Премия фонда Станиславского – это сама солидность

Премия фонда Станиславского – это сама солидность. Это – бесспорные имена лауреатов. Немного вольности в определении номинаций и временных рамках (в отличие от многих других премий, ставших заложниками своих жестких уставов) – и достойнейшим из достойных несть числа. Одно условие – «Станиславского» можно получить лишь однажды. Как веру принять. Это – чопорные церемонии с вежливым напоминанием быть в вечерних туалетах, незатейливым конферансом и блестящими музыкальными интермедиями (в этом году – Нино Катарадзе, Олег Погудин и ангельский детский хор, который разбрелся по проходам и пропел во славу основателю фонда Олегу Ефремову почти молитву). Это – твердая сумма в не самой твердой, как выяснилось, валюте. И гораздо более весомый, чем валюта, авторитет жюри. Премию за театральную педагогику в этом году разделили Андрей Дрознин и Олег Кудряшов. Поработав вместе с Андреем Борисовичем Дрозниным над спектаклем «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», ленкомовцы сказали о нем – «то ли мушкетер, то ли Иисус Христос». Говорят, в начале каждого учебного года он приходит в ужас – студенты сутулы, слабо развиты пластически, испорчены примитивными ритмами масскультуры. К концу второго курса студенты делают немыслимые вещи: например, играют любовную сцену, балансируя на стоящем торчком столе. Знаменитые класс-концерты Дрознина собирают аншлаги. Олег Кудряшов слывет одним из лучших театральных педагогов вот уже несколько десятков лет (не зря же Евгений Миронов свое руководство Театром наций начал с того, что приютил последний кудряшовский курс – и сразу получил в репертуар несколько отличных спектаклей). Олег Фельдман войдет в историю театроведения как главный исследователь мейерхольдовского наследия, хотя изучал он и Пушкина, и наследие Щепкина, готовил многотомную историю русского театра. А по окончании ГИТИСа любимый ученик легендарного Павла Маркова... уехал в город Шацк преподавать в местном культпросвет-училище – жест вполне в духе Станиславского. Остальных лауреатов прошедшего года представлять вроде бы и не надо. Это Полина Кутепова и Константин Хабенский. Это один из ведущих хореографов мира Джон Ноймайер. Это самый далекий от системы Станиславского швейцарец Кристоф Марталер. И, наконец, Валентин Гафт, которого уж точно представлять не надо от Москвы до самых до окраин. Но Марк Захаров сделал это так лихо, что хочется повторить: «Он шел, рассекая воздух, как лайнер. Как Сид, как Фанфан Тюльпан, как Казанова». Вот уж действительно актер-эпоха.