10 лет разницы

[b]На телевидении много развлекательных передач столичного происхождения. Но жители периферийного «Городка» Илья Олейников и Юрий Стоянов сумели взобраться на самую вершину телевизионного олимпа и дважды стали обладателями высшей телевизионной премии «Тэфи».– Признайтесь, приятно чувствовать себя на вершине славы?И.О.:[/b] Поскольку мы очень редко выступаем перед публикой, то эту славу, собственно говоря, никак не ощущаем. Все время отнимает передача. Три недели в месяц мы находимся в монтажной или на съемочной площадке, поэтому вдоволь насладиться своей известностью у нас просто нет времени.[b]– Но вас же узнают на улице, к вам подходят благодарные зрители?Ю.С.:[/b] Ко мне меньше, к Илюше больше, потому что он более открытый, более доброжелательный человек, как-то сразу располагает к себе. А у меня изначально такое выражение лица, что люди думают: да ну его, еще пошлет подальше. Ну, это он кокетничает. Может быть, все дело в том, что у меня усы и, поэтому я как бы более заметен.[b]– А что обычно говорят незнакомые люди?И.О.:[/b] Как правило, говорят, что им очень нравится наша передача, и при этом начинают жутко хохотать, как будто в этот момент мы делаем что-то очень смешное. С одной стороны, это очень приятно, с другой – чувствуешь себя неловко. Просят автограф, причем, как правило, дают какой-нибудь клочок бумаги или сигаретную пачку. Иногда просят: распишитесь, пожалуйста, на руке. Я спрашиваю: зачем, ты же все равно смоешь? Отвечает: а я не буду мыться.[b]– Какие отклики на передачу поступают от преступных группировок?Ю.С.:[/b] Братва смотрит «Городок», еще как! И часто просят: «Напиши на стодолларовой купюре «Братану Васе от Юрика». Кроме шуток, это самый распространенный автограф.[b]– А цветы часто дарят?И.О.: [/b]Нет, нам почему-то несут не цветы, а бутылки.[b]– С чем это связано, как вы думаете?И.О.: [/b]Это, вероятно, связано с ментальностью нашего народа: раз мужчины, значит, надо дарить спиртное.– Какие чувства вы испытывали, когда вам вручали первую статуэтку «Тэфи»? Я, как это ни сентиментально звучит, был очень растроган. Мне хотелось сказать: « Я абсолютно с вами согласен и ваше решение полностью одобряю».Это был такой волнующий напряженный момент, что мне в ту секунду было абсолютно все равно, кто вручал эту премию. Это мог быть Никита Михалков или ученик третьего класса. Помню, что я подпрыгнул метра на полтора, когда во время церемонии награждения объявили наши фамилии.[b]– Почему в вашей передаче все женские роли играет Стоянов?И.О.:[/b] Такая уж у него планида. Не будешь же играть усатую женщину, а сбрить усы я не могу. После каждой такой передачи Юра ругается матом, говорит, что это в последний раз. Я понимаю его, ему, конечно, трудно находить все новые краски, ведь он всегда играет разных женщин.[b]– Кстати о женщинах, у вас есть поклонницы, кто они?И.О.: [/b]Ну мы же не Филиппы Киркоровы, у нас другой жанр. Поэтому те, кто приходит на наши концерты, это, как правило, уже женщины пожившие, которым лет пятьдесят пять – шестьдесят. Так что тут особо не забалуешь.[b]– А вы на каких женщин оглядываетесь на улице?Ю.С.:[/b] На улице я оборачиваюсь редко. И вообще я часто ловлю себя на том, что женщины, которые привлекают мое внимание, похожи на мою жену. Кажется, психологи называют это явление «запечатленный сексуальный тип». Это, как правило, женщина небольшого роста, миниатюрная, с красивой грудью, стройными ногами, тонкой талией, большими глазами. При всей ее интеллигентности в ней должна быть некая вульгаринка – чуть-чуть, самую малость, то, что есть, например, в Софи Лорен при всем ее аристократизме. Буду неоригинален: мне тоже нравятся женщины, похожие на мою жену. Высокие, ногастые, с не очень большой грудью, и, что для меня очень важно, у нее обязательно должны быть мозги.[b]– Кто из вас более примерный семьянин?И.О.: [/b]Юра. Если моя жена Ира выполняет функции не только любимой женщины, матери, но и хозяйки, потому что у меня нет времени этим заниматься, то у Юры все наоборот. Он выполняет функции любящего мужа, главы семьи и, кроме того, практически все хозяйство на нем. Если бы я был женат на Дуне – это «псевдоним» Юркиной жены, то мы бы, очевидно, очень скоро умерли бы с голоду. Так что в этом смысле судьба очень верно распределила: он живет со своей женой, а я – со своей. И я живу с ней очень долго.[b]– Как вы с ней познакомились?И.О.: [/b]В то время я жил в Кишиневе и работал в вокально-инструментальном ансамбле. А она, будучи в командировке, имела несчастье купить билет на наш идиотский концерт. Когда я вышел на сцену, то сразу ее увидел – она сидела в первом ряду в розовой кофточке. Она мне так понравилась, что я прямо тут же, со сцены, стал ей цинично подмигивать, кивать за кулисы. Под этим градом комплиментарных знаков внимания с моей стороны она растаяла так, что не смогла встать и уйти после концерта. И я ее, собственно, прямо там, на первом ряду, значит, и...[b]– Понятно.И.О.:[/b] Что понятно? Я, собственно, взял ее за руку и сказал: «Очень хочу с вами познакомиться».[b]– И что же было дальше?И.О.:[/b] А потом я приехал в Питер знакомиться с ее родителями. На мне были совершенно ужасные полосатые и очень широкие внизу штаны, гитара за семь рублей и десятилитровый бочонок с вином. А поскольку я ехал в поезде, то за сутки литров шесть «приговорил». И когда мы приехали к ней домой, ее мать с ужасом посмотрела на это чудо в полосатых штанах. К тому же я очень много ел в тот вечер и выпил оставшиеся четыре литра.[b]– На нервной почве?И.О.:[/b] Конечно. После этого ее мама, очень тактичная женщина, сказала дочери: «Ира, я, конечно, не вправе тебе указывать, но мне кажется, что твой молодой человек очень пристрастен к алкоголю»...[b]– Теперь я понимаю, почему вы так органично смотритесь в сценах с выпивкой...И.О.: [/b]Она была права, но только отчасти: я пристрастен, но не настолько, насколько она думала. Конечно, я не похож на человека, который в рот не берет спиртного. Я делаю это достаточно часто, но не до такого состояния, как герои нашей передачи.[b]– Вы выходите в эфир несколько лет подряд и, вероятно, за это время заработали кучу денег?Ю.С.: [/b]Могу сказать одно: мы зарабатываем значительно меньше, чем тратим. Первые передачи мы вообще делали в долг и ничего не получали, потому что у российского телевидения тогда не было денег. Мы получали незаслуженно мало. Наша работа очень кропотливая, ведь то, что мы делаем, ближе к съемкам фильма, чем к телерепортажу или интервью. Поэтому я бы на месте начальства повысил нам зарплату, причем максимально.[b]– Скоро выборы. Какой бы Указ вы бы издали первым делом, если бы вас избрали президентом России?И.О.:[/b] Будучи президентом, я бы, конечно, сделал все для того, чтобы покончить с преступностью в стране. А поскольку это невозможно, то, очевидно, мой первый указ был бы и последним. Никогда в жизни не стал бы политиком, хотя наиболее удачливые наши политики – талантливые артисты. И я как профессиональный актер вижу очень несложные их ходы для того, чтобы приобрести некоторый имидж.Вообще, я знаю только один удачный пример, когда артист стал политиком, – это Рейган. Когда он уходил с политической сцены, то обратился к нации с прощальным словом. И сказал, что с этой минуты ни одно его слово, ни одно его действие не должны восприниматься как слово или действие бывшего президента. Такого мужества пока не может проявить никто из наших политиков. Но если я все же стану президентом, то первое, что сделаю, это расправлюсь со своими врагами, а всех своих друзей назначу своими заместителями.[b]– Илья Олейников, понятное дело, займет кресло председателя правительства?Ю.С.:[/b] Нет, мы вдвоем будем сидеть в президентском кресле, причем одновременно. В стране просто будут два главы государства, а все будут гадать, кто из нас теневой президент, а кто настоящий.[b]– Интересно, кто из вас какие вопросы будет курировать?Ю.С.: [/b]Я бы курировал внутренние дела и первым делом создал бы сеть концентрационных лагерей для деятелей эстрады. В этих лагерях был бы очень жесткий распорядок дня. Композиторы с раннего утра и до позднего вечера изучали бы нотную грамоту, сольфеджио, историю музыки. Попса, которая поет, была бы обязана слушать с утра до ночи Чайковского, Моцарта, Вивальди, Генделя, Баха, Мусоргского. Для них это было бы страшнее, чем плохое питание и отсутствие гонораров. В той же зоне сидели бы и те, кто пишет слова, так называемые поэты-песенники. Они бы твердили наизусть Пушкина, Пастернака, Лермонтова, Есенина. А надзиратели следили бы за ними, и за малейшее незнание – избиения и карцер.[b]– Чтобы меня не упрекнули в скрытой рекламе, я не спрашиваю, что вы курите, какие напитки пьете, у кого одеваетесь, на каких машинах ездите...Ю.С.:[/b] А вы просто напишите: курят, пьют, одеваются, ездят на машинах.[b]– Интересно, если бы Юра разбил вашу машину, вы бы, Илья, были очень огорчены?И.О.:[/b] Да, мне это было бы крайне неприятно. Вот если бы я разбил его машину, то степень моего огорчения была бы неизмеримо меньше.[b]– А если бы у вас была возможность родиться заново, какую страну вы бы выбрали местом своего рождения?И.О.:[/b] Я бы выбрал Россию, но цивилизованную. И я не могу себе представить ничего другого. Я родился в России, вернее, в Советском Союзе. Илья тоже родился в Советском Союзе. Я в Одессе, он в Кишиневе – всего-то в 180 километрах друг от друга.Мы ведь и родились в один день – 10 июля, только с разницей в десять лет.[b]– Как вам при такой разнице в возрасте удается находить общий язык друг с другом?И.О.: [/b]Знаете, тут одно из двух: или он умнее, чем положено быть в его годы, или я глуповат для своих лет.