Главное для настоящего академика – быть добрым

[b]Сегодня президиум Российской академии художеств и комиссия Общественной палаты Российской Федерации по вопросам сохранения культурного и духовного наследия проведут совместное заседание, посвященное перспективам развития академии, отмечающей в этом году свое 250-летие. В эксклюзивном интервью «Вечерке» глава РАХ Зураб Церетели рассказал об актуальных проблемах в сфере художественного образования, об основных задачах, стоящих перед академией, поделился своим личным опытом совершенствования исполнительского мастерства.– Зураб Константинович, вы 10 лет у руля РАХ. Можно ли подвести некоторые итоги?[/b]– Такое впечатление, что я только вчера стал президентом. Раз художники доверили этот пост, раз единогласно избрали, то и надо работать. Работ и проблем, конечно, много. Главным итогом считаю воспитание молодежи и сохранение традиций. В России потому так много талантливых художников, что академия сохранила национальную школу…– Прежде всего добрым человеком. Нельзя говорить: я – академик, я – педагог, а ты слушай меня. Так учить нельзя, подминая под себя учеников. Надо показывать хороший пример, который может привлечь молодежь. Все мы разные – это главная мудрость педагогов. Мы не должны быть одинаковыми…– Если бы я возглавлял Академию сельскохозяйственных наук, то тяготило бы, а президентство РАХ меня вдохновляет. Нужно видеть немножко больше, чем только холст, палитру, кисть. Наша академия – это круг идей, счастье общения, содружество непохожих друг на друга мастеров. Это помогает лучше видеть предмет.– Подготавливаю Закон о меценатстве и благотворительности совместно с американцами и японцами – серьезными юристами. Закон будет авторитетным, если будет действовать не только по контуру России, а, скажем, от Японии до Бразилии. Доведу до конца такой закон – тогда успокоюсь. Он нам поможет сохранить наши музеи, нашу культуру.– Сперва он должен научить, чтобы слово «спасибо» не забывали говорить…– На юбилейной выставке мы стремились представить художников всех поколений – плеяда за плеядой, чтобы была отражена преемственность. Очень много течений в мире рождается и исчезает. А здесь видно, что российское художественное мышление с помощью академии сохранилось с петровских времен до наших дней.– Наша главная задача показать богатства академии, которые хранятся в наших фондах, и которые народ еще не видел. Потом хотелось дать возможность другим свою песню громко пропеть. Ведь некоторые надеялись по 5 и 10 работ показать. А я выставить столько всегда успею.– Это наша беда. В 90-е годы мы потеряли много исполнительских организаций, пропали ФЗУ, ПТУ, техникумы творческой направленности. Художникам, окончившим Суриковку и Строгановку, приходится перестраиваться с монументальных форм на камерный, галерейный жанр.Прошли те времена, когда Россия, наш Союз и Мексика были столпами монументального искусства, а весь мир завидовал. Мы смотрели на Риверу и Сикейроса, а они на нас. Нужно вновь создавать исполнительскую базу, которая дает большие возможности мастерам, и обеспечивает работой талантливую молодежь. От улиц ее отвлекает.– Для меня и Томский, и Угаров и Пономарев – гиганты. Каждый из них много сделал для РАХ. Считаю, что и я от них, кроме пользы ничего не имел. Но был один президент, который меня чуть диплома не лишил, когда я учился в Тбилисской академии.– Я работал над дипломом, был полон оптимизма, тем более что картину видел Сарьян. Она ему понравилась. Но за две недели до защиты мою работу показали тогдашнему президенту Владимиру Серову. Он увидел в ней влияние импрессионистов и снял меня с диплома. Представьте себе. Живу на чердаке, весь в долгах, молодой, влюбленный. Обещал любимой девушке, что защищу диплом и женюсь. И вдруг. Это был шок.– Друзья-студенты помогли. Приносили хлеб, кильки в томате, которые я тогда тоже любил, и работал. Убрал из палитры интенсивные краски, взял краски, любимые соцреализмом и написал спортсмена. Меня допустили, и я получил 5. Потом узнал, что Сарьян звонил – интересовался: сдал ли я? И Коненков интересовался. А они для меня были боги!– Скажите «мог». Сейчас другая эпоха. Если кому-то даже из маститых, твоя работа не понравилась, – это еще не приговор, это одно из мнений. Пришло, наконец, понимание, что мы не обязаны одинаково одеваться, одинаково улыбаться, смеяться, ездить на одинаковых машинах.– Нет. Нужно развивать мышление тех, кого учишь, а не говорить: делай как я. Эпоха, которая дает возможность мыслить самостоятельно, – это счастье. Особенно для творческих людей.Сколько разных художников представлено на нашей выставке в Манеже! Мы не обязаны всех любить, но толерантность не позволит убрать с выставки художника, сына своего времени, не позволит сослать кого-то из-за своих пристрастий в запасники на годы и десятилетия.