Харламов этого уже не видит

[b]На последнем чемпионате мира в Петербурге Владислава Третьяка назвали «Лучшим хоккеистом двадцатого века». Третьяк тихо сказал: «А я бы отдал этот титул Харламову».С того страшного августовского дня, когда на Ленинградском шоссе разбился «форвард №17», прошло почти девятнадцать лет. Трудно сказать, много это или мало. Я знаю только, что сын Харламова Саша, выйдя на лед в свитере ЦСКА все с тем же «харламовским» номером, увидел, как играл его отец, только попав в Штаты: все, к кому обращался Саша, прося дать записи с матчами тех времен, лишь озадаченно пожимали плечами. Знаю я и о том, что Саша сам стал отцом, назвав сына, как обещал сразу после свадьбы — Валерием.[/b][i]Все остальное уже из области чувств. Помоему каждый, читая что-нибудь о «форварде №17», ловит себя на ощущении, будто постоянно натыкается на ослепительный, но холодный мрамор легенд, за которыми с каждым годом все сложнее разглядеть человека: живого, настоящего, отделенного от выдумки. Валерий Харламов стал чем-то известным с детства и в известности этой постоянным — как памятник Пушкина на Тверской, часовые у Мавзолея, собор Василия Блаженного и бой курантов.Вполне естественным кажется помнить едва ли не наизусть, что......у Харламова в детстве обнаружили порок сердца, и врачи, узнав, что мальчик играет в хоккей, едва не сошли с ума от ужаса....Тарасов не разглядел в нем будущего гения и отправил на стажировку в далекое захолустье — Чебаркуль....забивая гол, он редко его праздновал, объясняя: «Чувства соперника тоже надо щадить»....в ответ на вопрос о первой шайбе удивленно улыбнулся: «Я не знал, что это пригодится... А то бы обязательно запомнил»....считал невозможным для себя играть грубо и когда однажды вспылил, ударив хоккеиста «Химика» Смагина, весь следующий день провел в поисках Смагина, чтобы попросить прощения....во время суперсерии СССР— Канада канадцы принесли чек на миллион долларов в раздевалку нашей сборной, пытаясь уговорить Харламова перейти в НХЛ ...били его нещадно, и как-то раз, не выдержав, он с дрожью в голосе спросил судью: «Почему вы часто смотрите на это сквозь пальцы?» А в ответ услышал: «А как еще они могут с тобой справиться?» ...родился и умер в машине Улыбка Гагарина — улыбка Харламова. «Харламовы рождаются раз в столетие».[/i][i]Даже договариваясь о встрече с Борисом Сергеевичем Харламовым, отцом Валерия, невольно помнила кадр, который обошел некогда все газеты: Борис Сергеевич крестится перед изображением своего сына...Какое же это было облегчение, когда Борис Сергеевич Харламов сел рядом за столиком уличного кафе, заговорил и наваждение тут же прошло.[/i][b]«Неужели вы не знаете, что Бога нет?!» — кричал маленький Харламов — Борис Сергеевич, вы можете лично для себя объяснить тот свой порыв? Когда вы перекрестились перед изображением сына...[/b]— Честно? Не могу... Это был именно порыв, такое не имеет объяснения. Мы ведь часто совершаем поступки под влиянием сильных чувств. Вот мама Валерки, которая, как известно, была испанкой, на его матчи ходила, может быть, всего несколько раз.Боялась, что от волнения с ней случится сердечный приступ. А когда все-таки приходила, с первой до последней минуты игры держала тайком комбинацию из трех пальцев. Ну вроде чтобы нашим гол не забили. И попробуй объясни, почему именно «фигу» — обычно же держат кулаки...[b]— А сам Валерий был верующим? [/b]— Какое там! Он же в советской школе учился. Сталин, Ленин в букварях вместо Бога. Кстати, он в Испании во многом из-за своего атеизма и не прижился. Ведь его маму совсем маленькой вывезли в Советский Союз. Помните, Сталин в связи с известными событиями в Испании перевез в СССР тысячи испанских детей. Потом времена изменились, и им, наконец, разрешили съездить на Родину. Как сейчас помню — теплоход из Одессы отправлялся. А я поехал их провожать. Конечно, со всех брали подписку о том, что они вернутся, но многие, разумеется, остались в Испании. Поехал с мамой и маленький Валерка вместе с сестрой Таней. Восемь месяцев они там пробыли, дети ходили в испанскую школу, с дедушкой познакомились... И вот в школе с Валерой случился конфуз.[b]— Там же один из главных предметов — Закон Божий...[/b]— Конечно! Валера же буквально на первом уроке откинулся на спинку стула и заявил на весь класс: «Неужели вы не знаете, что Бога нет?» Учитель его изо всех сил по рукам линейкой! Валерка упрямый — переходит на крик: «А Бога все равно нет!» Снова по рукам линейкой. «Твоя бабушка как молится?» А бабушка у Валеры православная. Валера показывает. Снова получает линейкой по пальцам.[b]— И что дальше было? [/b]— У Валеры по математике всегда были круглые пятерки. Он потом в Москве даже на математических Олимпиадах для школьников побеждал много раз. И вот в испанской школе учитель математики просто души в нем не чаял. Он подошел к моей жене и потихоньку сказал: «Не приживется в Испании ваш мальчик. Ваше дело, конечно, но лучше вам поскорее вернуться домой».[b]— А у вашей жены не было грешных мыслей остаться? [/b]— Да что вы! Ее там на радио пригласили, попросили выступить, провокационное письмо зачитать. Она — ни в какую. Конечно, страшные вещи происходили в Союзе, но моя жена всегда считала Союз родным. Знаете, как говорят: «Не та мать, что родила, а та — что вырастила». Не случайно мою супругу, которая работала, между прочим, на секретном военном заводе, едва она вернулась в Москву, тут же приняли обратно на работу. А многих вот не взяли. Там же следили потихоньку — кто как себя в Испании вел. Одна женщина обмолвилась: «Да нищета там, в Москве, страшная.Чтобы с голоду не умереть, приходится каждый день за город ездить, покупать яйца в деревне и на рынке в Москве продавать». Приехала она потом домой и осталась безработной.[b]— Но в Испании Валерию все же понравилось?[/b]— Еще бы нет! Дедушка там его на дорогой машине катал, в ресторанах угощал. А мы же в Москве скромненько жили. На обед — супчик простенький, картошечка.По городу — только на метро.[b]— А правда, что испанский дедушка Харламова был миллионером? [/b]— Преувеличение. То, что очень богат был — да. Свои судоверфи. Но его же, как говорится, раскулачили. Хотя если сравнивать с нами, то, конечно, даже после раскулачивания он был очень состоятельным человеком. Кстати, испанский дедушка был очень разочарован, когда Валера, уже став знаменитым хоккеистом, приехал к нему погостить. «Лучше бы ты был тореадором», — пробурчал дед. Но буквально тут же получил «по носу». Испанцы сняли документальный фильм к приезду Харламова в Испанию. И в первый же вечер показали его по ТВ. Дед посмотрел, гордо расправил плечи и совсем с другим выражением лица пожал внуку руку: «Да-а, насчет тореадора я погорячился»...[b]«В ночь, когда родился Валерка, меня... забрали в милицию» — О вашем сыне существует столько легенд... Попробую предположить, что вам и самому уже трудно порой разобрать, где правда, а где вымысел...[/b]— Почему же трудно... Давайте попробуем. Вот о том, что Валерка родился в машине «Скорой»... Фантазия это! И придумал байку сам Анатолий Тарасов, написал в книге «Три скорости Харламова».А меня подговорил: «Боря, ты уж извини... Для красного словца приплел. Только не выдавай меня, ладно?» Пока Тарасов был жив, я честно молчал, как партизан. А сейчас уже можно и нарушить слово, а? [b]— А что было на самом деле? [/b]— Все в порядке было. Когда у жены начались схватки, я отвез ее в больницу. А через пять часов она родила. Но случилась другая, не менее забавная история. Одеваться мне особенно было некогда, и второпях я накинул на себя шинель отца, в которой папа всю войну прошел. А в роддоме мне отдали одежду жены, я завязал ее в узел. Ночь, страшный, как сейчас помню, мороз. Метро уже не работало. И я пошел домой через всю Москву пешком. Вот и показался милиционерам подозрительным типом. В шинели, а не военный. Узел еще в руках какой-то — с женской одеждой. Не украл ли ее? И забрали меня в отделение. Я даже обрадовался, подумал: «Хоть в тепле до утра посижу. А там уже и метро заработает». В милиции выяснили все быстро, но до утра разрешили посидеть.[b]— В таком случае не могу не пройтись и по остальным легендам. Анатолий Тарасов действительно Харламова поначалу не разглядел? [/b]— Ну как можно было Валерку не разглядеть? Тарасов за мальчишками с первых шагов их в ЦСКА следил. Помню, они шли на тренировку, а Тарасов вставал специально у подъезда и за каждым наблюдал. Многих родители вели, форму и клюшки за них несли. И Анатолий Владимирович тут же на таких мальчиков начинал рычать: «Ты должен сам свою форму носить! А голы за тебя тоже папа будет забивать?» Валерка же мой, хоть и был маленького роста, сам на себе амуницию тащил. Хоть и едва не сгибался пополам под этим грузом. Я его переводил через дорогу, а у забора прощался: «Дальше сам, сынок!» Тарасов его за это хвалил: «А вот ты молодец. Как фамилия? Харламов? Из тебя что-то стоящее должно получиться!» — То есть мимо Харламова Тарасов никак не мог пройти? — Повторяю — никак. Помню, встречались в финале Кубка Москвы маленькие армейцы со спартаковцами. Но ребята эти были постарше Валеры. И вот у них заболел левый крайний. Валеру поставили на его место. Так он три гола забил! Все о нем знал Тарасов.[b]— Однако же в чебаркульскую «Звезду» Тарасов Харламова все равно отправил...[/b]— Ну отправил, чтобы жизнь медом не казалась. Считал, наверное, что место в ЦСКА надо выстрадать. А вызвать его оттуда, между прочим, хотел гораздо раньше. Но к Тарасову примчался «главный» чебаркульской «Звезды» с презентом: мол, будьте добры, оставьте у нас Харламова еще на несколько матчей. Очень нужно выиграть. Тарасов смягчился, оставил. Не из-за презента, конечно. Там не «Волга» была — самовар, по-моему. Кстати, до сих пор перед глазами Валеркино возвращение из «ссылки» стоит.Он у меня большой шутник был. И вот представьте: сидим дома с женой. Вдруг слышим скрежет ключа в замке. Выхожу в коридор, а в приоткрытую дверь тихонько так хоккейный баул въезжает. А Валеры не видно. Спрятался и толкает баул ногой.[b]«Форвардом №17» была увлечена Алла Пугачева — И все-таки ваш сын кажется едва ли не идеальным человеком. Отвечал на все письма, ни разу в автографе не отказал, ни с кем не ссорился...[/b]— В автографах — да, в основном не отказывал. Хотя — смотря кому. Помню, играли они с «Динамо». А Валерку мальчишки действительно страшно любили. Когда он был травмирован — сажал ребят в «Волгу» и часами по городу катал. Во дворе никогда не отказывался в футбол и в хоккей с ними поиграть. Они, завидев его машину, тут же окружали: «Дядя Валера, поиграйте с нами. А мы вам машину помоем». «Машину я и сам помою, — отвечал Валерка. — А играть сейчас приду». Толпа собиралась: Харламов играет! Некоторые приятели его не понимали: «Что ты вечно с пацанами возишься? Делать тебе нечего?» «Это не пацаны, это дети», — возражал Валера серьезно.[b]— Борис Сергеевич, вы о каком-то случае хотели рассказать.[/b]— Так вот, окружила его после матча с «Динамо» толпа мальчишек. И никого к Валере не пускают. Я пытаюсь прорваться — не могу. Валера заметил: «Ребята, ну отца-то моего пропустите!» Подошел, стою рядом. И тут какой-то парень лет тридцати, явно нетрезвого вида, тянет рваный, грязный клок газеты: «Распишитесь вот тут, а?». Валерка посмотрел на него: «Вы мне лучше бумагу туалетную принесите. Я на ней распишусь!» [b]— И это выглядит идеально. Ну хоть какие-то слабости у него были? [/b]— Ну как слабости... Хитрый он был. Испанец же — куда от этого денешься. Помню, мама перед игрой ему говорит: «Валер, после матча приезжайте с отцом домой. Я вам ужин вкусный приготовлю».Валерка поесть страшно любил. И вот жду его после матча, а он из раздевалки выбегает, под локоть меня и уводит в сторону: «Пап, скажи маме, что меня Тарасов домой не отпустил. Он, мол, только женатым разрешил уехать. А холостяков увез на базу». Ну ладно, так жене и передал. Что ж — сын молодой, погулять захотелось.[b]— А первую любовь его помните? [/b]— Да нет, честно говоря. До женитьбы у Валерки много девушек было. Звонили ему не переставая. Веселый, симпатичный — не мог не нравиться. Сотни писем ему приходили. Так он просил сестру читать: «Таня, я тебе доверяю. Чувствуешь по письму — хорошая девчонка, отложи для меня. Я отвечу». Даже молоденькая Алла Борисовна Пугачева ему симпатизировала.[b]— Серьезно? [/b]— Трудно судить, насколько серьезно. Я тогда работал в пионерлагере, и у нас репетировала Пугачева. Валера часто ко мне в гости приезжал. Алла Борисовна, смотрю, тоже заходить стала. Чайку попить, поговорить... И на Валерку с интересом смотрела. Но до романа дело не дошло. Валерка занят вечно был, да и встречался тогда, если не ошибаюсь, с какой-то девушкой.[b]— Он часто вам снится? [/b]— Очень часто... И сны всегда такие хорошие... Сын во сне чаще всего приходит ко мне мальчишкой лет 15. Летит на коньках с горы: «Па-а-па, лови меня, держи!» [b]— Понимаю, звучит странно, но у вас в день катастрофы не было никаких предчувствий? [/b]— Абсолютно. Причем ни меня, ни жены в Москве вообще не оказалось. И если я смог приехать достаточно быстро, то Валеркина мама в тот момент гостила в Испании. Она даже в квартиру нашу московскую вошла, еще ничего не зная: в поезде проводники специально выключили в ее купе радио.Боялись, что не переживет. А я до сих пор помню те кадры, которые были сняты на Ленинградке. Валера лежит на мокром асфальте как будто живой — ветер шевелит волосы. У него же повреждений никаких не было. Просто от сильного удара разорвалось сердце. Мгновенная смерть. Жена Ирина прожила буквально десять минут.[b]— А водитель, с машиной которого они столкнулись...[/b]— Я постарался сделать все, чтобы его не посадили. К нам потом домой приходил следователь — вызывать к себе не стал, боялся лишний раз травмировать. Мы с ним долго говорили, и я его просил: «Пожалейте этого человека. Он и так, наверное, больше за руль никогда не сядет. Вообще не знаю, как он будет после этого жить. Три смерти...» [b]— Получается, вы просили за убийцу собственного сына? [/b]— Но я же видел, что он нормальный человек и абсолютно ни в чем не виноват! Мокрое шоссе, отчасти перегороженное. Ирина была не вполне опытным водителем, они столкнулись.[b]— Говорят, на похороны Харламова пришло почти столько же людей, сколько на похороны Высоцкого...[/b]— Что вы, по-моему гораздо больше. Помню, погода была такая странная. Сначала шел дождь, потом засверкали молнии, и вдруг выглянуло ослепительное солнце. Тарасов сказал: «Видите, над Харламовым плачет даже Бог».[b]— Вы можете его представить себе сегодняшним, пятидесятилетним? И кем бы он был сейчас, как вы думаете? [/b]— Тренером. Обязательно. И очень хорошим.[b]— Тренером сборной смог бы стать? [/b]— Только не главным, помощником. Очень уж характер у него был мягкий. Из таких главные не получаются. Валера, кстати, это знал.[b]— Знаете, у Розенбаума есть песня: «А Ромка этого уже не видит». Там эта фраза повторяется лейтмотивом, только смещаются акценты. И в какой-то момент звучит: «Как хорошо, что Ромка этого не видит». О чем вы можете сказать сейчас: «Как хорошо, что...»? [/b]— ... Валера этого не видит? Так сразу и не ответишь... Хорошо, что последнего чемпионата мира он не видел. Где наша сборная и белорусам, и латышам и швейцарцам проиграла... Валера очень переживал бы и за ребят, и за Сашу Якушева, с которым вместе в сборной играл.Что еще? Ему с его характером сейчас вообще было бы очень трудно. Он у меня был романтиком, а теперь в России многие живут по волчьим законам. Валерка бы так не смог...