«Золотая маска». Анна на тележке

Спектакль поставлен на музыку Петра Чайковского (нарезка из 14 произведений) и сюжет Льва Толстого. В эту рамку вписаны безликий любовный треугольник, имитирующий эмоции, две кровати (излюбленный атрибут хореографа) и судорожно суетящаяся масса людей. Приходится гадать – воспалено ли сознание Анны наркотиками или ей просто что-то художественно мерещится. Так или иначе, на сцене оживают призраки: то ли осуждающий Анну свет, то ли демонические химеры совести.Массовка топтала сцену, прыгала, падала, перекатывалась по полу, бесконечно перестраивала шеренги или до одури носилась по кругу. Были и «офицеры в загуле» (танцевали вприсядку и скакали на табуретках), и веселая толпа в венецианских карнавальных масках, и станционные мужики в кепи – на все вкусы. В финале масса превратилась в своеобразный паровоз известного назначения.Хореограф не удержался от цитат из одноименного балета тридцатилетней давности, с Майей Плисецкой. Сказалось на нем и влияние фигурного катания: в дуэтах главных героев – и скольжения по полу, и воздушные тодесы, и верхние акробатические поддержки высших уровней сложности. Конечно, не обошелся Эйфман и без эротики с физиологией – раздвинутых по любому поводу ног. На одной из двух кроватей в томлениях страсти ерзает Вронский, на другой – Анна с мужем. Она умирающим лебедем заламывает руки назад, взбирается на спинку кровати и падает оттуда. Или, например, садится на шпагат на спине нелюбимого мужа.В финале героиня жадно заглатывает из бутылочки то ли снотворное, то ли наркотики. Вокруг нее кружат бесполые фрики в белых облегающих комбинезонах. В конце концов масса сбрасывает ее с моста как бы под поезд. Для внятности окоченевшее тело увезут на тележке под убаюкивающе падающий снежок.Странное ощущение: спектакль будто бы даже имеет отдаленное отношение к литературному первоисточнику, а с другой стороны, он вовсе ни о чем. Кажется, что все балеты Эйфмана слились воедино, и смотришь продолжение спектакля длиною в вечность. В сцене, когда Анна оказалась в замкнутом игрушечном круге детской железной дороги с паровозиком, сидящий рядом коллега вздохнул: «Уж он бы и задавил Анну!»Объяснить успех балетов Эйфмана у зрителя нетрудно. Его козырные карты – хитовая классическая музыка, динамика, доступные эмоции, обильно приправленные чувственной пластикой.Длинноногий кордебалет, натасканный на специфические трюки, работает как единый организм. Что же касается претензий на «Золотую маску», то выбирать будет не из чего. Работы Большого («Болт») и Мариинки («Реверанс») на награду, скорее всего, не потянут, а красноярский балет «Ромео и Джульетта» григоровического эпигона Сергея Боброва, думаю, не соперник даже «Анне Карениной».