Цинизм и пессимизм опасны

– Что вы, нет! Просто я жила в Лос-Анджелесе последнее время по личным причинам. Взяла себе такой отпуск. Продленные каникулы. Пожила там годик и сказала себе: «Каникулы закончились, пора за работу». А работа для меня – дело святое. Я не стала бы отказываться от работы в Штатах. Самые большие мои фильмы я делала в Америке... хотя снимались они все в Европе. Так что карьера не имеет никакого отношения к месту жительства.– Языковой барьер никуда не делся: играть на неродном языке труднее. Но съемки фильма – такая странная искусственная вещь, что язык в какой-то момент перестает иметь значение. Ты находишься будто внутри мыльного пузыря. Я снималась в Париже и не чувствовала себя в Париже: просто очередная декорация, и все. С американскими фильмами у меня была другая проблема, не связанная с языком, – слишком много народу задействовано в съемках! Продюсеру я однажды написала письмо, поскольку просто не могла добиться личной встречи. И он его прочитал, ответил на мои просьбы.– Для меня это не имеет значения. В каждой роли я ищу смысл, и если он есть – не важно, насколько велика роль и насколько велик гонорар. Критерий у меня один. К тому же меня уже не принудят играть то, чего мне играть не хочется, и так, как я не хочу. Мне уже не двадцать лет, я способна отстоять собственную точку зрения.– Вообще-то, начиная готовиться к роли, я ищу в моих героинях их слабые стороны. Мне необходимо найти слабость. И только показав ее и пройдя через нее, можно обрести силу. Режиссер «Элементарных частиц» Оскар Ролер, к примеру, – сильная личность. Но в отличие от других режиссеров он не замыкается в себе, а, напротив, как ребенок, при всех сокрушается, что та или иная сцена не получается – или, напротив, что работа идет хорошо. Именно эти уязвимые его стороны заставили меня поверить, что он – сильный человек.– То, что ребят поменяли местами, было в порядке вещей. Я, конечно, боялась, что и мне придется играть другую роль, чем было запланировано с самого начала, и даже просила режиссера Оскара Ролера не делать этого. Мартина Гедек просто превосходно сыграла Кристианну, и кто знает, хорошо ли сыграла бы ее я! Вообще-то мое отношение к съемкам обнаженной полностью зависит от контекста. Быть на экране голой просто для того, чтобы быть голой, унизительно для меня как для женщины – все увидят, какая у меня грудь и какая задница, и я, если честно, не считаю необходимым их показывать. Однако помню несколько дней, проведенных с Питером Гринуэем два года назад на съемках второй части «Чемоданов Тульса Люпера». Там было необходимо... Была я там обнаженной или он опять все поменял? Уже не помню. В любом случае, нагота как таковая для него – не сверхзадача, и я ни секунды не сомневалась, что раздеться необходимо.– Мишель Уэльбек – экстремист, он всегда интересен. Хотя я не считаю его ни расистом, ни женоненавистником. Просто он провоцирует читателя, доводя свою критику современного общества до крайности. Так уж он смотрит на искусство и литературу. Люди из-за этого бесятся, а мне это симпатично. Правда, я не принадлежу к его поколению – детей шестидесятников, которые все время обсуждают наследие тех лет. Мне эта проблематика чужда, как и режиссеру. Поэтому наш фильм получился куда менее циничным, чем книга, и менее пессимистичным. Однако фильм – не литература. Когда я читала роман, то откладывала его в сторону много раз. Фильм отложить не удастся, его всегда приходится смотреть до конца. Цинизм и пессимизм в кино опасны.– Готовлюсь поехать на съемки фильма «Ромулус мой отец» в Австралию. Я играю жену персонажа Эрика Бана, которая действительно была немкой – фильм основан на реальных событиях. Съемки фильма Стивена Содерберга «Че» перенесены, кажется, на 2007-й. Это такой давний проект, он запущен уже тысячу лет назад и никак не может продвинуться дальше сценария... Я там играю женщину из Германии, которая познакомилась с Че Геварой, будучи переводчицей при нем, а потом присоединилась к его группе и погибла в Боливии за пару месяцев до его смерти. Интересная роль: ведь она была единственной женщиной среди мужчин-партизан, в джунглях! Она соблазняла президента Боливии, и так далее. Много чего можно о ней рассказать. Еще мне говорили, что в следующем фильме про Борна, «Ультиматум Борна», должен вернуться мой персонаж. Я пыталась прочесть роман Роберта Ладлэма, чтобы это проверить, но не осилила. Эти книги – такие старомодные и скучные! Съемки в «Идентификации Борна» и «Превосходстве Борна» были, напротив, любопытным опытом, хотя моему персонажу, как мне кажется, уделялось меньше внимания, чем стоило бы.– Знаете, я ездила по всему миру, всем говорила: «Я из Германии», – и наслушалась за эти годы такого о своих соотечественниках, что волосы дыбом встают! Главное, все мне постоянно говорили: «Да ты на немку и не похожа». Мол, все немцы якобы лишены чувства юмора и агрессивны... и всегда пунктуальны. Я, правда, действительно пунктуальна, хотя и пришла на интервью с вами с часовым опозданием. В этом я не виновата, честное слово ().– Не только во мне тут дело. Есть и старый фильм с Марлен Дитрих, где это имя играло немаловажную роль.Просто члены нашей киноакадемии хотели, чтобы у статуэтки было свое имя, как у «Оскара», и путем голосования выбрали «Лолу». Уж не знаю почему. Хорошее имя, и ничего в нем нет специфически немецкого. Так что почему бы нет? С другой стороны, все мы знаем, что приз теперь называется «Лола», но никто из нас его так не называет.Мы говорим «Кинематографический приз»! Так что для меня имя приза – нечто совершенно абстрактное, не имеющее никакого отношения лично ко мне. Все равно что вы покажете мне камень и скажете: «Знаешь, этот камень – обломок древнеримской империи». Я отвечу: «ОК, а по-моему – камень как камень».– Прекрасно! Мой первый фильм – среднеметражная картина, по преимуществу черно-белая и немая. Малобюджетная. Называется «В поисках белладонны». Это о том, как Германия впервые повернулась от монархического строя к демократическому. Герои моего фильма говорят друг с другом при помощи титров – а потом встречают персонажа, который умеет говорить по-настоящему, и пытаются найти с ним общий язык. Что практически невозможно. Это история любви и история кинематографа в одном небольшом фильме.– Трудно сказать. Я знаю, что в Берлине на конкурсе есть несколько немецких фильмов, но не видела ни одного, кроме того, в котором снялась сама. Я же не член жюри, слава богу. Могу сказать одно: в Америке за последний год сняли массу интересного, порушив и поправ все возможные табу былых лет. Может, и до Германии эта тенденция дойдет, и у нас снимут что-нибудь изобретательное.– Вообще-то нет. Бегать не люблю. Для того чтобы бегать, я слишком много курю. У меня другое увлечение – кикбоксинг.