В искусстве полов не различают

Правда, на Крымском собраны работы русских художниц за всю историю – от кремлевских вышивальщиц XV века до современных акционисток, а в Лаврушинском ограничились XIX и первой половиной двадцатого века. Причем ограничения эти иногда сомнительны (равно как и сама псевдофеминистская идея выставки «женщин-художниц»).Во-первых, сороковые-шестидесятые годы в русском искусстве в ГТГ представлены почему-то исключительно работами Варвары Бубновой (1886–1983), которая, отдав в 1910-е дань футуризму, в 1933 году благополучно уехала к сестре в Японию и провела там больше тридцати лет.Во-вторых, безусловным «хитом» выставки все дружно назвали шахматы (!) скульптора-керамиста Наталии Данько «Красные и белые» (1922). Замечательная, конечно, работа («красные» пешки – это златовласые парубки с серпами, «белые» – закованные в цепи детины в почти фашистских темных «касках»), но какое отношение они имеют к графике, – непонятно.А главное – рекламные плакаты «Нивы» за 1903–1907 годы Елены Самокиш-Судковской (на них томные дивы сквозь осенние листья грезят о сочинениях Толстого и Чехова), которыми выставка открывается вопреки хронологии, безусловно хороши как явление своего жанра, но ставят в несколько неловкое положение авторов и зрителей.Создается впечатление, что с помощью рекламных красавиц, придуманных художницей, в ГТГ отчаянно пытались сформировать образ манерной модернистки – той самой мифической «женщины-художницы». Однако персонажи и их авторы – явления все-таки разные. Дышать духами и туманами с палитрой или карандашом в руках очень трудно, а для героинь из «Нивы» гордое знамя Творящей Женственности слишком тяжело.Посмотреть на выставке тем не менее есть на что. Например, на эскизы Натальи Гончаровой к неосуществленному балету Леонида Мясина «Литургия»: танцовщик и хореограф труппы Сергея Дягилева всерьез интересовался евангельскими темами в балете, Гончарову тема Евангелия захватывала не меньше.