», и за «Спартак», теперь вот — за «Штурм». И не заметил, чтобы там кого-то сплавляли. Вот, к примеру, киевское «Динамо» доходило до полуфинала. Кому это выгодно? Или «Црвена Звезда», которая вообще выигрывала Лигу чемпионов. Это же не суперклубы, почему их не утопили? И, в свою очередь, не вытащили в этом сезоне «Барселону» или «Ювентус». «Барса» и «Юве» были плохо готовы, вот они и «откололись». Так что все справедливо.[b]— Насколько я понимаю, до тех пор, пока Олег Романцев остается главным тренером сборной, дверь, ведущая туда, закрыта для вас плотно? [/b]— Очень плотно. Причем Олег Иванович сам ее держит. Обо мне в этом сезоне говорила вся Европа: дома целая кипа вырезок из немецких газет лежит. Просто так в Германии, если не ошибаюсь, ни на кого внимания не обращают. Там хватает и своих звезд. Звонило португальское ТВ, меня в Португалии считают «своим», и были рады моим успехам. Да и наши газеты меня не забывали. Но вызов в сборную я не получил. По-моему, здесь все ясно. Что тут скажешь? Олег Романцев хороший тренер, это я не собираюсь оспаривать. Но помимо всех его положительных качеств, есть и его личное отношение к игрокам. Оно нередко перевешивает. Причем испытать это на себе выпало не только мне, но и многим другим.[b]— Может получиться так, что в будущем вы возьмете и помиритесь? В конце концов, всякое бывает между людьми.[/b]— Не знаю... Ну попробуйте поставить себя на мое место. С вечера вы с человеком болтаете, смеетесь. Все хорошо, все нормально. А утром этот же человек говорит: «До свидания, ты больше нам не нужен!». Если бы между нами состоялся серьезный, мужской разговор и мне было бы сказано: «Видите ли, Сергей Юран, у меня к вам такие-то и такие-то претензии...». Может быть, аргументы прозвучали бы настолько убедительные, что я бы извинился и ответил: «Да, я виноват и мне остается только уйти. Я не имею права здесь оставаться». Но разговора же не было...[b]— А вы не чувствуете и за собой какой-то вины? Голов-то мало забивали? [/b]— Да, мяча три или четыре. Но зато по передачам я был первым в чемпионате.Это, извините, что-нибудь да значит. Роль нападающего не только в том, чтобы забивать. Я мог и больше забить, это не проблема, но я старался играть на команду, ребятам мяч давал.[b]— Сами вы не готовы сделать первый шаг? Позвонить Олегу Ивановичу, поговорить. В Европе ведь тоже никто из тренеров никому ничего не объясняет. «До свидания», и все.[/b]— В свое время у меня был случай, когда я именно так и поступил. Борис Игнатьев был тренером сборной и между нами в какой-то момент возникло недопонимание.А потом я обдумал все и набрал его номер, мы поговорили и Борис Петрович снова позвал меня в сборную. Но здесь другая ситуация. На мой взгляд, Олег Иванович заинтересован во мне больше, чем я в нем.Ему нужен результат, иначе придется уйти в отставку. Я не хочу этим сказать, что мне не нужна сборная. Всегда готов приехать и помочь, но в то же время за сборную я поиграл уже достаточно. И неплохо в ней поработал. К тому же мне уже тридцать два года — не мальчик какой-нибудь. Есть своя гордость, чувство собственного достоинства.[b]— Как вы думаете, сборная на чемпионат мира попадет? По идее, не должна его проворонить.[/b]— По-моему, билеты уже можно покупать. Если не выходить из такой отборочной группы, то я не знаю, какая группа России нужна. Более легкую придумать сложно. Хотя тот же «Локомотив» недавно в финале Кубка доказал, что в футболе бывают разные чудеса. Будем надеяться, с Россией ничего не случится.[b]— А нужен ли нам чемпионат мира? Выйдем туда, и что? [/b]— Не согласен. Если Олег Иванович уберет личное под сукно, то команда может здорово отличиться. От тренера все зависит, он должен создать коллектив. Если нет коллектива, то хоть Зидана позови, хоть Марадону, никто не поможет. А сложится настоящая команда, Россия себя покажет: бойцовских качеств нашим ребятам не занимать. У нас в сборной есть опытные люди, которые многое умеют на поле, есть хорошая молодежь...[b]— Кого бы вы, кстати, выделили? [/b]— Карпин, Мостовой — это само собой. А из молодых Дима Аленичев может хорошо сыграть, Алексей Смертин очень импонирует. Правда, непонятно, почему он в последнем матче крайнего защитника играл, но я пока еще не тренер, не могу судить. Хотя на мой взгляд, место Смертина в центре поля. Леша классный разрушитель, умеет и создавать. Егор Титов? По-моему, потенциал у него огромный, только он его не раскрыл. Захвалили спартаковского капитана после того, как он стал лучшим игроком чемпионата России. Начали какую-то чушь несусветную писать: то «Бавария» его приглашает, то «Барселона». Егор, видимо, поверил. В общем, искорежили человеку психику откровенным враньем. Потому что если такие клубы действительно кого-то приглашают, то их представители тут же приезжают. Когда меня решила взять «Бенфика», за мной вылетели и даже вещи помогали укладывать. Можно сказать, за меня чемоданы собрали. Так что Егору нужно обдумать свое положение, иначе у него будут проблемы. С такой игрой, которую он сейчас показывает, никакого будущего в Европе у Титова нет и быть не может. Правда, жаль будет, если такой талант пропадет. Я нашим журналистам посоветовал бы помнить, что иногда чрезмерной похвалой можно жизнь человеку сломать.[b]— Любопытно было бы послушать ваше мнение: почему у нас часто бывает так, что уезжает из России звезда, и в Европе теряется.[/b]— Характера не хватает. Поначалу, когда приезжаешь в европейский клуб, тебе там не рады. Ты же занял чье-то место в команде, а что это за дела, рассуждают там, друг наш не играет, а этот, значит, срывает банк. И начинается травля. Мяч не дают, в раздевалке только и ждут повода для стычки. И ребята не выдерживают, ломаются. Меня в «Бенфике» вот так гноили три месяца. Но я упрямый: от таких вещей еще больше завожусь. Кровь течет, я встаю и продолжаю биться. И они поняли: со мной ничего не сделаешь. Признали, оставили в покое.[b]— Эрик Кантона как-то сказал: «Футбол – это мафия». А Валерий Непомнящий уточнил: «В России существует мафия тренеров». Ну, он немного по-другому сформулировал, но имел в виду, что на виду все время одни и те же люди и пробиться в эту компанию со стороны невозможно.[/b]— А что, Непомнящий, пожалуй, недалек от истины. Действительно: смотришь, человек пять клубов сменил, везде провалился, а его опять куда-то зовут. Не хочу обидеть наших тренеров, но ребята мне рассказывали: в некоторых командах тренировки по методикам шестидесятых годов проводятся. Куда это годится? Конечно, надо давать дорогу молодым. В Германии, предположим, вовсю идет смена поколений. Руди Феллеру сборную доверили. Савичевич, против которого я еще недавно играл, сборную Югославии принимает, Хаджи — сборную Румынии, Манчини — «Фиорентину». Я, кстати, и сам хочу стать тренером. Без футбола я себя не мыслю, я без футбола мертвец, труп. Уже, между прочим, документы подготовил для поступления в высшую школу тренеров.[b]— Для этого нужно в Москву вернуться.[/b]— А я и вернусь. Через год заканчивается контракт со «Штурмом», там у меня есть, правда, пункт «плюс один», можно еще сезон отыграть по взаимной договоренности с руководством клуба. Но мы с женой уже все обговорили и точно решили: последние свои два сезона я играю в России. Хочется сделать напоследок чтото для наших болельщиков. Конечно, вряд ли мне будет интересно бороться за выживание в высшей лиге, скорее я настроен попасть в команду, претендующую на медали. Стать бы чемпионом России — и на пенсию.
Спорт
ДМИТРИЙ ПАРФЕНОВ: ЕСЛИ ИГРАТЬ ЗА КОРДОНОМ, ТО ТОЛЬКО В «МАНЧЕСТЕРЕ»
[i]В годы, кажется, семидесятые был в Одессе на футболе случай.«Черноморец» здорово сыграл с какой-то из московских команд, и вдруг какой-то гражданин вскакивает, разгребая ногами завалы отщелканных семечек, и начинает в голос неистовствовать: — Это надувательство! Я требую немедленного разбирательства! Если ко мне сейчас же не прислушаются, намерен звонить и писать во все самые серьезные инстанции.Народ, спешащий к выходу со стадиона, встревоженно приостанавливается. А оратор, потряхивая брюшком и сверкая на солнце лысиной продолжает: — Возмутительное надувательство! — «В чем дело, любезный», — робко интересуется голос из толпы.— И вы еще спрашиваете меня в чем дело? У вас, что же, глаз нет? Сегодня же не «Черноморец» играл, а переодетая сборная Бразилии! Так вот, спартаковец Дима Парфенов родом из того самого одесского «Черноморца». Из города с памятником кардиналу Ришелье, Привозом и улицей Дерибасовской. Правда, с первого взгляда одессита в нем никак не угадаешь. Говоришь ему об этом, удивленно вздергивает брови: «А что же, я на голову должен встать, чтобы вы не сомневались: я в самом деле из Одессы?» Но вот защитник, главный, без подвохов, специалист в российском чемпионате по выносу мячей с линии ворот в нем виден сразу. Спокойствие, надежность, основательность. Невозмутимость, наконец.Все это сквозит в каждом слове и каждом движении.[/i][b]— Дима, а все же признайтесь: когда вы только появились в «Спартаке», немного тушевались рядом с Титовым, Тихоновым. Было такое? [/b]— А что, это в глаза бросалось? Да, было. Ну вы меня тоже поймите: вокруг сплошные звезды. Не стану же я — в команде без году неделя — подходить, предположим, к Андрею Тихонову и запросто с ним заговаривать.[b]— А что же он — не человек? По-моему, Тихонов достаточно прост в общении.[/b]— Прост, конечно. И потом мы с ним прекрасно поладили. Но для этого понадобилось время. По-моему, ничего удивительного тут нет. Может быть, конечно, от характера многое зависит. У меня лично так обычно получается: прежде чем начать общаться, надо присмотреться друг к другу, привыкнуть.[b]— Когда вы смогли уверенно сказать себе: «Теперь в «Спартаке» я свой»? [/b]- Достаточно быстро. В «Спартаке» хорошая, доброжелательная обстановка. И потом, мне первое время Цымбаларь очень помогал. Все-таки мы с ним из одного города, к тому же за «Черноморец» вместе играли.[b]— По-моему, в «Спартаке» вы и с Писаревым были достаточно близки. Что вы думаете по поводу нашумевшей истории с его уходом? [/b]— А что тут можно подумать? Наверное, были причины, по которым Николаю пришлось покинуть «Спартак».[b]— Вы тоже считаете, что конфликт Писарева с Ширко в раздевалке не сыграл роли? [/b]— Разумеется. Какие-то стычки, ругань в раздевалке любой команды — обычное явление. Тогда уже всех нужно выгонять, если следовать вашей логике. В том, что ветеран говорит молодому парню, что ему нужно какие-то моменты в своей игре подтянуть, в этом никакого преступления нет. Мне в свое время тоже такое говорили и не всегда в приятных для моего слуха выражениях. И я воспринимал это как должное. Наоборот, старался прислушиваться к советам. Замечания, как правило, делаются из добрых побуждений.[b]— А вы способны кому-нибудь прочитать мораль? [/b]— В принципе, да, хотя, как правило, я в конфликтах стараюсь не участвовать. Мне по характеру ближе роль миротворца. Поэтому на поле, когда начинается драка, я, напротив, стараюсь разнять дерущихся. А вот сам драться не могу. Когда я был маленьким, в школе достаточно часто дрался. Повзрослев, почувствовал, что не в состоянии ударить человека. Для этого нужно перешагнуть через что-то внутри себя, а перешагнуть не получится. Я могу стоять и ругаться, а вот ударить...[b]— Как на Украине воспринимают то, что вы играете в «Спартаке»? Там издавна на «Спартак» стойкая аллергия.[/b]— Мне лично никто на эту тему ничего не говорил. Даже в шутку. Правда, когда Россия и Украина играли в одной отборочной группе к чемпионату Европы, доходила информация, что в сборную Украины меня не вызывают именно по этой причине. Из-за моей красно-белой футболки. Боялись, видимо, что я Олегу Ивановичу какие-нибудь стратегические секреты выдам.[b]— Переживали из-за этого? [/b]— Да что вы! Я всегда готов помочь сборной, а то, что меня не всегда туда приглашают... Может быть, не подхожу, или еще какие-нибудь причины. У меня столько дел, столько проблем, что нет как-то ни времени, ни сил задумываться или расстраиваться от того, что не попал в сборную.[b]— Интересно, а в сборной Украины на каком языке говорят? [/b]— На русском.[b]— Лобановский и тренировки на русском проводит, и установку на игру дает? Известных на весь мир своей непримиримостью украинских наци это не раздражает? [/b]— Тренировки Валерий Васильевич в принципе не проводит. Там и без Лобановского есть кому этим заняться. Валерий Васильевич просто стоит в стороне, молча наблюдает. А вот установки дает только на русском.[b]— А от Андрея Шевченко вы хоть раз украинскую речь слышали? [/b]— Ни разу, честное слово! Так что я даже не знаю, может он по-украински говорить или нет. Лично я знаю всего несколько слов: во мне ни капли украинской крови нет. Все в роду , вплоть до прабабушек, прадедушек, словом, сколько глаз видит, кругом были русские.[b]— Не в киевское «Динамо». Не жалеете, кстати, что в «Динамо» не поехали? [/b]— Я сам принял решение. Приглашения из «Спартака» и из киевского «Динамо» ко мне поступили с разницей в один день. Сначала позвонили из Киева. Я поблагодарил за внимание, ответил, что подумаю, предложил вернуться к разговору через некоторое время. На следующий день звонок из Москвы.[b]— И начались мучительные раздумья? [/b]— Нет, я сразу сказал, что вылетаю. И вылетел. Понимаете, я всегда чувствовал: «Спартак» — моя команда. Мне очень нравился футбол, в который играет «Спартак». Он меня просто завораживал: филигранная работа с мячом, тонкая, остроумная тактика. Я не хочу сказать, будто киевское «Динамо» играет неинтересно. Тоже интересно, классно, но духовно мне спартаковский стиль ближе.[b]— А из европейских суперклубов о каком вы можете так же, как о «Спартаке», сказать: «Это мое».[/b]— О, я думаю, список будет очень длинным. И вы его знаете. Но если вы хотите вывести меня на разговор об отъезде, то у вас ничего не получится. У меня контракт со «Спартаком», и до тех пор, пока он действует, я не имею права говорить о том, куда мне хотелось бы податься. Я, кстати, и сам об этом совершенно не думаю. Мне нравится в «Спартаке» и ничего загадывать я не хочу.[b]— У меня и в мыслях, Дима, такого не было: выпытывать что-то по поводу отъезда… [/b]— В принципе, и я могу просто ответить: уважаю «Манчестер Юнайтед». Очень хочу против «Манчестера» сыграть. Можно сказать — это моя небольшая мечта. Я в Лиге чемпионов уже который год его жду, а англичане «Спартаку» никак не попадутся.[b]— «Арсенал» вас не устроил? [/b]— Нет. Только «Манчестер».
Спорт
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Александра Ерошенко
Александра Ерошенко

Чтобы словцо осталось крепким

Михаил Щипанов
Михаил Щипанов

Американский шантаж

Дарья Ефремова
Дарья Ефремова

Выбирайте выражения

Сабина Цветкова
Сабина Цветкова

Метро задает ритм всему городу

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.