Привет, зима и толерантность!

В субботу в Москве началась зима. А в понедельник уже закончилась. В воскресенье я достала с антресолей зимние сапоги, но на следующее утро, выглянув в окно и обнаружив под ним огромную лужу, поняла, что не судьба. И спрятала сапоги обратно на антресоли. Муж посоветовал не расстраиваться. В следующем году, говорит, зима будет обязательно.Глупый! Ну, как он не понимает, что в следующем году я захочу купить новую пару зимних сапог, а эта, так ни разу и не надеванная, останется пылиться на антресолях.Ну да бог с ними, с сапогами. Зато ребенок успел-таки ухватить свою порцию зимы. Вышли мы с ним во двор, а там метель, все белым-бело, соседские дети бабу лепят из грязи и травы пополам со снегом. Мальчик мой так обрадовался! «Ура, – кричит, – наконец-то зима!» «Мама, – спрашивает, – а можно я в снегу поваляюсь?» Я попыталась было объяснить, что валяться, в общем-то, особенно негде, что под тонким слоем белого снега – асфальт, мокрая земля и собачьи какашки. Но ребенок ничего не хотел понимать и даже собрался плакать. И правда, ну как ему втолковать, отчего эта, всего лишь пятая в его жизни, зима выдалась такой неказистой? Не лишать же сына, право слово, из-за этой грязюки такой замечательной зимней забавы, как валяние в снегу.В общем, разрешила. И не я одна. В эту субботу, я думаю, все московские дети самозабвенно валялись в снегу. После чего все московские мамы дружно отстирывали детские комбинезоны.А вчера зима опять вернулась. И даже с десятиградусным морозом. На этот раз, если верить синоптикам, окончательно.Общественный транспорт столицы в середине прошлой недели работал под девизом: «Террор не пройдет!» В метро функции защитников мирных граждан от террористов выполняли молоденькие прыщавые юноши в милицейских бушлатах, великоватых на три размера. При них – облезлые собаки с голодными глазами. По телевизору сказали, что эти собаки могут распознавать взрывные устройства и психотропные вещества, которые террористы носят на себе. Я не поверила. Уж больно затрапезный вид был у животных и их «хозяев».А вот подруга поверила телевизору, и когда известные люди прямо с голубого экрана стали говорить о бдительности в метрополитене, решила взять свою судьбу в собственные руки и просто не пошла на работу. Чтобы вообще в метрополитен не спускаться от греха подальше. И что вы думаете? Получила от начальства строгий выговор за прогул! Помню, летом я вызвала милицию на детскую площадку, обнаружив рядом с качелями ничейную черную сумку. Мамаши, гулявшие с малышами (а гуляло там человек 15), меня засмеяли. Особенно хохотали после того, как проехавший патруль обнаружил в сумке сломанный зонтик и недопитую бутылку водки.Не знаю, полезно ли устраивать москвичам такие суровые проверки. Ведь может случиться, как в известной сказке: когда мальчик в третий раз закричал «Волки, волки!», ему на помощь никто не пришел.В понедельник на Кастанаевской улице обнаружили тело мертвого мальчика, ученика 7-го класса Артура Мартиросяна. Одна из версий убийства – «национальная». А во вторник стало известно, что в следующем учебном году в школьной программе появится новый предмет. Маленьких москвичей планируется обучать межэтнической и межконфессиональной толерантности (терпимости).Мне такая постановка вопроса кажется сомнительной. Особенно если до похода в первый класс ребенка на протяжении 7 лет жизни во дворе обучали обратному – взирать свысока на соседей, которые плохо говорят по-русски. Так случилось, что в моем доме таких соседей большинство – неподалеку расположен Черкизовский рынок. Но я стараюсь не акцентировать внимания на отрицательных особенностях характера соседей. Тем более не учить этому своего ребенка. Мы не употребляем дома таких распространенных слов, как «чурка», «чернож…й» и пр. Поэтому мой сын ничего не говорит о соседском мальчике Мамеде, кроме того, что у него четыре брата и две сестры («мама, а когда ты мне братика родишь, чтоб веселее было?») и что он «классно гоняет на велике». Думаю, что когда сын пойдет в школу, где ему будут преподавать толерантность, он сильно удивится, узнав, что к Мамеду надо относиться терпимо. Ведь это никогда не было для него проблемой.