Братия парижских меблирашек

Илья Эренбург, написавший эти строки, именно в парижской «Ротонде» в начале прошлого века познакомился с молодыми Пикассо, Модильяни, Диего Риверой. И с Хаимом Сутиным – худеньким уроженцем белорусского еврейского местечка, мечтавшим стать великим живописцем. Его картины, о которых теперь мечтают музеи всего мира, в России почти неизвестны. Так что две работы Сутина, представленные в галерее «Улей» на выставке «Хаим Сутин и художники его круга», своего рода открытие мастера. Хотя и не первое.Галерея называется «Улей», потому что объединение Сутина и его друзей, ютившихся вместе в жалких каморках рядом с кафе «Ротонда», называлось «Ульем», а недавно открывшаяся московская галерея будет ориентироваться на живопись эмигрантов «парижской школы» – выходцев из России и Восточной Европы.Впрочем, объединение – это громко сказано: в затхлых, грязных меблирашках просто жили вдохновенные молодые люди, одержимые искусством. Некоторые из них по сей день ждут своей славы. А вот Хаим Сутин прославился давно.Тощий большеглазый мальчик убежал из черты оседлости в Париж, чтобы покорить мир. Биографы непременно вспоминают одну, но выразительную деталь его французской жизни. «Ротонда» находилась рядом с мясобойней.И именно оттуда юный Сутин таскал битую птицу, а то и целые мясные туши – чтобы рисовать всю эту мертвечину, придавая ей страшновато-привлекательный вид, вкладывая в свои работы, кажется, почти мистический и трагический смысл. Этим он и прославился.Но в галерее «Улей» две совсем другие работы художника: портреты женщин – светлые, печальные, на грани примитивизма и экспрессионизма.А вот работы «художников его круга» не дают забыть, что быт их был трудным, надвигалась Первая мировая, потом порожденная ею разруха. И все это легко считывается в простеньких, на первый взгляд, пейзажиках и портретах Василя Хмелюка, Адольфа Федера, Пинхуса Кременя.Героев этой выставки в оригинале русским любителям искусства приходилось видеть очень редко. Или в сильно уменьшенных репродукциях, да еще с недалеким идеологическим комментарием.Истощенный маленький Пьеро в белом костюмчике и шапочке, напоминающей арестантские кепы узников концлагерей. Лавка мясника, у которого лицо без глаз, – явно ученическая работа, любой педант от искусства легко раскритикует ее. Но сколько экспрессии вложил в нее художник, вспоминавший в веселом Париже свое нищенское родное местечко и его депрессивные тесные лавчонки! Впрочем, «ротондовская» молодежь умела и любоваться жизнью, которой всегда так много в Париже и на французском юге. Пейзаж Константина Терешковича, на котором православная церковь изображена на фоне пальмы и русской ели, сперва изумляет. Откуда пальма? Потом понимаешь – это Ницца.А в «Женщине с кувшином» Адольф Федер любуется насыщенными, теплыми красками уютного человеческого быта, которого сам был лишен.Вторая мировая прошлась по судьбам художников «Улья». Моисей Кислинг бежал от занявших Париж немцев в Америку. Адольф Федер не захотел уезжать из города, в котором прошла его нищая и счастливая молодость, и сгорел в печах Аушвица. А Хаим Сутин, которому удалось уехать, в 1943 году вынужден был вернуться тайком, чтобы срочно сделать в оккупированном Париже операцию. На следующий день после нее он умер.Наконец, информация для богатых знатоков и коллекционеров. Эти картины являются собственностью галереи «Улей» в Петровском переулке. Их можно купить. Выставка работает до конца февраля.