Евгений Миронов был непослушным мальчиком

[b]У известного актера и художественного руководителя Театра наций Евгения Миронова сейчас очень много забот. Они связаны с организацией деятельности театра, который он возглавил полгода назад, и съемками в новых фильмах, в том числе зарубежных. Но занятость не помешала Евгению приехать в Казань на Международный кинофестиваль мусульманского кино «Золотой Минбар».– Евгений, приехав в Казань, вы косвенно подтверждаете слухи о том, что у вас есть мусульманские, а конкретно – татарские корни: в тусовке давно уже ходит слух, что ваша мама наполовину татарка…[/b]– Все гораздо проще и прозаичнее. Меня пригласили на фестиваль как человека, сыгравшего в фильме «Мусульманин», а здесь уже предложили сотрудничество.Я ехал с радостью – давно не был в Казани, хотелось погулять по этому городу, пообщаться с коллегами. И договориться о гастролях. Меня позвали приехать сюда еще раз, но со спектаклями – их интересует моя антреприза «Фигаро» в постановке Кирилла Серебренникова, спектакль «Вишневый сад» Някрошиса с Максако-Оболдиной и два спектакля театра МХТ имени Чехова – «13» Володи Машкова и «Господа Головлевы» Кирилла Серебренникова, в котором я играю Иудушку.Что касается национальности мамы, то она по духу и психологии русская женщина, но если любого русского хорошенько отмыть, как говорил один большой мудрец, то можно увидеть и татарина. Если вспомнить нашу историю, то это так и есть.– Во время съемок этого фильма меня перекрасили в желтый цвет. Я сам придумал этот эксперимент, сам на него пошел и за съемок у меня буквально пучками выпадали волосы. Тем не менее, говорят, эффект был. И вообще мне было интересно помахать саблей, поэтому я с удовольствием принял предложение моего друга Валеры Тодоровского. И вошел в раж. Во время съемок я саблей срезал микрофон, и в глазах помощника режиссера, который его держал, отразился ужас. Мне казалось, что он даже поседел, потому что, взмахни я саблей на несколько сантиметров ниже, я бы не микрофон срезал, а его голову, так вошел в роль. Но, славу богу, несчастья не случилось…– У меня сейчас проблемы другого свойства. Начался новый этап в жизни – стал ходить по кабинетам, выбивать деньги на Театр наций, в том числе обращался к богатым людям, чтобы найти средства на кресла в театре, на зарплаты. Один замечательный человек помог это сделать. Но в этом кругу не держат слово. И я понял, что наша актерская каста, грубо говоря, за базар отвечает. А от людей бизнеса часто приходится ждать подвоха. Вот к этому я не привык!– Я как продюсер ищу молодых и талантливых людей. Но сценарии, которые предлагают, – тихий ужас! Либо подражание западным режиссерам, либо бездарно. Почему? Долгие годы, на мой взгляд, имя Тарковского действовало на всех, как удав на лягушку. Если ты пришел во ВГИК и не делаешь кино а-ля Тарковский, и не странный человек – значит ты никто. В результате многие режиссеры и продюсеры ничего не умеют и не знают. Надо отправлять их учиться на Запад, но именно учиться методу, а не слепому копированию…– Во-первых, спасибо за комплименты, а во-вторых, на мне еще рано ставить крест. Я только что вернулся из Лондона, где одновременно вел переговоры по поводу съемок и учил язык. Год назад я снялся в фильме «Интранзит» – это английская картина, в которой главные роли играли Джон Малкович, Вера Фармига и мы с Ингеборгой Дапкунайте.Лет 15 назад Андрей Сергеевич Кончаловский сказал мне: «Дурак, срочно езжай в Америку или в Англию, учи язык и снимайся совета, бог миловал. Но уехать туда 15 лет назад означало стать такими, как они. Мое лицо природой создано для другого кино. Хотя шансы были.Однажды я приехал в Париж, чтобы сыграть в одном фильме русского мальчика-боксера. Я два месяца учил английский язык и две недели занимался боксом. И вдруг мне позвонил режиссер Валерий Фокин и сказал, что ставит на сцене Театра «Современник» спектакль «Братья Карамазовы». Я долго раздумывал, взвешивал все «за» и «против». Понимал, что картина, в которой я должен играть, будет в лучшем случае проходной, а то и вообще плохой, а спектакль заметят, и у меня будет шанс. В общем, я сделал свой выбор и сыграл Ивана Карамазова. После этой роли у меня начались другие роли в театре и кино. На Западе прорвется тот, кто там родился или приехал туда в юном возрасте. А играть русских бандитов или даунов, позорить нацию – не могу.– И я очень рад, что у него получается. Но согласитесь, это совершенно другой типаж.– Появилась возможность выбирать, и я часто отказываюсь. Мне предлагали сняться в картине «Груз 200» Леши Балабанова, причем одну из главных ролей, но я отказался, и не понимаю восторга критиков и зрителей по поводу такой тяжелой фантазии. Восторгаться этой его работой считаю преступлением. Надо талант этого прекрасного режиссера направить в другое русло.– Звали и обещали, но я всегда задавал себе вопрос: а зачем? Ради денег идти на компромисс с убеждениями, принципами? Я себе никогда в жизни этого не прощу!– Я в этом смысле ни к кому не прислушиваюсь и никогда не прислушивался. Сам выбираю.– Да. Она психолог, очень мудрый человек. Бывало, что я ее не слушался, но потом оказывалось, что она была права. Хотя я человек очень упрямый, тут ничего не поделаешь.– О чем вы говорите? Кроме театра и кино, других хобби нет. Особенно сейчас, когда надо руководить театром. Хотя… Люблю кататься на лыжах, но заниматься этим удается крайне редко.– Ценю порядочность и профессионализм. Причем второе качество стал ценить недавно. Очень мало сейчас настоящих профессионалов.– Не могу вспомнить, кому я завидовал. Когда смотрел спектакль «Калигула», в котором играл Олег Меньшиков, я, наверное, завидовал. А в целом мне это чувство незнакомо. Я занимаюсь любимым делом, преуспел в этом. А то, что нет мировой славы, – так это, может быть, даже хорошо. Была бы она – может, и зависти было бы больше. В театре, в котором я много лет служил у Олега Павловича Табакова, зависти не чувствовал, хотя мне давали призы. Может быть, в этом смысле я какой-то неполноценный и сам не понимаю, что такое зависть…