Наша сила не в колбасе

– Любовь Юрьевна, трудно быть звездой?[/b]– К звездному напылению я спокойно отношусь. Сегодня оно есть, а что будет завтра – неизвестно. Царь Соломон сказал: не нужно расстраиваться, когда тебя ругают, и возноситься, когда хвалят. Надо внутренне правильно себя оценивать и во всем находить золотую середину. Спасибо Господу, что он отпустил мне талант, которым я могу делиться с людьми. Бывают в жизни испытания, бывают минуты радости. И удивительные встречи. И я благодарю за это свою судьбу. А публика дарит мне успех.– Наверное, воспитание. Мой отец военный. Звезды на погонах генерала, прошедшего войну, дело серьезное. Он работал с Жуковым, Коневым, Рокоссовским. С умнейшими и образованными людьми. Настоящими, закаленными судьбой офицерами, которые понимали, что такое Россия и что такое офицерская честь. И я, глядя на своего отца, взрослела. Когда он брал меня на полигон, я видела учения.И поняла, что искусство боя – тоже искусство.– В год я меняла по три-четыре школы. И мне каждый раз приходилось адаптироваться. Каждый коллектив диктовал свои правила и порядки. Какие-то школы были с гуманитарным уклоном, какие-то профилировались по точным наукам. Но где бы мы ни были, моя мама старалась, чтобы я могла продолжать драматическое образование. Будь то Германия, Сибирь, Венгрия или Словакия. Я участвовала в спектаклях, посещала драматические кружки. Всегда занималась танцами и роялем. Где бы мы ни были. После Новосибирска мы поехали в Омск, потом оказались в Москве. Я научилась в юном возрасте, в хорошем смысле слова, приспосабливаться к коллективу. Слушать собеседника. Уважать его. И теперь мне легко сходиться с людьми.– Вначале со стороны отца я не ощущала особого восторга. А маме всегда не хватало артистического самовыражения. Еще до войны она начала учиться у Яншина в студии МХАТ. Но потом ее планы спутала война. И с тех пор ее невысказанность, как актрисы, не давала ей покоя. Мама была очень хороша собой.Она закончила педагогический и преподавала. Помню ее лекции. Это был настоящий театр. Она мечтала, чтобы реализовались мои таланты. Папа же хотел, чтобы я поступала в Институт иностранных языков. Но я мечтала о карьере оперной певицы. И он не стал мне мешать. А когда пришел на мои спектакли, то сказал: «Дочь, ты нашла свое призвание!»– Театр и искусство вообще у нас испокон веков было приближено к власти. Та же Мариинка была императорским театром. Что можете сказать о нынешнем отношении власти к культуре?[/b]– Каждодневной театральной жизнью никто не интересуется. Сегодня все подвержено «тусовке». Раскручиваются одни и те же фамилии. Это уже стало элементом шоу-бизнеса. И деятели от театра приняли эту игру. Это можно доказать на примере Большого театра.Собственные карманы и собственное позиционирование ставятся во главу. С таким брендом, как Большой, такого происходить не должно! Ведь это такой же храм, как Эрмитаж или Третьяковская галерея. Где молодые голоса, которые должны быть поддержаны? Почему появилась кучка каких-то имен, которых напропалую пиарят, за которыми стоят чьи-то деньги? А что делать тем голосистым, талантливым, которые хотят и могут? «Что нам делать? – говорят они.– У нас нет театра за спиной». И молодые уезжают, например, в Германию. «Там стабильная жизнь, там я могу обеспечить свою семью!»– Они пишут то же самое после выступлений Плачидо Даминго, Каррераса или Паваротти: мол, они могут конкурировать с Элтоном Джоном. Не вижу ничего страшного. Я человек знаковый в России, и моя популярность перехлестнула популярность оперной певицы. В моей жизни есть высокая эстрада, с которой я пою. Меня знают массы. Это значит, что и я стала массовым явлением. Наверное, это неплохо. Я омолодила оперную аудиторию. Шестнадцатилетние девчонки приходят и говорят: «Мы первый раз на таком концерте. Мы хотим попасть еще, послушать классику». Положительный имидж России за рубежом можно укреплять прежде всего так. Нефть – это, конечно, хорошо. И нефтедоллары, которые на нас посыпались и, дай бог, будут сыпаться дальше – замечательно! Но настоящее богатство России, это ее люди. Ее таланты. Ее умы. Когда Шаляпин вышел на итальянскую сцену, скептики восклицали: «Ну, что нам русский может показать в итальянской опере?» И когда Шаляпин затмил Карузо, это было прежде всего, козырем России. Вот про что Россия. Нас можно накормить колбасой, раздуть стабилизационный фонд до потери сознания, но не в этом сила России.– Немного о личном, пожалуйста. На сцене вы надеваете костюмы. Входите в образ. А в жизни какой стиль предпочитаете?[/b]– Я люблю функциональную одежду. Джинсы, свитера. Простой демократичный стиль. Хотя у меня много обуви, например, сапог, туфель. У меня есть несколько деловых костюмов, которые благополучно висят в шкафу, я надеваю их крайне редко.– Всевозможные салаты. Овощные и фруктовые. Например, из мандаринов и кешью. У меня много идей по этому поводу. Люблю когда много зелени. Это основной стол для всей моей семьи.– Читаю. Когда случаются минуты отдыха, обкладываюсь десятком книг. Люблю Пушкина, Достоевского, Толстого. Увлекаюсь изотерической литературой, историей и религиями мира. Есть у меня одна книга, когда я хочу отдохнуть от всего. Это – рецепты вкусной и здоровой пищи.– Зимой в Германии или Австрии. Потому что это – лыжи. Это – тишина и покой. А летом немного моря или горные озера. Мой муж австриец. Наш сын учится в Москве. Поэтому сейчас мы больше в Москве. Андрей получает классическое гуманитарное образование. Учится музыке и карате, посещает кружки. Бывает на концертах, в театрах. В какой стране он будет получать специализацию, решим позже.– Для каждой из нас – свое. Бывает, женщина создана для семьи и в этом находит счастье. Есть женщины многогранные и многофункциональные, которые должны состояться и в деле, и в личной жизни. Мой муж Роберт и сын Андрей понимают: если меня ограничить котлетами, плитой и кухней, я буду несчастным человеком. Мы друзья, и нам хорошо вместе. Мы понимаем друг друга. И если это у меня отнять и занять только работой, я тоже буду несчастна. Я как песочные часы. И то и другое должно перетекать во мне, тогда я найду счастье и удовлетворение.[i]Любовь Казарновская родилась в Москве. Поступила в Гнесинский институт – на факультет актеров музыкального театра. Дебютировала в роли Татьяны («Евгений Онегин» Чайковского) на сцене Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. С конца 80-х – ведущая солистка Государственного академического театра им. Кирова.Первый зарубежный триумф – в театре Ковент-Гарден (Лондон), в роли Татьяны в опере «Евгений Онегин». 1992–1998 годы – тесное сотрудничество с Metropoliten Opera и Мариинским театром. 1996-й – дебют на сцене театра Ла Скала в опере Прокофьева «Игрок». Доктор музыкальных наук, профессор. Народная артистка России. Награждена дипломом Кембриджского центра как один из самых выдающихся музыкантов ХХ века. С 1989 года замужем за австрийским импресарио Робертом Росциком. В 1993 году родился сын Андрей.[/i]