Доброе утро, вы уволены!

Белощекая синичка стучит в окошко кабинета. На Дарью Леонидовну эти милые звуки действуют как выстрелы над ухом: она охает, вжимает голову в плечи и шепчет: “Отгоните!”. Панический взгляд, испуганный тон – все настолько серьезно, что коллеги опрометью бросаются пугать синичку, занавешивать окно, отсчитывать капли корвалола…Близкий Дарье Леонидовне человек перед смертью прикармливал птиц, сыпал крошки на подоконник. С тех пор она верит, что птица в дом – к покойнику. Случаи проявить этот пунктик выпадали крайне редко; многие не подозревали, что рассудительная Дарья способна так страдать из-за суеверия. Теперь это знают все. Молодежь хихикает ей в спину: “Это та, с птичкой!”. Начальство супит бровь, и уже ясно, кто первый претендент на сокращение. А синичка является каждый день, словно ее и впрямь влекут мистические силы…Наконец, кто-то догадливый и глазастый, посмотрев на окно Дарьиного кабинета с улицы, находит любимое синичками сало, подвешенное на нитке за блоком кондиционера.Так подставляют лишь свои, с которыми пуд соли съеден. Кризис в экономике подчас оборачивается кризисом порядочности.От работодателей порядочности не ждут по определению. Газеты предостерегают: вот объявит босс реорганизацию и заставит писать два заявления, так знайте, об увольнении подпишут всем, а примут назад не каждого. Это классика из учебников по менеджменту, и трудящиеся на такое плохо ведутся. Впрочем, в менеджменте 90% успеха зависит от менеджера. Если босс натаскан на такие дела, то сотрудник и с полным пониманием происходящего напишет это заявление “по собственному”. Или поддавшись на лесть (ну, вам-то ничего не грозит, вы ключевой сотрудник!). Или под давлением – у каждого свой скелет в шкафу. Или в порыве гнева, который расчетливо спровоцирует босс – напишет.А есть менее известные способы выставить человека без пособия. Посмотрим направо, посмотрим налево: ноу-хау “Московская осень-2008”.В крупной торговой сети упал товарооборот, принято решение: сократить персонал. С другой стороны, грех не воспользоваться снижением цен на строительные материалы и услуги. И в филиале, скажем, в Жулебино начинается ремонт, а персонал переводится в Митино.Начинается естественный отбор. Первыми увольняются матери, чья жизнь привязана к графику школы или детсада. Тех, кто решит поездить в Митино (не вечен же ремонт), ждет грызня с аборигенами, готовыми любой ценой защищать свои рабочие места, и падение заработков. Остаются самые терпеливые, непривередливые и не связанные обязательствами перед близкими. Знакомый продавец электроники, попавший в такую ситуацию, два месяца сидел на зарплате в 10 тысяч.Увольнялись тогда массово. У оставшихся доходы подросли, но ему приходится работать пять дней в неделю по двенадцать часов, да без малого три часа занимает дорога в магазин и домой.Нину Дмитриевну перевели на другой участок работы. Обязанности прежние, только документация нужна другая - этого конкретного участка. А где документация? В шкафу пусто. Начальство говорит: спрашивайте у Татьяны Борисовны – ну да, у той, которую перевели на ваш участок. А Татьяна Борисовна не признается: “Это вообще не мой шкаф, наверное, их кто-то поменял, а бумаги выбросил”.Еще головная боль – часть работы на старом участке оставлена за Ниной Дмитриевной. Она физически разрывается, бегает, но там надо быть все время, а так часть информации от нее закрыта – ею уже владеет Татьяна Борисовна, которая постоянно на месте.Нине Дмитриевне все отвешивают комплименты: вы такой профессионал, все прекрасно знаете и умеете, вы уж как-нибудь постарайтесь разобраться, а то годовой отчет на носу. Информации по-прежнему никакой, или еще веселей: Татьяна Борисовна подкидывает ей ложную. Нина Дмитриевна несется на свой участок, проверяет и, чуть жива, бежит с претензиями к Татьяне Борисовне. А та к ней по-доброму. Извинится – значит, я забыла или неправильно поняла. Отпоит беднягу чаем, поинтересуется, как дела на новом месте. Нина Дмитриевна разомлеет да все и выложит. А потом в директорском кабинете видит распечатку: таблички по двум участкам за подписью Татьяны Борисовны.Видно, задача у Татьяны Борисовны такая: будет тянуть оба участка. Всю ставку Нины Дмитриевны ей не отдадут, а половину – в самый раз. А Нина Дмитриевна побегает, побьется и сама откажется от места. Дело-то к годовым отчетам, документации никакой, времени освоиться и восстановить что можно не осталось.Такая вот рокировка.Марина в своей конторе отвечала за металлическую посуду, а Зоя – за фаянсовую. Утром озадачат экспедиторов и болтают, подружки.Нет, работы хватает: пальцы вбивают в компьютер цифры из накладных, телефон звонит: “Мы заказывали нержавейку, а прислали эмаль!”. Но когда этот служебный фон мешал женщинам быть женщинами? Обсуждать расфуфыренную секретаршу, пить кофе, мерить обновки? Идиллия кончилась, когда шеф решил объединить отчетность. До этого чайник эмалированный и чайник фарфоровый учитывались в разных группах, так как поступают от разных поставщиков. Но потом-то их отправляют в одних машинах по одним магазинам, поэтому логичнее… Все поняли, кивнули Марина с Зоей. Вышли от шефа, заварили кофейку. И сообразили, что это неспроста. Арифметика ясная: две сводки составляют два человека, одну сводку – один. Вторая “главная по посуде” не нужна.Нет, какой все-таки шеф иезуит и сволочь! Марина с Зоей решили все делать как раньше, а потом объединять сводки в одну.В тот день пальцы порхали по клавиатурам с удвоенной скоростью. Разговоры увядали, едва начавшись. Марина закончила чуть раньше и на правах победительницы потребовала, чтобы обе части сводились воедино на ее компьютере. Зоя возразила: наоборот, ты пока проверь свою часть и перешли мне, а я тем временем закончу. Нашла дурочку, заспорила Марина, если так делать, мы в следующий раз будем нарочно тянуть время и до ночи не уйдем! Тут очень вовремя заглянул шеф: где сводка? – Она еще свою половину не сделала! – Она мне нарочно свою половину не дает! – в один голос сказали Марина и Зоя.Действительно, иезуитский прием: дать двоим параллельные функции, и личные драмы работников готовы. Потом у кого сахарок подскочил, у кого давленьице – а больные нам не нужны! У Марины и Зои в частной фирме оплачивают по больничному один день в месяц.Напьется Марина лекарств, отлежится на диванчике – и к компьютеру. А Зоя шефу доносит: “Опять наша матрона валяется”. Она моложе и здоровее, злыдня.Уборщица больших помещений Люся, крепкая, с поставленной на чистоту рукой. С собственными щетками, со скребком для прилипшей жвачки, с химикатами, которые покупает сама, а завхозу потом – чек. Люся, которая за 3-4 часа зарабатывала 15 тысяч, и никто не мог сказать, что ей переплачивают – уволилась.Началось с того, что в ее учреждении настелили новый ребристый линолеум, который и на шестиметровой кухне отмыть нелегко, а когда его сотни квадратных метров – невозможно в реальные сроки. Потом начальник сказал: а почему она стены не моет? Пришлось мыть, а оплата уборки рассчитывалась, как и раньше, по площади пола. Наконец, решили накинуть ей две лестницы за те же деньги, а для этого придрались, чтобы чувствовала себя виноватой. Там грязь, а здесь вы своими щетками повредили затирку между плитками – ущерб ремонту! Но тут у гонителей нашла коса на камень. Свой профессионализм в уборке Люся осознает, где такая работа почем, ведает и свое время и здоровье бережет. Плюнула на чисто вылизанный пол и ушла.Вместо нее взяли интеллигентную Наталью Ивановну. У той другая установка: в кризис нашла работу, и слава богу. Дополнительные лестницы она взяла без возражений, согласна убираться по выходным, а самое главное – ОНА БЕГАЕТ СО ШВАБРОЙ ПО КОРИДОРАМ! Топ-топ-топ в одну сторону, топ-топ-топ в другую. И шваброй – шварк-шварк-шварк. Поглядеть со стороны – натурально кёрлинг (помните, когда пускают по льду отполированные гранитные камни, а впереди спортсмен зачем-то натирает лед щеточкой?).Позже выяснилось, что профессионалку Люсю гнобили, так сказать, из лучших побуждений. Хотели сманить в головной офис вместо престарелой Зинаиды Ивановны, которая уже выбивается из сил и глазами слаба, чтобы замечать пылинки. Почуяв за спиной дыхание профи, Зинаида Ивановна заработала шустрее и согласилась выходить с раннего утра – прибираться после работающих ночью ремонтников. Люся “на ремонт” не пошла.Давно, еще на первой своей работе, я усвоила, что не каждый начальник уживется с высоко ценящим себя специалистом. Только мне казалось, что здесь профессиональный конфликт. Специалиста раздражает необходимость подчиняться “этому дураку”, а некомпетентный начальник считает его конкурентом, вот и выживают друг друга. Но Люся-то никак не конкурент выжившим ее начальникам.Значит, придется мне внести коррективы: не каждый начальник уживется с человеком, демонстрирующим чувство достоинства.У Веры Алексеевны в трудовой книжке – запись о приеме на работу да одинокая запись о повышении. Редкий в наши дни человек: как села за стол в год московской олимпиады, так и сидит, справки выдает. Реорганизации, кризисы – все прошло поверху, ее не задело.Скорее всего, потому, что за справки ей не дарят ничего крупнее шоколадки.Осталось сделать последнюю запись - об увольнении на пенсию. Но Вера Алексеевна не торопится, и начальство ее не гонит.Только вдруг в последнее время стали ей навязывать очень странных стажерок. Одна была ни много, ни мало – выпускница МГИМО. За неделю смела запасы шоколадок и пропала. Вера Алексеевна разузнала (все кругом знакомые, со всеми на ты): стажерка – дочь большого чиновника, ушла на повышение.Так ее нельзя было принять без опыта работы, а переводом – другое дело.Была домохозяйка - диплом университета, двое детей и ни дня рабочего стажа. Эта шоколадки не лопала, берегла фигуру. Осмотрелась, побегала по другим отделам, покурила на лестнице и стала каждый день названивать мужу. Не стесняясь Веры Алексеевны: “Тут одни мыши архивные, я умираю со скуки!”. Вернулась домой, веселиться.Последнюю стажерку привел сам начальник отдела кадров. Сказал открытым тестом: подготовь себе смену, тогда ее на твое место, а тебя – на полставочки. Вера Алексеевна рассудила, что полставочки лучше, чем вовсе вылететь на заслуженный отдых, и учит смену добросовестно: как справки выдавать, куда шоколадки складывать.Чья родственница эта стажерка, неизвестно, а только дама непростая. Обмолвилась, что вся зарплата у нее уходит на бензин.Зачем ей место Веры Алексеевны, даже и с шоколадками? Я плохо понимаю. Ясно, что в тяжелые времена лучше работать в госучреждении. Так во всем мире: в частных фирмах выше доходы, зато в государственных – социальные гарантии. Но зачем на такие места идут люди, которым не нужно трудиться ради денег? Пока мне ясен лишь один мотив: хоть и маленькая, но государственная должность – трамплин для большой.Еще примета кризиса. Если у медиков есть черный список зловредных больных, его наверняка возглавляет наша соседка, лежачий инвалид. От нее сбежали все сиделки.Сначала собесовские отказались наотрез, хоть увольняйте. Работающий муж стал приглашать иногородних, соблазняя регистрацией и жизнью в отдельной комнате. Хотите верьте, хотите нет, но иногородние кончились. Не утверждаю, что через отдельную комнату с регистрацией прошел весь бывший СССР – скорее, на биржах гастарбайтеров все же есть черный список во главе с нашей соседкой.Слава изводительницы сиделок достигла апогея, когда от нее сбежали сестры милосердия из церковного прихода. Для этих терпеливейших женщин чем тяжелее труд, тем он угоднее Богу. Болящая достала их провокациями на религиозные темы и откровенным богохульством.И вдруг сиделки пошли к ней косяком. Подолгу не держатся, но на смену вышедшим из боя сразу приходят другие. Кризис. Рады любой работе – тут не до черного списка. Почти все герои моих сегодняшних историй стали задерживаться на работе допоздна. Их подсиживают – они сидят. Да еще на выходные берут работу домой. И рвение демонстрируют, и реально нагрузка повышается, и надо выдать креатив. Да с ним, с креативом – бегом к шефу. Визжа и давясь, чтобы не опередила вчерашняя подруга, а ныне соперница.Шеф, буржуин, выглядит довольным. Он знает, кто расплатится за кризис.В Роструд, по данным на ноябрь, 1073 компании подали заявки на сокращение 46 тысяч человек.По некоторым оценкам, на одного законного уволенного приходятся пять уволенных незаконно.По опросу кадрового холдинга “Анкор”, 19% московских компаний намерены сокращать зарплаты, а еще 15% этого не исключают.Сокращать штат сотрудников будут 23% компаний, еще 24% не исключают такой возможности. Больше половины сокращений планируется на начало середину 2009 года.[b]НА ЗАМЕТКУ[i]Свое ноу-хау держите в голове. Если в голове не помещается, то пошлите свою офисную работу себе на домашний компьютер, скопируйте на флешку. На офисном компьютере оставляйте только те файлы, которые бесполезно красть и невозможно использовать вам во вред.Офисный компьютер не ваш! Он как горох при дороге: каждый норовит зацепить. Ваш долгий труд может испариться с жесткого диска или появиться у шефа с чужой подписью.Пускай реклама утверждает, что пароль не подобрать и за неделю: если надо, его не подбирают, а просто обходят при загрузке.Для этого не нужна ни специальная аппаратура, ни особые знания – достаточно, чтобы знакомый компьютерщик показал один раз.Штатные программы защиты созданы заведомо “дырявыми”, чтобы облегчить работу техподдержки. Ведь одна из самых частых причин вызова компьютерщиков – “забыл пароль”.[/i]