Главнокомандующий Огородников

[i]С Валерием Огородниковым я встретилась в офисе его киностудии «Дар», названной так в честь романа Владимира Набокова. На шкафу стояли призы, полученные недавно за его последнюю картину «Барак»: «Серебряный Леопард» фестиваля в Локарно (Швейцария), массивная бронзовая ладья — Гран-при выборгского фестиваля «Окно в Европу», «Гранатовый браслет» Гатчинского фестиваля... На полке — початая бутылка шотландского виски, рядом прозрачный напиток в бутылке нестандартной формы под названием «Barack»... Настольные книги: Ким Ир Сен (ярко выраженный коллекционный экземпляр), Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Помяловский, Успенский, и... собрание писем Шопена.Ядерная смесь! Мой взгляд задержался на плакате, висящем на стене. Это была афиша испанской корриды, а среди тореро значился… сам Огородников. Какая связь между корридой и нашим режиссером? С этого вопроса началась наша беседа.[/i]-Это потрясающе кровавая вещь, очень похожая на то, чем мы занимаемся. Без «крови» не обходится.— До этого у меня не доходит, но крика много. Неповиновения не может быть в нашем деле, потому что съемочный процесс — это ограниченная, маленькая, но война. А киногруппа — воинский контингент. Наш общий враг — материал. А фильм — результат военных действий.— Главнокомандующий. А актеры — фронтовые разведчики или спецназ. Но я никогда не говорю группе, что мы идем на войну. Все и так понимают, что будет тяжело.— Наверное, нет... кроме оперы. («Набоков и виски», — подсказывает до того молчавший директор студии «Дар-фильм» Юрий Губанов). Набоков... думаю, что это не связано с фанатизмом. Это, скорее, флирт с Набоковым. Он легко и свободно относился к материалу, так же легко и свободно выражался. Это меня и привлекает. А пить, даже виски, не советую — сажает сердце. Что касается идефикса, то мой случай обыкновенный — желание быть первым. Это с детства. Нет ничего важнее первенства. Совершенно естественная черта любого художника — тщеславие, то есть желание славы.Возможно, при этом нарушаются какие-то заповеди… Существенно, с чем ты идешь к людям, хочешь ли ты им помочь. А помочь ты им сможешь лишь тогда, когда создаешь произведение, любя зрителя. Замкнутый круг.— Я первый ребенок в поколении. Было время после войны, когда большинство женщин нашего рода остались вдовами, но продолжали ждать своих мужей с фронта до конца дней. Они обладали какой-то невероятной энергией. И родившийся мальчик, первый — их внук и племянник, принял на себя этот невероятный удар «любовной» волны... Я был первый везде: первый мальчик, сын, внук. На самом деле в детстве я должен был умереть, судя по тому количеству учетов, на которых я стоял: ревматическом, кардиологическом и прочих.Помню, у меня дико болели ноги. Меня привезли в деревню, надели на голову сетку, оголили ноги и... выпустили пчел. После этого я больше не болел. Потом, как ни странно, стал активно заниматься спортом: баскетболом, боксом, велосипедом. И везде — первые разряды.— Нет. Я еще химией увлекался. Поступил на химический факультет Уральского политехнического института, только потом узнал, что за 20 лет до этого его окончил Глеб Панфилов. Вот еще совпадение: после того как сделал «Взломщика», я стал знаменит в своей школе в Нижнем Тагиле. Оказалось, что в 1941 году практически все ее выпускники ушли на фронт, и среди них был Булат Окуджава. И когда я приехал на школьный юбилей, то увидел огромный портрет Окуджавы, а рядом такой же величины... мой. Меня это, конечно, покоробило. Кто такой Булат, и кто я... У него там остался брат, мы дружили с его племянницей. Тетка даже разнесла по городу слух, что наш Валерик (то есть я), наверное, женится на Кате Окуджава...— Я подошел к портрету, встал рядом. Не узнали! — Я занимался химией очень серьезно, потому что был влюблен в одну девушку, отличницу. А в меня была влюблена другая отличница. Так мы и ходили гуськом, три отличника, потому что мне не отвечали взаимностью и я не отвечал тем же. Эта ситуация привела меня в химический кружок, где я стал тратить энергию на взрывы.Придумывал всякие смеси. Помню, мы даже отомстили одной учительнице, классной руководительнице, — она била детей линейкой. У нее, бедной, было прожжено платье. Намеренно не называя ее фамилии, прошу у нее прощения... Во всяком случае, увлечение химией предопределило мою жизнь на некоторый промежуток времени. Я увлекся идеей создания твердого топлива для космических аппаратов.— Однажды на втором курсе ко мне подошла девушка и спросила, могу ли я прийти к ним в студенческий театр — они искали актера на главную роль в спектакле о молодых шахтерах. И я пришел.Незабвенной памяти Марк Межерицкий, мой первый учитель, свозил меня в Москву. Я увидел замечательные спектакли, которые до сих пор стоят у меня перед глазами: от Любимова до Ефремова.И пошло-поехало. После института поехал поступать в ГИТИС — на режиссера оперы... Но поступил во ВГИК.— Формально да. Неформально же — «Барак». Это более или менее законченное произведение. Все остальное — поиск языка. Но факт остается фактом: я объездил со «Взломщиком» полмира. Время было на дворе перестроечное, и нас возили, как на ярмарку племенных бычков. В «праздничный» набор входили «Мой друг Иван Лапшин», «Покаяние», «Маленькая Вера»… — Мне в руки попал сценарий Валеры Приемыхова. Он был разработан только на первой стадии — простая история мальчика без панков и рокеров. Но для меня была очень важна среда. Целый год я ходил по рок-концертам, квартирам и разным тусовкам. Тусовке хотелось, чтоб все искрилось и лицедействовало и было поменьше рассуждений о жизни, однако у меня были другие задачи.— Дима Матковский и Олег Гаркуша из группы «АукцЫон». Там ко мне прицепилась кликуха Режиссер. У Динары Асановой, которая должна была снимать этот фильм*, на главную роль был утвержден Борис Гребенщиков... В моем фильме я предложил ему сыграть роль Дэвида Боуи. У меня была идея снять клип, в котором Боуи в исполнении господина Гребенщикова спел бы на английском языке песню того же Гребенщикова «Рок-н-ролл мертв». Но Борис торжественно отказался. Видимо, желание быть первым тоже не обошло его стороной.— Да. Мы его в своем роде спасли. У него были проблемы с милицией: он был без документов и бомжевал... У Кости невероятная способность в небольшом интервале актерских возможностей выкладываться до конца. Жалко, что музыкантов не удалось вывезти за границу. Куда бы я ни приезжал, оказывалось, что приглашали нас вместе с ребятами из «Алисы» или «АукцЫона». Но их не выпускали из страны. Помню, приехали с одним нашим известным режиссером в Венецию. Нас встречают с плакатом, на котором написано: «Огородников и Кинчев». Пришлось моему партнеру выкручиваться: «Костя не смог прилететь, я вместо него...» — После сорока я стал постоянно как бы возвращаться к своему детству. Результат — «Барак».Цикл завершился. 48 лет. Пора менять имя, пора начинать новую историю. Этот фильм мы создавали 15 лет. В 1984 году на «Ленфильме» я прочитал киноновеллу «Ольга-Ледоход» неизвестного мне писателя из Челябинска Виктора Петрова. Съемка же — чистая эмоция, которая длилась два года подряд.— Это мои собственные наблюдения, застигнутая «врасплох» жизнь моих родителей и родителей Виктора Петрова. В бараке мы пережили те счастливые мгновения, которые бывают только в детстве.— Героиню я нашел рыжую, как пятно от света. Может, потому, что вся семья моя рыжая, дядя фронтовик-подводник был просто огненно-рыжим. Когда я был моложе, у меня тоже пробивалась рыжина. Я искал актрису своей масти.— Она должна быть привлекательна, обладать человеческими свойствами, которые бы поражали окружающих. Именно человеческими, потому что актерскому ремеслу можно научить.— Вторая картина из моих уральских бдений будет называться «Красное небо». По сценарию это предыстория «Барака». Там история 18—20-летних мальчиков, которые работали на заводе и безумно хотели уйти добровольцами на фронт. И ушли. А через 10 лет был 53-й год...— Наоборот. Путешествие в то время рассказывает о сегодняшних чувствах, переживаниях, правде, верности, любви, преданности. Истоки — в будущем. Мы их никогда не найдем. Ничего не начинается и ничего не заканчивается. Жизнь — исключительная бесконечность.[b]Санкт-Петербург * Режиссер Д. Асанова умерла во время подготовки к съемкам Досье «ВМ» [/b][i]Валерий Огородников. Родился в 1951 году в Нижнем Тагиле.В 74-м окончил Уральский политехнический институт, в 84-м — режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Игоря Таланкина). С 1975 по 1979-й работал ассистентом режиссера на Свердловской студии. С 84-го — режиссер киностудии «Ленфильм».Поставил фильмы «Я не умею приходить вовремя» (к/м, 1983), «Взломщик» (1987), «Бумажные глаза Пришвина» (1989), «Опыт бреда любовного очарования» (1991), «Барак» (1999). Последний выдвинут на соискание премии Российской академии киноискусства «Ника» в десяти номинациях, что является абсолютным рекордом этого года. Церемония вручения премий состоится 22 апреля.[/i]