Тренерские секреты Тамары Москвиной

– Я родилась в Ленинграде. В школе я училась на «отлично». Однажды ко мне пересадили девочку Иру, которая совершила «проступок» – на уроках писала записки мальчику. Ее наказали – пересадили ко мне перевоспитываться. Выяснилось, что она занимается фигурным катанием на стадионе «Искра». Мне не давали покоя лавры Иры, я тоже захотела попробовать. До этого я каталась на «хоккейках», которые купил мне папа. – Я каталась, мне нравилось. Были и соревнования, и разряды. Но я была не очень способная, вернее, совсем неспособная, падала часто. Но – трудолюбивая. И всегда занимала вторые места. Но я занималась не ради мест. Мне просто это было интересно. И меня взяли в Ленинградскую школу при Спорткомитете. – Мой тренер Иван Богоявленский. Но вскоре он ушел на пенсию, и к нам пришел новый тренер – Игорь Борисович Москвин. Он был чемпионом страны в парном катании, закончил выступать и стал тренировать. Я у него занималась с 1957 года. В 1963 году он сделал мне предложение, и мы поженились. А я была к тому времени чемпионкой страны в одиночном катании. Главные конкурентки на чемпионате страны были моложе меня лет на пять. В федерации, посылая нас на соревнования, говорили: «Вот эти девочки займут места, а Москвина уже старая. А мне было всего 22 года. Я уже училась в институте физкультуры. И однажды тренер мне сказал: «В одиночном катании ты не перспективная. Давай попробуем тебя в паре». Моим первым партнером стал Саша Гаврилов. До меня он катался с Таней Жук. Потом Таня уехала в Москву, стала кататься с Александром Гореликом, а Гаврилов остался один. Игорь Борисович предложил мне кататься с ним. Но на чемпионате страны мы заняли лишь четвертое место и не попали в сборную. У Саши была семья, ее надо было кормить, а тогда стипендии не давали, и он решил оставить спорт. И тогда Игорь Борисович предложил поставить меня в пару с Алексеем Мишиным. Леша был третьим в стране и очень хорошо прыгал.Мы стали вторыми в мире после великих Белоусовой и Протопопова. Мне уже было 29 лет, я оканчивала аспирантуру, нужно было либо защищать диссертацию, либо кататься дальше. Но одной медалью больше, одной меньше – это уже ничего не меняло. Тогда не было возможности выступать в зарубежных шоу, наш балет на льду меня не привлекал. К тому же спортивная жизнь очень беспокойная – гостиницы, переезды, мне это все надоело. Мы с Игорем думали создать полноценную семью. После ухода из спорта я сразу защитила диссертацию. В 70-м у меня родилась первая дочка Ольга, вторая дочь Анна родилась в 74-м. И я решила, что буду тренером. – К сожалению, нет. Мы с Игорем оба работали тренерами. В то время это была престижная работа, и мы занимались только своими учениками. Дома с детьми сидела свекровь. Но она уже была пожилая, ей водить детей куда-нибудь заниматься было тяжело. И дочки оставались необихоженными детьми. Так всегда бывает – сапожник без сапог. – Раньше, когда мы в советское время только начинали выезжать на заграничные соревнования, все наши хотели иметь джинсы. А зарубежные спортсмены просто об этом не думали, потому что джинсы у них были. И тогда мне в голову пришла мысль, что надо показывать за границей то, чего нет у них. Я была тогда не способна ничего придумать. Но у меня было много кинопленок. И еще был в голове багаж элементов, из которых я стала выбирать. И я могла переиначивать – создавать новые элементы из уже существующих. Важно, чтобы люди посмотрели и сказали: «О! Этого еще не было!» Этому я старалась следовать. Так же было и с музыкой. Западную музыку, которой у нас в стране тогда не было, я не брала никогда. Потому что эта музыка звучала в любом западном магазине. Под нее мог кататься любой. А русская и классическая музыка была не очень известна на Западе. Хореографов у них не было, которые могли ее воплотить. Я смотрела фильмы, слушала музыку, читала книги, которые меня вдохновляли. Так я стала изобретательной. Мне важно удивлять публику. – Копии делать нельзя. Иначе публика и специалисты скажут: «Она ничего больше не умеет. Села на своего конька – одно и то же, одно и то же». Когда ко мне приходят ученики, я им ставлю программы исходя из их индивидуальности. Иногда беру сюжеты программы из жизни самих спортсменов. Была такая ситуация: у меня занималась пара – имен не буду называть, – и девочка была влюблена в мальчика, который ее не замечал. Тут попалась мне песня со словами: «Я люблю другую, но только не тебя». И подумала: «Это как раз то, что нужно». Мы взяли с ними эту музыку, и получился показательный номер. Таких ситуаций было много.[b]– Тамара Николаевна, вот вы о любви заговорили. Мы знали пары, которые становились супружескими. Как возникают любовные романы на льду? А вы как реагировали на их чувства?[/b] – Спортсмены – люди молодые. Они проводят вместе почти все время – тренировки, сборы, соревнования. И их контакты вне льда очень ограничены. Вечерние тренировки заканчиваются поздно. Театры, музеи – уже закрыты. А если идти на тусовки, то утром не встанешь. Круг общения очень узкий. Они узнают партнера в деле, поддерживают друг друга, убеждаются во взаимной надежности. Дружба может перерасти в более глубокое чувство. Правда, у многих моих пар не получилась в дальнейшем семейная жизнь. Но они поддерживают прекрасные дружеские отношения, даже имея другие семьи. Дело в том, что когда публика смотрит на пару, она предполагает какое-то развитие отношений. Да и сами программы на этом строятся. Естественно, мы занимаемся еще и актерским мастерством. Мы учим их романтическим чувствам. Публике хочется видеть чистоту этих взаимоотношений, деликатное отношение партнера к девушке, какое-то любование. Возможно, зрители где-то идеализируют эти отношения.– Программы-то эмоциональные, но делаю я их рационально. Действительно, я человек сдержанный. Я не могу публично плакать, смеяться, как другие. Восторг присутствует где-то подспудно. Когда я ставлю программу, то исхожу не из чувства, а из разума. Я переставляю слагаемые – авс, асв, вса. Так я научилась изобретать новые элементы – перебирая их в голове. Правда, с каждым годом становится все сложнее и сложнее.Ведь столько всего придумано! Но кому легко? Любая работа сложная. Спортсмены иногда жалуются: «Мы устали». А я думаю: «Зачем жалуются? Какая у тебя красивая и интересная работа! Выходишь на лед, с девочкой под ручку, в освещенный зал, в красивых костюмах, все на тебя смотрят. Ты занимаешься любимым делом. Есть масса работ не таких интересных, не таких привлекательных. Тебя вон по телевизору показывают, а ты жалуешься». Но им по 20 лет, и ясно, что им хочется иногда в компанию сходить, с друзьями встретиться. Приходят утром на тренировку – зевают. Ну что – я должна матом на них ругаться, как некоторые? Я вспоминаю себя в их возрасте. Мне тоже хотелось сходить на танцы. Что же корить их за это? Я просто в таких случаях не обращаю внимания, стараюсь поменять ход тренировки. Это тоже оценивают. И когда надо – выкладываются. Работа тренера – это, прежде всего, ответственность.– Фигурное катание сегодня живет своей жизнью. Какой бы ни была страна, мы – тренеры, спортсмены, судьи – всегда крутимся в своем мире. Мы один клан. И задачи у нас всегда, в любые времена, были одни и те же – подготовить спортсмена, выбрать хорошую музыку, создать уникальную программу.Для чего? Чтобы стать лучшими. И советские, и российские фигуристы всегда были самыми лучшими. Этот факт никто оспаривать не будет – он доказан нашими победами на чемпионатах Европы, мира, Олимпиадах на протяжении многих десятилетий. И как бы ни менялась финансовая или какая-то другая сторона жизни, ее уклад, у нас остается все та же единственная задача, единственная цель – стать первыми.– Вот хотела пойти сделать маникюр, а в результате – встречаюсь с вами.– Это пустяки. Про себя всегда думаешь в последнюю очередь. Я человек действия и долга, которые воспитали во мне родители и школа. А успеха я достигла за счет работоспособности, трудолюбия, обязательности. Думаю, что могла бы заниматься и другим делом, и тоже делала бы его хорошо. Но я занимаюсь фигурным катанием. Это моя жизнь.