Поддай-ка жару, брат!

КОГДА-ТО поэт Твардовский, написавший знаменитого «Василия Теркина», одну из глав этой «Книги про бойца» посвятил бане, где наши солдаты, войдя в капитулировавшую Германию, фронтовую грязь и копоть смывали: «На околице войны –//В глубине Германии –// Баня! Что там Сандуны//С остальными банями!..»О фронтовых банях мы сегодня вспоминать не будем, хотя они того стоят. Наш разговор о тех самых Сандунах, для которых Александр Трифонович не нашел вроде бы доброго слова. А мы найдем.Ведь сегодня исполняется 115 лет со дня второго (официального) открытия Сандуновских бань.Общественных, или, как говорили в старину, торговых бань в Москве во все времена было предостаточно. Свою основную обязанность – «мыть москвичей» – они исполняли исправно, но сами были, в большинстве своем неказистые и не слишком чистые. В народе даже поговорку придумали: «Торговая баня все моет, а сама вся в грязи». Хотя уже к концу XVIII в. содержатели столичных бань старались «держать марку». Стали входить в моду так называемые дворянские отделения, где порой и скамьи были просторными, и посуда для традиционного банного кваса «образцовой».Но современная история московских бань начинается, безусловно, с того момента, когда актер Сила Сандунов вместе с женой Елизаветой прикупил в самом центре Москвы, на берегу Неглинки, участок земли и решили построить там чудобани. Сандунов и его красавица жена были в Москве личностями известными. А об истории их любви и женитьбы, свершившейся по благословению самой «матушки Екатерины» после публичного скандала с «воздыхателем» актрисы, всемогущим государственным канцлером Безбородко, можно роман написать. Но ведь у нас с вами сегодня интерес, как говорится, «банный»… К тому же сцена со временем была Сандуновым оставлена, с женой пошли раздоры, кончившиеся разводом, а бани остались.В надежде быстро окупить немалые затраты, Сила Николаевич не скупился на обустройство всех 4 «разрядов», и особенно – дворянского отделения. Тут были и мраморные скамьи, и зеркальные стены, и мягкие диваны… А для особо важных посетителей заказали даже серебряные шайки.Впрочем, и простонародное отделение отличали чистота, а также (что важно) приветливость и добротный пар.Открылись эти первые Сандуны в 1806 г. (некоторые источники называют 1808 г.) и сразу же завоевали добрую славу. Их не тронул пожар 1812 г., а на новом «плане Москвы» появился даже Сандуновский переулок, позаимствовавший имя у бань. В 1922–1993 гг. он носил название Неглинного переулка, но потом историческая справедливость восторжествовала.Скончавшийся 27 марта 1820 г. актер был вместе с братом, отцом и матерью похоронен на старейшем в столице Лазаревском кладбище, от которого нынче не осталось и следа «Кто помнит, кто знает теперь Сандунова, – писал более 100 лет назад его биограф. – Известны одни Сандуновские бани…»Сила Сандунов был, как бы написали сегодня в милицейском (или уже полицейском?) протоколе, «лицом кавказской национальности» из рода грузинских дворян Зандукели, но память о себе оставил чисто московскую, которую ни топором, ни перестройками не вырубить.После него владеть банями стала семья Ломакиных, многие годы державшая на другом берегу Неглинки простонародные бани. Новые хозяева постарались придать Сандунам еще большую привлекательность. Там заработал великолепный буфет, а раздевалка дворянского отделения превратилась в подобие некоего английского клуба, где велись светские разговоры, из уст в уста передавались сплетни, рассказывались свежие анекдоты и даже отмечались торжества.Хозяева внимательно следили за банной модой, и когда в продаже появилось пушкинское «Путешествие в Эрзерум», где поэт восторженно отзывается о тифлисских банях, Ломакины выписали оттуда «на пробу» банщиков. Но, как вспоминал В. А. Гиляровский, «они у коренных москвичей, любящих горячий пар и душистый березовый веник, особого успеха не имели… Зато наши банщики приняли совет Пушкина и завели для любителей полотняный пузырь для мыла и шерстяную рукавицу».[b]Второе рождение[/b]Шли годы, Сандуны ветшали, но славу свою берегли. В 1869 г. они попадают в руки купеческого семейства Фирсановых и со временем становятся частью наследства Веры Фирсановой, вышедшей замуж за бравого военного Алексея Гонецкого, которому и пришла в голову идея заработать на «помывке москвичей», полностью перестроив в духе времени Сандуновские бани. Для этого ему пришлось долго уламывать супругу, имевшую «право решающего голоса».Впрочем, вскоре вопрос был решен. Супругов вдохновляли самые роскошные по тому времени Центральные бани, принадлежавшие богатейшему купеческому семейству Хлудовых. У богатых купцов вообще входило в привычку постараться «переплюнуть» друг друга...Старые Сандуны снесли, а на их месте возник настоящий банный дворец. Алексей Гонецкий даже отправился в путешествие по столицам мира, чтобы воочию увидеть все «банные достижения» современной цивилизации. Новые бани были оснащены собственным нефтехранилищем для запасов топлива и даже электростанцией! Был построен и корпус с квартирами для служителей.Строились бани по проекту архитекторов Б. В. Фрейдерберга и С. М. Калугина.Узорчатые окна, колонны, резные стропила, отделанные под мореный дуб, мозаика, скульптура, особый Мавританский зал, роскошь отдельных кабинетов… И инженерное оборудование бань оказалось на самом высоком уровне, восхищавшем даже специалистов. Был даже собственный водопровод, сооруженный при участии инженера Н. П. Зимина, главного «реконструктора» московского водопровода, питавший не только котлы с горячей и холодной водой, но и непривычные для Москвы бассейны.И вот 14 февраля 1896 г. состоялась первая, пробная, топка бань, превратившаяся в «день открытых дверей» для толпы любопытных москвичей. Бани заработали! Здесь москвичи могли найти отделение и по вкусу, и по карману: входная плата была 5, 10, 50 копеек, а в специальные кабинеты – аж 10 рублей (деньги по тем временам огромные).[b]Голые знаменитости[/b]Вот уже 115 лет знаменитые Сандуны исправно работают, взяв за эти годы в свой «горячий плен» не только сотни тысяч обыкновенных москвичей, но и множество знаменитостей.Мы не знаем, в каких именно банях начиналась эпопея киногероя знаменитой «Иронии судьбы», но, к примеру, Федор Шаляпин, работавший до революции в Большом театре, очень любил Сандуновские бани, находившиеся неподалеку от его «места службы».Как сообщают мемуаристы, по понедельникам, когда в банях был выходной день, певец частенько приходил в только что убранную баню часам к 12 дня, где его уже ждали. Как правило, это происходило в большой компании друзей и театральных знакомых: ведь что за баня в одиночку? А после парилки в полупустом по случаю выходного «зале отдохновения», отведав любимого кваску, о котором он говорил, что тот ему милее всяких «клико, редереров и прочих шампаней», Шаляпин устраивал настоящий концерт. Его великолепный бас разносился по всему району, растекаясь далеко за пределы бани, и случайные прохожие останавливались под окнами, задрав голову, и слушали этот бесплатный концерт.Любителями Сандунов были Гиляровский и Антон Чехов, нередко приходивший сюда вместе с братьями. А в 1920-х здесь, в бассейне Сандуновских бань, режиссер Сергей Эйзенштейн снимал некоторые эпизоды своего знаменитого фильма «Броненосец Потемкин».И москворецкая вода Сандунов, таким образом, ненадолго превратилась в волны Черного моря.