Непыльная работа

.– Какая пыль? – удивилась хозяйка объекта.– Пыль мы каждый день убираем пылесосом и влажными тряпками. Но это в нашем деле не самое трудное…На первом этаже у входа в архивный корпус – сухая табличка: «Сегодня свободных мест в читальном зале нет». Неужели у москвичей столь велико желание лично разобраться в документальных хитросплетениях дореволюционной истории (зона «ответственности» Центрального исторического архива заканчивается 1917 годом)? В ответ на мое недоумение Елена Григорьевна обреченно машет рукой: – В стране продолжается самый настоящий генеалогический бум, к которому наше здание, построенное еще при социализме, оказалось не готово.С потоком желающих самостоятельно найти родовые корни мы не справляемся. Единственная надежда – на два новых корпуса (лабораторно-реставрационный и хранилище), которые строятся на средства городского бюджета здесь же, неподалеку. Правда, в этом году, как планировалось вначале, их вряд ли сдадут, но уж в следующем-то, надеюсь, городские власти сделают нам такой долгожданный подарок.– Ответ, наверное, прозвучит банально: свою родословную. А часто ведь как бывает? Человек просит найти сведения о своей бабушке, о которой известно, что ее звали Юлия и в 1894 году она жила в Москве. Легче разыскать иголку в стоге сена! А мы вынуждены отрывать сотрудников от работы, заниматься такими клиентами, объяснять, что пришли они к нам впустую. Впрочем, человеку с улицы даже с точными биографическими данными заниматься генеалогическими поисками в архиве трудно: он просто не знает, где искать. Именно поэтому мы настоятельно советуем пользоваться услугами наших архивистов – они достигнут цели куда быстрее.– Это было несложно: мои предки – крестьяне Московской губернии. С селянами в этом смысле проще: они проживали оседло и редко меняли географические координаты. Если же вы ищете корни в столице, надо знать сословие предка и, если это не дворяне (с ними проще, но дворян было все-таки мало), – приход церкви. Гораздо легче найти сведения о москвичах, учившихся в университете: фонд МГУ в очень хорошем состоянии. Вспоминаю рекордно успешный генеалогический поиск: один посетитель установил свою крестьянскую родню до XVI века. Но ему все-таки повезло, и, кроме того, он был историком-профессионалом…Вместе с директором идем вдоль стеллажей. Здесь царит необходимый для старых бумаг полумрак (рассеянный солнечный свет бьет из узеньких окон где-то под потолком), а влажность воздуха контролируется строжайшим образом. Столь поразившие меня толстенные тома в огромных переплетах из мешковины – так называемые исповедные книги позапрошлого века. Оказывается, в то время приходские церкви следили за тем, чтобы каждый православный на Великий пост хотя бы один раз исповедовался.Закончилось таинство – тут же батюшка чернилами заполняет графу: исповедовался такой-то. Есть в архиве одна такая книга с записью об исповеди Александра Сергеевича Пушкина. Кстати, Пушкин «живет» еще в нескольких здешних фондах: до нас дошли и метрическая книга о рождении поэта, и лично им подписанный в 1831 году договор об аренде дома на Арбате…– Вообще мы владеем одним из богатейших собраний автографов знаменитостей, – продолжает Елена Болдина. – Назову только несколько имен: Денис Давыдов, Константин Станиславский, Сергей Рахманинов, Владимир Маяковский, Петр Чайковский… Есть у нас и уголовное дело Нестора Махно. Судя по написанным из-за решетки письмам, арестант мало походил на сформировавшийся позднее в массовом сознании образ разбитного атамана и бандита-анархиста: к маме батька обращался исключительно на «вы». А теперь вам станет ясно, почему с генеалогией дворянских потомков дело намного проще, чем с остальными.Елена Григорьевна берет в руки старинный, богато раскрашенный документ с сургучной печатью. Вверху – кропотливо выполненный родовой герб, внизу – генеалогическое древо на момент составления документа (в данном случае – 1837 год). Оказывается, в 1785 году Екатерина II обязала во всех губерниях вести дворянские родословные, и тот указ сослужил добрую службу архивистам. Как утверждают специалисты, документы из этого ряда (зовутся они родословными книгами) составлялись прекрасными чернилами и на столь качественной бумаге, что выглядят нынче куда моложе оригиналов иных постановлений советского времени.Ну а если предков из дворян у вас нет и, несмотря на все изложенное, вы решили поговорить с историей тет-а-тет, помните: весь комплекс поисковых работ в Центральном историческом архиве Москвы может обойтись в сумму от нескольких сотен до нескольких тысяч рублей. Только перед началом поисков еще раз подумайте: оно вам надо? А то немец Молль – потомок основателя Апрелевского завода грампластинок – приехал в Россию искать сведения о пращуре и нашел в архиве сведения о, мягко говоря, непристойном поведении предка во время учебы в Московском университете. Гость из Германии был неприятно удивлен! В отличие от генеалогических «услуг» все социально-правовые запросы (стаж для начисления пенсии, сведения о награждении орденами и медалями, решения исполкомов о предоставлении жилплощади и т. п.) выполняются бесплатно. В прошлом году в Центральном муниципальном архиве Москвы поставили очередной рекорд: приняли 56 тысяч граждан. К сожалению, положительно ответить удалось только половине обратившихся.– При ликвидации организаций редкий начальник берет на себя труд передать нам архив предприятия, – сетует . – Не входят подобные действия и в круг обязанностей конкурсного управляющего, который вступает в дело при банкротстве фирмы. В результате документы просто выкидывают на свалку, а ветераны потом лишаются пенсий! Сильно упала по сравнению с советскими временами и общая дисциплина в организациях.Многие юридические лица не утруждают себя ведением архива. Оштрафовать недобросовестного руководителя, конечно, можно. Но что такое пять «минималок»! Точно так же государство нынче наказывает за разорение муравейника!– Эти документы находятся сейчас в Центральном архиве общественных движений. Понемногу мы их рассекречиваем, если это необходимо в ходе какого-то научного исследования. По закону срок секретности для закрытых сведений, не отнесенных к конфиденциальным, составляет 30 лет…– …Но автоматическое снятие грифа не предусмотрено. А механизмом рассекречивания законодатели нас до сих пор не снабдили. Да и, честно говоря, закрытых общественно-политических документов у нас так много, что на их залповое рассекречивание сил не хватит.– Если тележки – это еще хорошо! Часто 20-килограммовую метрическую книгу приходится на себе тащить. А работает у нас в основном слабый пол, это верно: мужчин у нас в пять раз меньше, да и те начальники…– ...Который получился с ложечкой дегтя. Федеральная архивная служба, преобразованная в агентство, лишена надзорно-контрольных функций. А ведь у нас и контроль, как видите, не бюрократический, а вполне конкретный! Если нарушить сложившуюся хрупкую целостность работы и системы контроля, московские архивы могут быть отброшены в прошлое. И вот этого я по-настоящему боюсь.