Сны Миши Бальзаминова

На сцене еще пусто, а уже слышен сладкий, с переливами, присвистами и пришептываниями, храп. Потом появляется Бальзаминов и девушки-красавицы, поющие ему колыбельную. Они ему снятся, и судя по его блаженной физиономии, до чего же хорош этот сон! Островский пишет, что его герою 25 лет. Но Александр Гунькин играет скорее недоросля-старшеклассника, которому учиться уже приелось, а жениться невтерпеж. Ни грамма идиотизма, которым щедро наделял этого персонажа в фильме Вицин, у Бальзаминова в спектакле нет.Здесь он – крепыш с ямочками на щеках, обаяшка, хотя и увалень. Зато старательный: не сладилось раз, он идет приглядеть другую невесту, третью. Тут уж поневоле поверишь, что такие труды когда-нибудь да вознаградятся.Предположение перерастает в уверенность, глядя на мамашу Бальзаминову (Эльвира Кекеева). В этом спектакле она вовсе не беспомощная и ограниченная, а скорее смышленая и расчетливая. Где надо – смолчит, но может и в фурию превратиться. И очень энергично трясет кулачками, призывая своего Мишеньку не отдавать невесту сослуживцу.В общем, мать деловая, а сынок упертый. Но иначе и не выжить в их окружении, которое совершенно не напоминает патриархальный мир, любовно изображенный Островским.Неспешных купчих тут не сыщешь – энергии буквально у всех персонажей хватит на достойное цирковое представление. Может быть, потому, что занята в спектакле в основном молодежь. И если на пути у двух влюбленных, предположим, рояль, обходить его они не станут. Вспорхнут на крышку, как птички, даром что одна из них по пьесе богатая вдова 30 лет.Тем более что свободному парению, в общем-то, ничего не препятствует. Всего этого уютного и в то же время перегруженного разными цветочками в горшочках, скатерками и посудой быта, привычного для Островского, в спектакле нет. Здесь все предельно аскетично: пустая сцена, ярко подсвеченный однотонный задник, немного голой мебели по углам. Эдакий японский минимализм. Когда на сцене Бальзаминова-Кекеева, костюм которой странным образом еще подчеркивает ее восточную внешность, вообще начинаешь сомневаться – а из русской ли жизни пьеса? Впрочем, так, кажется, все и было задумано, тем более что сама актриса на сцене очень хороша. Просто экзотика в этом спектакле всячески приветствуется.Недаром среди хоровода девушек возникает и задорная чернокожая красавица (студентка Школы-студии МХАТ Елизавета Мартинес), бойко поющая частушки. И после обсуждения героями заморских стран она выбегает под музыку как живое их воплощение, и дует на изможденную от жары Ничкину цветными опахалами.Как при этом не вспомнить смуглого Григория Сиятвинду, которого в «Сатириконе» сделали звездой! Но совсем уж чудом из чудес оказывается Белотелова (Елена Кутырева). Она не просто толста, а широка неимоверно.Юбка держится на обручах в три обхвата, ее пока обойдешь, устанешь. А наверху-то – совсем не пухлое румяное личико с цветами в пышных косах. Купчиха ревет и кажется не человеком, а каким-то хтоническим чудовищем, притянутым к своему непомерно раздутому кринолину.Впрочем, любовь Бальзаминова на нее действует, как на заколдованную принцессу. Она наконец отделяется от своей гиперболической юбки и оказывается стройной красавицей-резвушкой. В итоге – хеппи-энд. Влюбленная парочка обнимается, смотреть на обоих – загляденье.Подростки в зале визжат от восторга, кто-то из них пытается подпеть финальной песне. В героях тинейджеры явно признали своих, тем более что вокруг Бальзаминова и Белотеловой в конце спектакля актеры разъезжают на роликах.Как ни странно, но при всем при этом со сцены все-таки звучит текст Островского. Правда, красота его не всегда ощутима, потому что местами актеры слишком гонят темп, а на сцене – море ярких кунштюков.Но зрители (особенно те, кто помладше) все равно в полном восторге. Ну очень веселый спектакль – «Бальзаминов». И оптимистичный к тому же.